Юнас Гардель - Детство комика. Хочу домой!

— Нет, — протестует мама Томаса, — мы должны как-то тебя отблагодарить. Разве не так, Томас, Liebling?

— Да, — шепчет в ответ Томас, — мы должны его отблагодарить.

Ты молчал. Ты и сейчас молчишь. И мне было так невыносимо стыдно. Ты понимаешь? Мне все еще стыдно. Мне стыдно, ты молчишь. Вот чертова связь.

Почему ты не отвечаешь, как я тебя просил?

Письмо не дошло?

Я шлю эти письма в Сэвбюхольм, на тот адрес из детства, даже не зная, есть ли там кто-нибудь, кто перешлет письмо дальше. Я решил для себя, что есть.

Может быть, я все эти годы отправлял письма в никуда.

Как радиосигналы, которые отправляют в космос, чтобы получить ответ. Мне кажется, я не так много и требую. Несколько строчек, привет, это даже ты мог бы сделать.

Мама Томаса ставит на стол морс и немецкий пирог с сухофруктами. Она обращается только к Юхе, будто Томаса нет в комнате или будто Юха взрослый, а Томас нет.

— Ну возьми же кусок побольше, — говорит она и пододвигает к нему блюдо, — его прислали прямо из Германии, в нем полно изюма и фруктов. Изюм — вкуснятина, правда? Возьми-ка по-настоящему большой кусок, не стесняйся, побольше! Вот так!

Она садится за стол рядом с Юхой, подперев голову рукой, и внимательно его рассматривает.

— Что ж, ты, значит, Юха, — вдумчиво произносит она, — Юха. Это шведское имя?

— Финское, — бормочет Юха.

— Прекрасная Финляндия! — восклицает мама Томаса, ударяя кулаком по столу. — Сибелиус! Сибелиус! Кроме него, почти все композиторы немцы…

И она погружается в себя, будто уносясь в мечтах в Баварию своего детства.

— Па-па-па-паммм!

Это прозвучало так громко и неожиданно, что Юха вздрагивает. Мама Томаса смеется.

— Узнаешь? Бетховен. Па-па-па-паммм!

Она громко смеется, но тут же умолкает, озабоченно глядя на сына.

— Ох, если б я только могла понять, почему они так обижают Томаса! Warum sind sie so bose, Kind? [22] Почему они такие злые, детка? (нем.).

Она опять ласково ерошит волосы Томаса, он резко отстраняет ее руку. Она смеется.

— Нельзя так делать. Стал взрослым мужичком. Этаким норовистым. Ты тоже так же сердишься, когда твоя мама хочет тебя приласкать, а, Юха?

Ответ ей не требуется.

— Да-да, мамы есть мамы. Но нам надо что-то сделать с этими злюками, правда, Юха? Не позвонить ли мне классному руководителю? Но у тебя, Томас, есть и славные товарищи. Вот как Юха.

Она снова поворачивается к Юхе:

— Мне нечем отблагодарить тебя за то, что ты помог Томасу. Это очень смелый поступок.

Снова Томасу:

— Тебе надо в ванну.

И опять к Юхе:

— Ты любишь купаться, Юха? Томас не любит, когда мыло попадает в глаза, а мне не нравится ваша классная руководительница. На прошлом… как это называется… родительском собрании она была с подбитым глазом. Налетела на дверь, говорит. Знаем мы, что это за дверь.

Вдруг она восторженно всплескивает руками:

— Aber naturlich! [23] Ну конечно! (нем.). Придумала! Mutti [24] Мамочка (нем.). все устроит, Томас. Праздник! Мы устроим для тебя большой праздник и пригласим весь класс. С играми, и подарками, и вкусным угощением, и, может, даже с танцами! Тогда тебя все полюбят. Как ты думаешь, Юха? Разве праздник не сделает… как это… погоды!

— Может быть, я точно не знаю, — бормочет Юха, но мама Томаса не слушает его. Мысль о празднике привела ее в такой восторг, что она встает и ходит взад-вперед по кухне, как будто так легче думается.

