Ганна Шевченко - Забойная история, или Шахтерская Глубокая [сборник]

— Как иностранка! — вдруг услышала я мужской голо-с.

За шторой, прислонясь к дверному косяку, стоял Монгол. На мне были только кофточка и трусики.

— Черная пантера, — добавил он и удалился из комнаты.

Я быстро переоделась и позвала Таньку. Мы договорились с ней, что я на шахте запишусь в ведомость и стоимость блузы будет удержана из следующей зарплаты. Выйдя из Танькиного двора, я снова столкнулась с Монголом. Он стоял возле машины и копался в багажнике.

— О-па-па! Черная пантера! — воскликнул он, увидев меня, и в этот же миг я почувствовала, как что-то холодное уткнулось мне в спину.

— Руки вверх!

Я обернулась. Коля Волошка стоял позади, уткнув в меня дуло охотничьего ружья.

— Не ссы, красавица, все будет путем! Коля, не пугай девушку.

Коля заржал и опустил ружье.

— Да я пошутил, — заржал Коля. — Разве можно дырявить такую красоту!

— Куда собралась? — спросил Монгол.

— Домой, — ответила я.

Из калитки вышла Танька:

— Ну где ваш заяц?

Монгол достал из багажника ведро, накрытое крышко-й.

— Мы уже все сделали, и в уксусе вымочили, можно жарить.

— Ой нет, на сковороде он жестким получится. Я его немного обжарю и потушу с чесночком.

— С чесночком! — заржал Коля. — А как потом целоваться?

— Кверху каком, — ответила Танька и, забрав у Монгола ведро, пошла в дом.

— Кверху каком! — хохотал весельчак Коля. — Не уходи, красавица. Пойдем кушать зайчика!

— Тебя как зовут? — спросил Монгол.

Я ответила.

— Нельзя отказываться, Аня, когда мы приглашаем к столу, это может нас обидеть, — сказал Монгол. — А нас не нужно обижать, Аня.

— Я и не думала отказываться, я люблю зайчатину, — ответила я и пошла в дом следом за Танькой.

Она разделывала тушку, заяц с треском распадался на куски.

— Кости хрустят, как человеческие, — сказал Монгол, входя.

Он вальяжно, засунув руки в карманы, несколько раз прошелся по кухне взад-вперед. Затем достал из кармана колоду карт и принялся их тасовать. Броски, вертушки, мельницы, веера — карты порхали в его руках, как живые. Я сидела на табурете рядом с Танькой и чистила картошку.

— Где Коля? — спросила Танька.

— Вот он, твой Коля, — сказал Монгол, глядя на входящего Волошку.

— О, картишки! — захохотал Волошка.

— Погоняем бычков? — сказал Монгол.

— Погоняем! — ответил Коля.

Они сели на пол посреди кухни и стали играть, скрестив ноги по-турецки. Монгол напоминал собаку-ищейку, которая не расслабляется и всегда держит нос по ветру, — он дергался, недоверчиво щурился, вертел головой, словно ожидал нападения сзади. Речь его была медлительная, будто сонная.

Коля же сыпал слова, как металлические шарики, они звенели вокруг, прыгая и хохоча. Круглый, спокойный, как сытый кот, он сидел, зыркая масляными глазками, время от времени подергивая себя за усы.

Танька суетилась возле электроплиты — перчила, подсаливала, пробовала, добавляла и убавляла температуру. Иногда выходила на улицу, в огород, выкопать молодого лука, чеснока, сорвать пучок свежей зелени.

Закончив чистить картошку, я села на табурет у окна и стала думать о Боге, о том, что он не плох и не хорош, не черен и не бел. В эти цвета его окрашивают люди, исходя из опыта взаимодействия. Он как океан.

Один заплыл за буйки и чуть не утонул, или его дом на берегу смыло девятым валом, или часто не везло с уловом, или, стремясь к океану, человек ожидал увидеть Афродиту, выходящую из пены, но не увидел.

Другой нежился в тихих волнах, благодаря йодистому воздуху исцелил болезнь легких, его сети всегда были полны рыбы, и однажды на пляже он встретил девушку своей мечты.

Но Бог — не просто неодушевленная стихия; он, как Солярис, находится в постоянном контакте, но в отличие от Соляриса, не удален от Земли на расстояние тысяч световых лет, а находится рядом, разлит вокруг нас, растворен внутри.

Общаться с этим непознанным явлением нужно осторожно, соблюдая правила техники безопасности. Ими являются те самые десять заповедей. Нарушаешь, идешь на красный свет — однажды попадешь в аварию. Исполняешь — имеешь гарантии на спокойное существование и мирное плавание. Если же действуешь во имя добра и красоты — всегда будешь ощущать попутный ветер, дующий в спину.

Похожее отношение у меня сложилось к Шубину. Зная, что я действую в его интересах, я приобрела твердость, уверенность в том, что, пока мы с ним в одной команде, никаких неприятностей со мной не случится и ничто не помешает осуществиться задуманному.

— Аня, ты вся такая умная! Да, Аня?

— Сидит, молчит, задумчиво смотрит вдаль, а-ха-ха!

— Иди к нам, сыграем в очко, Аня.

— На интерес, а-ха-ха!

— Я не умею в очко.

— А во что умеешь? — спросил Монгол.

— В дурака.

— Давай сыграем в дурака.

— А-ха-ха! А давайте так. Кто первый выходит — тот вне игры. Бодаются два оставшихся. Кто выиграет, загадывает желание. Дурак исполняет. Идет?

— Идет, — ответил Монгол. — Аня, присоединяйся, не обижай отказом хороших людей.

Я села рядом с ними, поджав колени. Монгол тасовал, карты разлетались, как павлиний хвост. Я была спокойна, как никогда.

Как и должно было случиться, первым из игры вышел Коля. Вместе с ним вылетел туз, Коля бился им в последнем сражении. Мне везло, у меня на руках были козырные валет, дама и король. Монгол отбивался громкими шлепками:

— А солдатика! А мамочку! А бардадымчика!

Принимал, протяжно завывая:

— О-па-па-а-а-а…

В конце игры, переняв у Монгола манеры и жаргон, я оставила его в дураках, хлестко забросав козырями:

— А козырного солдатика?! А козырную мамочку?! А бардадымчика?!

— О-па-па-а-а-а-а… — выдохнул побежденный Наполеон.

— Загадывай желание! — захохотал Коля.

Монгол сощурился и посмотрел на меня с интересом.

— Прямо сейчас хочу уйти домой, — сказала я, — и пусть Монгол меня проводит, вон темень какая на дворе.

— А зайчика покушать? — спросила Танька, молча наблюдавшая за игрой.

— Поздно уже, я после семи не ужинаю.

— Так не пойдет! Мы за ним, как псы, бегали по полям!

— Почему же не пойдет? Договор у нас какой? Кто выиграет, тот загадывает желание. Я выиграла. Желаю сейчас уйти домой и чтобы Монгол меня проводил.

— Эх, какая девка! — захохотал Коля. — Наш человек! Ну идите, голуби, воркуйте, если зайца не хотите, нам больше достанется!

Воздух был свежим и бодрящим, в траве стрекотали сверчки.

— На машине поедем или прогуляемся? Говори. Ты заказываешь музыку.

— Пешком, — ответила я.

— Эх, хорошо, — сказал Монгол и взял меня за руку. — Давно я не прогуливался с девушками по поселку. Со школьных лет.

Мы шли по пустынной улице, как влюбленные пионеры.

— Тебе не холодно? — спросил он.

— Прохладно, — ответила я.