Дебора Чайл - Конни и Карла

Конни роется в сумке и достает из нее два парика. Один она протягивает Карле, а другой напяливает себе на голову. Это хотя бы на первое время, а потом можно будет подобрать себе маскирующий грим и устроить настоящий маскарад. Это поможет им выиграть время и попытаться решить вопрос, как же все-таки спасти свою жизнь и избавиться от Руди с его приятелями-бандитами.

В эту ночь девушкам не до сна. Они до самого утра сидят в гостиной, обсуждая план побега. Им обеим понятно, что из города придется уехать — по крайней мере до тех пор, пока Руди не потеряет интерес к их персонам. Но куда ехать и как объяснить столь неожиданный и поспешный отъезд — на эти сложные вопросы найти ответ пока не удается. Впрочем, к утру, когда темное небо приобретает более светлый, серый оттенок и солнце показывается из-за горизонта, им удается убедить себя в том, что сложившаяся ситуация — это в некотором роде удача. В конце концов, они ведь всю жизнь просидели в своем Чикаго. Самым дальним путешествием была поездка на две недели к дяде с тетей в Мичиган, когда они были еще старшеклассницами. Так что перемены не помешают — перемены декораций, темпа и вообще перспектив на будущее.

Знать бы только, куда ехать. Хотя бы в каком направлении? На запад или на восток? В Нью-Йорк или в Калифорнию? В Канаду или в Мексику? Где надежнее спрятаться от отмороженного киллера и его не менее опасного чокнутого прихвостня?

За завтраком девушки ошарашивают своих матерей принятым решением. Дело происходит в субботу, у Конни и Карлы выходной, и если бы не события вчерашнего вечера, то можно было бы никуда не спешить. Мать Конни готовит апельсиновый сок и поджаривает тосты. Мать Карлы делает омлет с брынзой и шпинатом. Девушки прекрасно понимают, что в обозримом будущем им не удастся поесть домашней пиши; сами же они могут приготовить разве что попкорн в микроволновке. Глотая слезы и словно пытаясь наесться впрок, они за обе щеки уплетают добавку.

В машину грузятся сценические костюмы, парики, грим и все, что может понадобиться для музыкального сопровождения, включая аккордеон Карлы, хотя она не играла на нем, пожалуй, лет с двенадцати. Мамаши, пытаясь подавить тревогу и беспокойство, вызванные столь неожиданным и поспешным отъездом дочерей, прибегают к единственному доступному им способу: они превращают домашнюю кухню в настоящий пищевой комбинат и набивают автомобильный холодильник и ящик-термос пирогами со шпинатом, курятиной, йогуртами, мусакой и пахлавой. Что бы там ни случилось, по крайней мере на первое время еды у девочек будет достаточно. Впрочем, это, конечно, слабое утешение, если учесть, что обе дочери одновременно покидают дом, не оставляя им ни нового адреса, ни даже предполагаемого места назначения. Все попытки отговорить их от принятого решения, все контраргументы уже исчерпаны. Целое утро мамаши уговаривали девушек хотя бы немного подождать и по крайней мере побеседовать со священником, который в прошлом году сыграл решающую роль в том, чтобы отговорить соседского сына, когда тот задумал сбежать в Нью-Йорк с разведенной женщиной в два раза его старше.

Конни и Карла и рады были бы объяснить матерям, почему они вынуждены уехать из города, но прекрасно понимают: чем меньше мамы будут знать про Руди и Тибора, тем в большей безопасности останутся. Чтобы не нервировать их понапрасну, дочери безропотно соглашаются со всеми их советами и клятвенно заверяют регулярно звонить, писать, избегать неприятностей, три раза в день есть что-нибудь горячее и всячески заботиться друг о друге. Да, само собой, они будут начеку и не станут связываться с сомнительными мужчинами, которые только и норовят воспользоваться неопытностью и доверчивостью красивых молодых девушек… Да, кстати, а как же Эл и Майки? Разве девочки не собираются попрощаться с ними?

— Ну скажите хотя бы, куда вы едете? — едва ли не в сотый раз за утро вопрошает мама Конни, наблюдая за тем, как ее дочь выводит «олдсмобиль» из гаража на подъездную дорожку.

— Да мы не знаем, мам. Честное слово, — отвечает Конни, мысленно молясь лишь об одном: только бы не проговориться и не свалить на головы матерей всю эту кошмарную историю. — Мы просто вдруг поняли, что пора сделать решительный шаг, новый поворот в нашей карьере, а то она как-то застоялась.

Матери переглядываются, вздыхают и качают головами. Девушки тоже переглядываются, и по молчаливому согласию на этот раз Карла говорит от имени обеих.

— С нами ничего не случилось, мы не попали ни в какие неприятности, и у нас все в порядке, — уверяет она, отлично зная, что последует за этим.

— Конни, Карла, — обращается к ним мама Карлы, — признайтесь: уж не проституцией ли вы занимаетесь?

Этот вопрос девушки слышали от своих мамаш бессчетное количество раз. В чем кроется причина этих подозрений, они до сих пор так и не поняли. Может быть, все потому, что им приходится допоздна задерживаться на работе, а может, виной тому поведение их отцов, оказавшихся мерзавцами. В общем, как бы то ни было, с годами у обеих матерей развилась ярко выраженная фобия: они пребывают в постоянном страхе, что их дочери могут стать шлюхами. Девушки давно бросили всякие попытки убедить их в обратном. Чем больше доводов и аргументов они приводили, тем меньше обе матери их слушали и тем больше утверждались в своих подозрениях.

Мать Конни показывает на сумку с реквизитом как на вескую улику.

— Да ведь все ясно, — говорит она. — Чего стоят только ваши наряды!

— Ладно, мы будем звонить, — не реагируя на обвинения, говорит Карла.

— Карла, звони, — говорит ее мать.

— Да я же тебе только что пообещала, мам, — бросает Карла, стараясь не выдать напряжение и нервную дрожь, бьющую ее все утро.

Конни выруливает машину к шоссе. Чем скорее они уедут, тем в большей безопасности будут себя чувствовать.

Идея уехать, не попрощавшись с Элом и Майки, принадлежит, конечно, Конни. Ей самой ни прощаться, ни вообще говорить с Элом абсолютно не хочется. Карла — другое дело: не повидавшись с Майки перед отъездом, она чувствует себя виноватой и очень расстроенной. Нет, она прекрасно понимает, что им нужно убираться из города как можно скорее, и с Майки она вовсе не собирается вести долгие разговоры. Ей и всего-то нужно услышать от него всего одно слово — вернее, одну фразу: «Выходи за меня замуж», — и она тотчас же поменяла бы все свои планы. Уехав из города совсем ненадолго, она бы потом вернулась и отсиделась у Майки до тех пор, пока Руди не перестал бы искать ее.

Конни считает, что все это полная чушь. Руди так просто не отступится от мысли найти их: он уж для этого в лепешку расшибется. Они ведь видели, как он убил Фрэнка; достаточно одного их слова в полиции и суде, чтобы он провел остаток жизни за решеткой. И потом, с точки зрения Конни, у Карлы нет никаких веских оснований предполагать, что Майки вообще собирается сделать ей предложение.