— Конечно, это недешево, — спорит она сама с собой, — но оно того стоит.

Она подходит к Томасу и меряет его взглядом, как будто решает, стоит оно того или не стоит.

— Дитя мое, ты же все-таки самое дорогое, что у меня есть, nicht wahr! [25] Здесь: не так ли (нем.). Что ж, так и сделаем. Замечательная, прекрасная идея! Спасибо за помощь милому Юхе!

Пожимая Юхину руку, она вдруг понимает, что что-то не так.

— Что такое? Я слишком много болтаю?

Она отпускает Юхину руку и ахает:

— Поняла! Вы хотите, чтобы я оставила вас в покое! Вы думаете: ну когда же эта идиотка натрещится вдоволь и даст нам спокойно поговорить! Да-да, мамы есть мамы. Я ухожу! Вам, конечно, есть о чем поговорить. Возьми еще пирога, не стесняйся. Я усядусь в швейной, так что вы тут будете вдвоем. Я буду шить Томасу костюм.

Она подмигивает им и исчезает, но через мгновение опять появляется на кухне.

— Слушайте, мне еще вот что пришло в голову. Я закончу костюм ровнехонько к празднику! Это будет… как это…. загляденье! Все, я пошла шить.

И она выпархивает из кухни.

Как только они остаются один на один, Юха встает:

— Мне надо идти.

— Понимаю, — тихо отвечает Томас.

— Тошнотный пирог, кстати.

— Знаю.

Томас заворачивает Юхин кусок пирога в бумагу и протягивает ему:

— Вот, можешь выбросить по дороге, а я скажу маме, что он тебе очень понравился.

— Спасибо.

— Спасибо, что зашел ко мне домой.

После некоторого колебания он добавляет, как бы невзначай:

— Заходи еще, если захочешь.

Юха бубнит что-то нечленораздельное. Они идут к выходу.

— Кстати, — говорит Юха, — тебе придется сказать своей маме, что в шестом классе никаких праздников уже не устраивают. Это же просто смешно. Ты перед всем классом опозоришься.

— Знаю.

— Ты что, уже уходишь? — кричит мама Томаса из швейной. — Вот жалко! Погоди, я тебе кое-что дам.

Швейная машинка затихает. Она проносится мимо них на кухню и возвращается с оставшимся пирогом.

— Вот. Возьми пирог с собой. Можешь угостить своих отца и мать и сестер-братьев. Есть они у тебя?

— Младшая сестра, — бормочет Юха и берет пирог.

Мама Томаса кладет руку Томасу на плечо.

— Младшая сестра. Вот видишь. А Томас один. Вот в этом-то и беда. Ну ладно, Юха, до свидания, и спасибо еще раз за твою помощь.

И опять сердечно пожимает ему руку.

— И обещай, что ты придешь еще не раз и поиграешь с Томасом, ведь ты теперь знаешь дорогу. Приходи когда захочешь.

— Спасибо. Я приду, — бормочет Юха и прокашливается, пытаясь увернуться от ее просящего взгляда.

— Вот здорово, вот здорово! — восклицает она. — Как я рада, что у Томаса появился настоящий друг. Хочешь денежку?

И не успевает Юха возразить, как она достает из портмоне пятикроновую купюру и сует ему в руку:

— Вот, купи сладостей, а то и комиксы. Обязательно.

Вдруг она его хватает. Обнимает. Больно. Юхе становится страшно.

— Теперь нам надо… как это… поддерживать отношения, да вот.

Юха изворачивается, как червяк, она его отпускает. Юха откашливается.

— Пока, Томас, — говорит он.

— Ну попрощайся же с другом, Томас! — приказывает мама.

— Ну пока, увидимся в понедельник, — отвечает Томас.

Юха уходит. Мама Томаса машет ему рукой, другой обняв Томаса. Она закрывает дверь, загнав внутрь сына.