Виталий Лозовский - Как выжить и провести время с пользой в тюрьме. Часть 1

Трастис (английское слово, означает "тот, кому доверяют" — по нашему козлы:) — прим. В.Л.) — они могут делать, что хотят. Отвечают за справедливость и выдачу пищи. У них полномочия — как у стражей. Им разрешается иметь еду с воли.

Внутри бараков розеток нет и варить чифирь теоретически невозможно. Деньгами являются дешевые кенийские папироски без фильтра под названием "Роста". Людей не бьют и вообще драки очень редки. Отношение между людьми — как на воле, без всякой иерархии, кроме уже вышеописанной. Беспредела нет. В свободное время (а почти все время за исключением еды и пересчета — свободное) можно лежать-отдыхать или разговаривать, либо делать упражнения, либо читать.

Сигареты запрещены, но курить хочется. Люди проносят сигареты в трусах, либо покупают у подкупных стражников. После этого сигареты прячут, так как если найдут — можно загреметь в карцер. Купить за них можно одежду (я купил хорошие трусы, до сих пор ношу, за 6 сигарет), сумку, емкость для воды, тюремную еду, травку, зажигалку.

Понятий особых нет. Секс — обычно гомосексуалисты в Африке встречаются очень редко. Даже в тюрьмах. Онанизм в туалете или мокрые сны — выход энергии. Очень распространена марихуана. Вообще, прикол — половина подследственных идет по делам марихуаны, однако в тюрьме они-то и накуриваются больше всего:).

Я вначале боялся попасть в эту тюрьму. Однако быстро понял, как нужно разговаривать с тюремщиками и заключенными, стал учить язык суахили, читал, занимался медитацией. Эта тюрьма находится в 500 м от дискотеки и вечером можно слышать крутую музыку. Вчера — ты танцевал на этой дискотеке и заигрывал с черными девушками, сегодня — ты за стеной.

Тут отчетливо понимаешь относительность ЖИЗНИ. Так что, мой совет — пусть люди тюрем не боятся! Даже в африканских тюрьмах можно жить и наслаждаться колоритом! Не нужно нервничать и всегда нужно пытаться извлечь пользу из текущего положения! К жизни вообще стоит относиться спокойно — сегодня белая полоса, завтра черная и все это складывается в мозаику жизни.

Это фрагменты нигде еще не опубликованной полностью книги Эльдара Зейналова, с его разрешения. Все на реальных фактах, документах, свидетельствах:

…

На следующий день скрываться уже не было смысла. "Труповозка" подъехала своим ходом около 9-ти часов утра, в камерах, как обычно, закрыли глазки, исполнители прошли к подвалу? В камерах напряженно ждали, к какой камере подойдет старшина Саладдин.

В тот день были расстреляны трое, и все из одной, 132-й камеры. По словам очевидцев, "в этот день было продемонстрировано, как нужно уметь умирать и не бояться смерти".

Первым был Роман Богданов или Рома, как его все звали ввиду его молодости. Открыв "кормушку", Саладдин окликнул Рому, потребовав подать руки в кормушку. Рома не сразу подошел к "кормушке", т. к. после вчерашних переживаний был взволнован. Препирательство между ними продолжалось около 10 минут. Саладдин настойчиво потребовал, чтобы Рома подошел к "кормушке" и протянул руки. Сцена для притихших заключенных была поистине душераздирающая.

Наконец, по корпусу раздались крики заключенных. Арестанты советовали Роме не противиться: ведь если приговор уже утвержден, то он должен быть приведен в исполнение. Например, бывалый уголовник Фамиль по кличке Федя из 129-ой камеры советовал: "…Твое сопротивление, кроме вреда, ни к чему не приведет. Если наши приговоры будут утверждены, то нас тоже это ждет. И смерть нужно встречать достойно". Федин совет всем понравился, и со всех сторон начали раздаваться подбадривающие крики. Присутствовавший при этой сцене начальник тюрьмы отнесся к этому сеансу психологической подготовки спокойно и дал возможность осужденным "выпустить пар".

Роме поддержка других заключенных как будто придала дополнительные силы. Он смирился с ситуацией — подошел к кормушке и из-за спины протянул руки. Открылась дверь и он в наручниках вышел в коридор.

От двери 132-ой камеры до двери подвала примерно 20 метров. Проходя мимо каждой камеры, Рома подходил к дверям и прощался с каждым. Осужденные в свою очередь приветствовали его мужество. Простился и со своим подельником Салманом, сидевшим у самого подвала, в камере 125: "Салман, я пошел! До встречи!" Он имел в виду обычай казнить в один день всех подельников-смертников.

От двери подвала Рома обратился ко всем с последними словами: "Дай Бог, чтоб перед всеми вами открылась дверь, ведущая на свободу!"

Хлопнула дверь, и из подвала послышались несколько глухих выстрелов.

Тут уместно привести мнение бывшего смертника о том, насколько опасно было злить исполнителей перед расстрелом: "Обычно, если им не нравился характер арестанта, его манера и поведение, то его убивали с особой жестокостью, получая при этом удовольствие, и приговоренный принимал мученическую смерть. Исполнители приговоров из профессионалов превращались в маньяков". Так что Федя знал, что советовал шедшему на казнь товарищу.

Кстати, натянутые нервы и чуткий слух смертников уловили, что, выпустив из камеры Ромку, старшина запер на двери не все замки, а только один. В камере напротив догадались, что в 132-ю камеру придут еще раз, и начали с нею переговоры, чтобы узнать и передать родственникам последнюю волю казненных. Однако в 132-й суеверно восприняли этот шаг доброй воли в штыки и обругали доброхотов.

Однако, вернувшись из подвала, Саладдин действительно вновь подошел к "кормушке" 132-ой камеры. На этот раз подошла очередь Эльшада Фатуллаева. Он был молод, около 25 лет. В психологическом плане он был уже подготовлен. Но, перед тем, как протянуть руки к "кормушке", он все же с упреком сказал Саладдину: "Ведь ты же мне обещал!.." На что Саладдин очень резко бросил: "Кто я такой, чтобы тебя помиловать?!".

Смысл этого диалога смертники осознали позже, когда проанализировали поведение Эльшада и его отношения с Саладдином. Некоторые смертники полагали, что Саладдину удалось завербовать Эльшада, используя его молодость и жажду жизни. А может быть, они ошибались, и заключенного просто "кинули", не сдержав обещание за помощь в помиловании — такие случаи, хоть и редко, но случались. Как бы то ни было, эта тайна умерла за дверью подвала…

После слов старшины Эльшад тихо протянул руки к кормушке. Когда на них надели наручники, без сопротивления вышел в коридор.

Наступили самые волнующие и жуткие минуты. Молодой, жизнерадостный человек ласково прощался с каждой камерой, желая всем свободы. И будучи еще живым, слышал из каждой камеры в ответ слова, адресуемые только усопшим: "Аллах сяни ряхмят элясин!" ("Упокой тебя Господь!").