Анна Матвеева - Есть! [litres]

– Перевернись, жаркое! – шутила Ека, когда они остались с иудралико вдвоём.

Ека любила вспоминать свою европейскую учёбу, те счастливые дни в лучших городах мира. Она никогда не жалела о том, что выбрала кружной путь к успеху. Как прекрасно было в Риме – аппетитном городе, где люди вечно думают о еде! Даже старинные римские здания казались Еке съедобными на вид, поджаристыми, словно миндальные печенья. Даже кладка старых стен напоминала нугу с орехами… А Париж?.. Там сам воздух пропитан бриошами да круассанами! Впрочем, и в нашем городе – пусть он не Париж и не Рим – тоже много чего носится в воздухе, и это главное, Ека! Париж и Рим не сдвинутся с места, а здесь так горячо, что самое время ковать.

Ека с удовольствием оглядела свою почти что пустую комнату. По сравнению с её квартирой дом П.Н. выглядел дачей, куда свозили ненужные вещи несколько поколений разных семей. Стол Берты, заваленный бусиками всех цветов и размеров, напоминал лодку индейца, только что продавшего Манхэттен.

А вот кухня – совсем другое дело. Кухня Еки была устроена так, что ни один профессиональный повар не найдёт, к чему придраться, – её можно запросто снимать в любой из программ канала «Есть!». Лучше всего, разумеется, в «Ека-Шоу» – первом авторском проекте Еки Парусинской, самой популярной и рейтинговой ведущей за всю историю канала. Как вы сказали, «Гениальная Кухня»?.. Не припоминаю. И зрители не припоминают, что куда серьёзнее.

Тихушница Аллочка, которую Еке так и не удалось ни очаровать, ни припугнуть, ни заинтересовать, до последнего возражала против скоропалительного решения П.Н., но директор решил наконец проявить характер. И последовательность.

Ека отлично помнила, как П.Н. впервые пришёл к ней «с серьёзным разговором» – этот необычнейший из всех директоров не требовал от подчинённых явиться к нему на ковёр, но сам врывался в кабинеты и орал с такой силой и душой, что даже собаки на улицах поджимали хвосты.

В тот день за обедом была греческая тема. Славочка – малахольный оператор Гималаевой, которого Ека при первой же возможности вышвырнет с канала, – после каждого нового блюда говорил поварам «эвхаристо». Подавали холодный душистый дзадзыки, фаршированные помидоры с критской приправой и осьминогов, зажаренных на гриле. Доду Колымажскому (ещё один малахольный) не повезло – ему достался осьминог с глазами, и глаза эти выпали прямо в тарелке. Дежурному повару тоже не повезло – от стыда он чуть не съел свой колпак. В мусаке, на тонкий Екин вкус, было слишком много корицы, зато десерты оказались безупречны – домашнее мороженое с мёдом и пирожные кадаифи из тестяных ниточек.

П.Н. к обеду опоздал, вырос над всеми, как живой укор, и начал щёлкать пальцами, вспоминая потерянную мысль. Удобство жизни большого начальника состоит в том, что ему не надо тратить сил для выражения всем понятных, ещё в полёте изловленных слов…

– Вы чем-то недовольны, Павел Николаевич? – ласково спросила Ека. Смотрела она при этом в пустую тарелку шефа, над которой лежала десертная ложечка, как точки над буквой «Ё». – Салфет вашей милости, – поклонилась она вдруг и протянула директору бело-синюю салфеточку.

– Красота вашей чести! – просиял П.Н. и неожиданно для всего трудового коллектива принял салфеточку, уселся рядом с Екой и кивком попросил трясущегося от страха дежурного принести ему порцию мусаки.

– Как было во Франции? – вежливо поинтересовалась Ека.

– Ах да! – сказал П.Н. – Там всё было прекрасно, пока меня не убедили прервать отпуск. Выяснилось, что у нас тут происходят странные случаи и необъяснимые совпадения. Воровство рецептов, одинаковые меню, заваленные программы…

– Минуточку, Павел Николаевич, – тихо, но решительно вмешалась Аллочка. – Мне кажется, кое-кто решил сделать из кое-кого козла отпущения.

– Точнее, козу, – уточнил Дод Колымажский.

– Кое-кто, кое-кого, – поморщился П.Н. – Хочется пройтись по вашей речи с редакторским карандашиком. Считали, сколько у вас слов-паразитов?

– У меня слово-паразит – «зарплата», – пошутил Колымажский, но никто даже из вежливости не улыбнулся. Запасы вежливости были у всех на исходе. Если не на нуле.

– Насчет козла отпущения могу сказать следующее. – П.Н. с удовольствием ел мусаку. – Я в своё время приятно удивился, когда узнал, что с этим козлом всё не так-то просто! В иудаизме козлом отпущения называли особое животное, которое отпускали в пустыню после символического возложения на него грехов всего народа в праздник Йом Киппур. Отпускали! А не сжигали, как другого, несчастного козла, на которого пал жребий. Впрочем, впоследствии выяснилось, что козлу отпущения везло немногим более – в пустыне его приводили к скале Азазель и всё-таки сбрасывали оттуда в пропасть.

– Ну вот видите! – засмеялась Ека. Аллочка, глаза которой леденели на глазах, как формочки с водой в морозилке, сказала:

– Павел Николаевич, если вас не устраивают эвфемизмы и местоимения, давайте говорить открыто. Я считаю, что на канале сознательно разжигается вражда, мешающая нашему общему делу. Здесь нет Гени, я не буду говорить про отсутствующих, но Ека могла бы…

– Я уже говорила об этом вчера, Павел Николаевич, – дрожащим голосом сказала Ека, – и повторю ещё раз, если требуется, Алла! Я не воровала рецептов у Гималаевой, мне это просто не нужно! Я могу придумывать их каждый день хоть по сто штук – кстати, приглашаю сегодня всех на презентацию моего нового меню!

– Что там будет? – П.Н. развернулся к Еке так резко, что локон страсти поднялся с его макушки и секунду дрожал на ветру.

– Всё очень просто, – засмущалась Ека. – Карри с курицей, перцем и шампиньонами. Салат с маковым соусом. Песочный пирог с помидорами. Совсем новый чаудер с раковыми шейками, крабами и форелью. Польпетте. Кофейные кексы и физалис с жидким зефиром. Что касается воровства, то… Иран, я думаю, будет лучше, если ты сама расскажешь…

Иран взмахнула широкими ладонями. Руки ей достались явно из другого комплекта, небесная шутка: узенькие запястья, громадные кисти и толстые, мощные пальцы. Иран долго страдала от этих рук, мысленно примеряла чужие, изящные, с тоненькими пальчиками, пока Ека не объяснила: изящных рук в нашем мире пруд пруди, а твои ласты изготовлены по специальному проекту. Так и носи их с удовольствием! Ека даже подарила Иран стопку звонких браслетов, чтобы подчеркнуть своеобразие рук, но Иран браслетов пока что стеснялась. Может быть, однажды она всё же осмелится и наденет их – чтобы от запястья до локтя сияли блестящие наручники!

Все смотрели на Иран, пока она, взмахивая руками, рассказывала. Увы, ей очень жаль и она сама не могла в это поверить, пока не увидела… За день до первого эфира Еки Геня проникла к ней в кабинет и подошла к её личному компьютеру.