Михаил Новорусский - Записки Шлиссельбуржца

В это время мне не давали даже "Церковных Ведомостей", официального органа св. Синода, который я уже много лет получал от священника регулярно. А так как нельзя было привести никакого резона для такого отказа, то смотритель принес мне ответ якобы от лица священника, к которому я отправил его с просьбой:

-- Батюшка в этом году не выписывал их!

Это была явная ложь, одна из тех лжей, которые приходилось скрепя сердце выслушивать от них ежедневно во всех деловых сношениях.

На другой год я виделся со священником наедине, и потому этот резон было неудобно повторить. Поэтому обещали "Церковные Ведомости" выдать, но после специального просмотра.

И вот начинается этот просмотр и тянется затем целые месяцы. Ленивые и отупелые, они даже такой работы не могли сделать без сильного долговременного напряжения. Вырывать что-нибудь из "св. отцов" было чересчур зазорно, поэтому они задерживали целые номера, если там встречалось что-нибудь недопустимое с их точки зрения.

На мой прямой вопрос к Правоторову:

-- Да почему это вы даже "Синодские Ведомости" не можете выдать полностью?

Он отвечал с особой многозначительной интонацией:

-- Нельзя! Все лезут они туда, куда их не спрашивают! Это значило: позволяют себе судить о чем-то другом, выходящем из сферы узко церковной.

Это неразвитое дитя весьма забавно и очень недипломатично отразило на себе все то, чему оно наслышалось в департаментских сферах. Поэтому мне оставалось только поучаться при виде того, как одно охранное ведомство, присвоившее себе монополию охранительных функций, ревниво смотрит на вторжение в свою область другого охранительного ведомства.

Подобное этому, говорят, можно встретить только в глухой провинции, где постоянно пикируются между собой власти полицейская и жандармская -- из-за наград и добычи, перебиваемых друг у друга.

За эти целые два года нам выдали еще, кроме названных, только два технических журнала, один английский, другой американский, которые выписывались, очевидно, англичанами, служащими на Шлиссельбургской хлопчатобумажной фабрике. Вероятно, владельцем этих изданий было то же самое лицо, которое оказывало услуги Яковлеву и производило досмотр наших собственных английских журналов.

Так как за 1902 г. нами уже были выписаны до катастрофы "Мир Божий" и "Русское Богатство", то нам в конце концов выдали их. Но, Боже мой, что это были за журналы! По устному полномочию от департамента, на которое ссылались наши власти, они вырвали из них не только всю хронику, но и все статьи, которые, на их просвещенный вкус, казались "неудобными". Вырваны были даже такие статьи, как "Биконсфильд, государственный деятель".

Много поколений русских писателей переживало те мучительные часы, когда приходилось творчество своей мысли искажать по требованию цензуры. Но никому и никогда еще не приходилось переносить такой цензуры, как эта. Ее усердие и ее "сознательность" можно было поставить рядом только с запрещением покупать клюкву или разводить цыплят.

Впрочем, наша цензура, как и всюду, тоже была неодинакова: на усердие смотрителя мы жаловались сверхусердствующему Яковлеву, и тот иногда обнаруживал великодушие и приносил самолично то целую хронику за какой-нибудь один месяц, оказавшуюся совсем невинной, то целую статью.

Не нужно и добавлять, что все журналы после такой операции распадались на отдельные листочки и вообще имели самый невозможный вид.

И все-таки жажда новизны была так сильна в нас, что она пересиливала отвращение к такому изуродованию и к ежедневным хлопотам, переговорам и спорам по поводу каждой вырванной вещи. А потому мы и на следующий год выписали те же журналы на деньги, ассигнованные нам на книги, хотя и получали за свои деньги только одни разорванные листы. Вырван был даже рассказ Вересаева "На повороте".

XIII.

Особенно тщательно охраняли нас в 1904 г., с открытием военных действий, от всяких сведений о войне и даже от самых намеков на войну.

О начале войны мы узнали уже в феврале того же года по газетному обрывку, который подсунут был одним из наших добрых гениев. Такой же гений подсунул нам осенью 1902 г. и сведение об убийстве Сипягина. За ходом же военных действий мы следили по лицам унтеров, читавших газеты ежедневно на наших глазах. И, признаться, судили о нем совершенно правильно. На лицах их ежедневно читалось одно и то же убийственно однообразное:

-- Никакого успеха!

Только о смерти Макарова мы узнали из "Журнала Ф.-Х. Общества", причем там была вырвана целиком статья, посвященная ученым заслугам этого адмирала. Но где, при каких обстоятельствах и как он умер, ничего не было известно. За весь 1904 г. о войне больше мы не узнали ничего. В письмах всякий намек на войну тщательно вымарывался.

Наконец, мы дожили до того, что война и формально объявилась. Это было в ноябре 1904 г., когда нам опять возвратили разрешение, на самом деле никогда официально не отменявшееся, читать журналы за прошлый год.

Кому мы были обязаны этой реставрацией прав, я не знаю. Яковлев, конечно, приписывал это себе. Но мы уже слишком хорошо знали, что он мог только лишать да отнимать, а отнюдь не возвращать, и потому были убеждены, что лишением периодической печати в течение 21/2 л. мы были действительно обязаны ему. Даже и здесь он постарался окончательно изгнать газеты из этого разрешения, а прошлый год истолковал в узко буквальном смысле, т. е. выдавал то, что вышло из печати ровно год тому назад. Сначала он хотел выдавать так из недели в неделю; но потом смягчился и стал давать разом за месяц, причем в последних числах этого месяца мы получали все, что печаталось в будущем месяце прошлого года, т. е. заставил нас регулярно читать хронику событий, которые произошли не менее 11 месяцев назад.

XIV.

Установилась весьма своеобразная иллюзия, как будто мы очутились на такой отдаленной планете, до которой световые лучи достигают ровно через год. Мы следили за рядом событий изо дня в день, с полной постепенностью, и так входили в курс дела, что готовы были считать их за самоновейшие. Так же спрашивали друг друга: что нового? и так же передавали друг другу сведения о том, что было год назад. То, что мы читали сегодня, нам казалось совершившимся в течение этого месяца. А то, что читали в прошлый раз, представлялось совершившимся месяц тому назад. И, установляя хронологию в спорах друг с другом, мы так же горячились, уверяя, что это было всего недели 2--3 назад, совершенно забывая, что к этому нужно прибавить еще 1 год.

Когда Порт-Артур уже пал и разразилась мукденская катастрофа, когда окончательно и для слепых стали явны полные неудачи русского оружия, мы только что приступили к чтению первого месяца войны и к описанию тех всеобщих "ликований", которыми будто бы повсюду было встречено объявление войны.