Леонид Бахнов - Жужукины дети, или Притча о недостойном соседе [Антология короткого рассказа. Россия, 2-я половина XX в.]

— Похоже, что пропал... — он шипит через щель, — я знал... знал, что меня так не оставят...

Странно, столько детективов прочитал, а про котов не слышал...

Он скривился: «Зеленый еще, многого не знаешь, детективы твои ахинея и вздор, позавчерашний день...»

Вынес я мусор, возвращаюсь — у подъезда белую бабочку сменил тигровый, с тяжелым затылком, нос боксерский, расплющенный... На лестнице вместо белой манишки — серый пиджачишко, карман оттопыривается... Выглянул в окошко — у черного хода одноглазый одноухому дежурство сдает... У-у-у, страшно...

У меня что-то заныло в животе — долго и тупо. Где-то в глубине, и в спину отдает. Никогда не думал, что живот такой глубокий, до позвоночника доходит. Раньше у меня не было живота — это было место, которым я сгибался, если надо грудь приблизить к ногам. Я мог бы поспорить, что там ничего нет, кроме мышцы, стягивающей тело в клубок. И конечно, позвоночника, но это уже не живот, а спина — он сзади, как упругий стержень, тело на него нанизано, как шашлык на шампур. Сравнение не очень хорошее, но думаю, что людоед обрадовался бы ему. А мне нечего радоваться — теперь у меня есть живот. Когда много имущества — глаза разбегаются. Я думал — пройдет... не было и не будет. А он еще сильней, грызет меня, как лисенок спартанца... Не обращай внимания — обидится и замолчит. Или засни — проснешься другим человеком и все забудешь... Засыпаю, просыпаюсь, а он все тут. Отстегнуть бы его, как краб отстегивает больную ногу, — и бежать. Или вывернуть наружу — выкинуть, как может морская звезда... Я хожу и смотрю в себя, жду новых неприятностей. И мысль больше не летает передо мной, а переехала в живот, как у нас любят говорить, получила новую прописку... а что?.. вот и живет там...

Прихожу к приятелю, он говорит: «У меня давно живот. Ты вот что попробуй — есть не давай ему, авось сдохнет. Только воду пей». Я перестал есть — и живот затих, что-то выжидает. Заснул я, проснулся — нет живота. Поел — болит, но уже потише, послабей... Потом еще тише стал, и еще — и все-таки остался...

Теперь я знаю: в нем много всего и кипит сложная жизнь, и всегда может что-то испортиться. Все каким-то чудом работает, просто чудом. Все кипит, крутится, варится, движется, все само за себя решает, а я тут при чем?.. Никто меня ни о чем не спрашивает, делают что хотят. Это спятить можно, никаких у меня прав нет, ни остановить, ни исправить не могу, не вижу, не понимаю... Я сам у себя в гостях... Заняты все — вот-вот попросят. А идти-то куда... куда идти...

В путешествиях во времени случаются осечки, и путешественник встречает самого себя. Говорят, что от этого бывают большие неприятности, но я не верю. Ничего плохого не случится и хорошего тоже — просто ничего не произойдет... Я иду — мне сорок — и встречаю себя, двадцатилетнего.

— Послушай, что ты тянешь свою девушку, не даешь ей смотреть на витрины?..

— На витрины смотреть — мещанство...

— Тогда выбери себе другую девушку, а эту все равно не удержишь.

Дурак, нашел, что говорить, — она нравилась мне. Я надеялся, что она поймет — наука важней всего. Так что лучше помолчал бы... Он смотрит на меня — перед ним седоватый человек, кое-как одетый, с лысиной во всю голову...

— Ого, а у меня только начинается...

— Дальше пойдет быстро, годам к тридцати полностью облысеешь...

Снова сплоховал! Зачем парню настроение портить...

— Слушай, тебе не хочется рисовать?

Он смотрит на меня как на сумасшедшего:

— Я совершенно неспособен к этому... И мне нравится наука...

— А может, попробуешь — порисуй немного...

— Нет, исключено.

— Тебе нравится наука или ты хочешь стать ученым?.. Странный вопрос... Он не понимает. Честолюбивый парень — хочет заниматься чем-то интересным и стать личностью, а дело... Дело всегда меньше человека.

— Мне хочется понять причины жизни, а они в химии...

Я смотрю на него. Зачем ему живопись?.. Пусть будет наука. Зря ты связался с этим возрастом. Тебе нечего ему сказать. Ни подтолкнуть, ни предостеречь невозможно...

— А ты что сделал в науке?

— Написал диссертацию, полсотни статей, книгу...

— О-о, здорово... — Он удовлетворен, уходит, волоча за собой девицу, на которую не могу смотреть без стыда. Нет, ты попал не в то время. Этого крокодила не свернешь, пусть сам ломает голову... Поворачиваю рычажок — и передо мной мальчик в плаще и кепочке, гуляет у моря. Его останавливает какой-то старик, показывает фотокарточку. Он удивлен: «Моя... А вы кто?..» Не узнает.

— Ты кем хочешь стать?..

Он молчит, сам себе не признается. Но я-то знаю, он хочет стать «великим гением человечества»...

— Ты чем хочешь заниматься?..

— Если бы я мог — стал бы великим писателем... или художником...

— Послушай, я из будущего. Тебе надо срочно начинать — пиши и рисуй. Гения не обещаю, но что-нибудь получится...

Он молчит, носком ковыряет землю. Упрямый... И не верит. А может, не хочет «чего-нибудь»?.. Ну, что за черт, куда же мне ехать, не в роддом же... Я знаю куда. Поворачиваю рычажок — и я в полутемной комнате. На раскладушке лежит человек. Ему тридцать два. Что-то все не ладится, не клеится — интерес пропал, что ли?..

Я наклоняюсь к нему:

— Да, пропал, пора признаться себе и начинать другое...

— Нет, просто устал, что-нибудь придумаю еще...

Но я-то знаю — ничего он не придумает, промучается еще пять лет. А он и слушать меня не хочет... Надо исчезнуть. Ухожу из прошлого — не получилось встречи. Ни пользы, ни вреда. Возвращаюсь к себе, вижу — в углу кто-то шевелится. Дряхлый старик, что-то говорит, предупреждает... Ах, оставь, ну что я могу сделать? То, что делаю. Что пока еще могу...

Я открыл дверь и выпустил кота. Он задрал хвост и поспешил вниз. Пусть погуляет, пока еще солнышко. Осенью он приходит мокрый и взъерошенный, хрипло вопит на лестнице — совсем другая погода. А сейчас ему хорошо... Сверху спускался старик, который живет на пятом. «Твой кот?..» Я не люблю этот вопрос, какой же он мой — мы живем в одной квартире, ну друзья или приятели... Как я могу присвоить чужую жизнь?.. Кот ушел, а старик остановился и рассказал мне, как он ездил на прошлой неделе на ту сторону реки, там он ставит палатку и ловит рыбу. Пенсия у него деревенская, не проживешь, и рыба сильно помогает. Так вот, там, оказывается, живут коты, их целая колония. За рекой поле, овраги, дальше лес на много километров, что же там делать котам?..

— А кто-то завез, видно, избавиться хотел, одного, другого... вот они и размножились. Пришли, сели вокруг меня — смотрят на рыбу, облизываются. Я им всю мелочь отдал...

Старик, видел котов десять или двенадцать, но думает, что их гораздо больше. Самый главный у них большой рыжий кот, пушистый и свирепый. Летом они, конечно, не голодают — мышей полно, а что вот зимой им делать?.. Старик усмехается: