Илья Стогов - 150 дней в Петербурге

– И в чем же тут оказалось дело?

– Несколько лет подряд эта загадка не давала мне покоя. До тех пор, пока в голову не пришла простая, но все объясняющая мысль. Те, кто рассматривал приписки на рукописи, рассматривали их вместе – либо и первая, и вторая настоящие, либо обе они фальшивка. Но что, если первая запись настоящая, а фальшивкой является лишь вторая? И тут все вдруг встало на свои места. Перед нами действительно древняя рукопись. И приписка насчет наследства действительно подлинная. Только произошло это, скорее всего лет на триста-четыреста позже, чем до сих пор думали. Простая вроде бы мысль, но до меня в голову она почему-то никому не приходила.

Причем, это не единственный случай: в Казани хранится свиток, известный, как «Потемкинское Пятикнижие», потому что когда-то он принадлежал светлейшему князю Потемкину. Принято было думать, будто он относится чуть ли не к VII веку. И вроде как был даже переписан в Хазарии. Насчет него мне тоже удалось доказать, что это ошибка, и свиток совсем не такой древний, как считался. Но знаете, к каким результатам это привело? Правильно: ни к каким. Как все писали, что свиток хазарский, так до сих пор и пишут.

Рассказывая об этом, Якерсон смеется. Среди исследователей библейских рукописей он давно уже живая легенда. За минувшие годы мой собеседник лично держал в руках все до единого древнейшие списки этой Книги. Помнит, как они выглядят, чем пахнут, каковы на ощупь.

Уже в самом конце интервью я спросил его:

– Неужели вам было не жалко тратить годы и годы собственной жизни на эти пыльные страницы?

– Знаете, совсем не жалко, – улыбаясь, ответил он. – Когда я был молод, смел и дерзок, я воспринимал эти книги, как детей, которые ищут моего покровительства. Сегодня я воспринимаю их, как источник, который дает мне силы продолжать и не потерять себя. Именно эти книги меня и сформировали. А я лишь служил им, относительно верно.

В самом центре эфиопской столицы, города Аддис-Абеба, стоит памятник Пушкину. Вполне узнаваемый кудрявый профиль, вдохновенно отставленная рука. Правда, сами эфиопы, о том, кого изображает памятник, имеют смутное представление. Все, кого я пытался расспросить, лишь пожимали плечами, и говорили, что возможно, это какой-то их знаменитый земляк. И по-своему, они были, конечно, правы.

Лет сто назад петербургские газеты писали об Эфиопии даже чаще, чем сегодня пишут о Сирии. Поездками сюда успела отметиться чуть ли не половина литераторов Серебряного века. Тут путешествовал Гумилев, а еще один поэт, Владимир Нарбут, даже чуть было не женился на эфиопской принцессе. Советником при армии императора Менелика состоял литератор, а позже афонский монах Булатович, о котором в «Золотом теленке» писали Ильф и Петров. Но сегодня средний горожанин знает о далекой африканской стране не больше, чем средний аддис-абебец о Пушкине.

Самая распространенная марка автомобиля на улицах Аддис-Абебы, это допотопные «копейки» (ВАЗ-2101). Водители любят объяснять белым туристам, что Эфиопия, это единственная в мире православная страна. А сами эфиопы единственные в мире чуть было не построили коммунизм. Если в ответ вы попробуете заговорить о своей собственной стране, то собеседник, скорее всего, лишь недоуменно задерет брови: «Как-как? Россия? Никогда о такой не слышал!».

Тридцать лет назад Аддис-Абеба была связана с Ленинградом множеством экономических и политических ниточек. Сегодня остались разве что культурные связи. Например, именно в Петербурге хранится самая крупная в стране коллекция старинных эфиопских рукописей.

Екатерина Гусарова, ученый секретарь Института восточных рукописей по международным связям, рассказывала:

– Первый раз я была в Эфиопии десять лет назад. До этого я проходила практику в Тунисе, Марокко, Египте, – восток не был для меня чем-то вовсе неведомым. Но христианская страна в сердце Африканского континента, это все-таки что-то совсем иное. Честно сказать, поступая в университет, я вовсе не планировала ею заниматься. Однако, влюбилась все равно в Эфиопию. Особенно после поездок в город Бахр-Дар.

Я тоже бывал в Бахр-Даре. Город стоит на берегу пронзительно-голубого озера Тана: крашенные в белое домики, улыбчивые чернокожие красотки, чуть ли не лучший на континенте кофе. Плюс, на раскиданных по озеру островках расположено несколько десятков крошечных монастырей. Монахи принимают постриг и навсегда остаются жить при своем храме. А когда они умирают, их там же, на островке, и хоронят.

В водах озера довольно много бегемотов – опасных тварей, без предупреждения атакующих моторные лодки. Если не нарваться на их стадо и доплыть до любого из островных монастырей, то первое, что сделает монах, – покажет посетителю старинный фолиант. Чем древнее и роскошнее рукопись – тем вроде, как выше авторитет обители.

– Туристы любят фотографироваться с монахами, которые держат в руках такие фолианты, – объясняет Екатерина. – Монахи давно поняли, что рукописи с картинками нравятся туристам больше, чем рукописи без картинок. Поэтому они стали иногда врисовывать иллюстрации в действительно ценные древние манускрипты. Бывает, такие рукописи за большие деньги выставляют потом на аукционах, но вы же понимаете, реальная их ценность невелика.

– А у вас в Музее хранятся исключительно сокровища?

– Ну, да. Их у нас не очень много: сто двенадцать. Для сравнения в Апостольской библиотеке Ватикана их около тысячи. А в Британской библиотеке почти полторы: в свое время англичанам посчастливилось разграбить библиотеку эфиопского императора Феодора. Зато у нас есть очень интересные экземпляры. Например, уникальная коллекция магических свитков.

– Магических?

– В Эфиопии есть легенда о святом Сесинии, у которого была сестра по имени Верзилия. Эта милая дама родила дочь, но растить ее не стала, а сразу убила и выпила из ребенка кровь. Это занятие так ей понравилось, что Верзилия превратилась в ведьму и питалась отныне лишь детской кровью. Когда обо всем этом стало известно святому, он решил сестру убить. Пронзенная копьем, та поклялась именами архангелов, что никогда не тронет ни рожениц, ни детей, если в доме будет свиток с молитвой святого Сесиния. Именно поэтому из Эфиопии дошло огромное количество свитков с текстами этой молитвы. Или вот, другая разновидность магических свитков, – кожаные ремни, длинной ровно в рост покойного, которые вместе с умершими клали в могилу. Всего в нашем собрании несколько десятков таких манускриптов: заклинания, легенды, обереги, рукописи, записанные особыми магическими буквами, которые никто не в состоянии прочитать.