Юнас Гардель - Детство комика. Хочу домой!

Томас не знает, что сказать. Он знает, что он хочет сказать, он хочет сказать, что они вместе, он и Юха, но такого он сказать не может…

— Кем ты будешь, когда вырастешь? — пробует он.

Юха не отвечает. Томас продолжает:

— А я буду изобретателем!

— Anna mun kaikki kestää! — вздыхает Юха, совсем как Ритва, и недоверчиво смотрит на Томаса. — Ты что, изобрел что-то?

— Только вот это.

Томас показывает маленький металлический предмет.

Юха внимательно его рассматривает и серьезно кивает.

— Здорово, только что с ней делают?

— Ничего. Но если повернуть руль, то она говорит «щелк».

— Хорошая штуковина, «щелк» говорит, — слегка смягчается Юха, возвращает изобретение, и настроение у него становится немного лучше.

Томас все-таки хороший.

— Как ты ее изобрел?

— Вообще-то я ее не то чтобы изобрел, а нашел, — признается Томас, краснея, — на улице.

— Да ну.

— Но она все-таки говорит «щелк». На, бери!

Он хочет отдать штуковину Юхе.

Юха спрыгивает с подоконника и кладет руку на плечо Томасу.

— Спасибо, но я не могу ее взять, — говорит он и идет к двери. — Увидимся.

Он кивает Томасу. Томас кивает в ответ и остается в туалете.

У флагштока Эрик, Рой, Стефан и Леннарт играют в «ниггер». Юха подходит к ним.

— Можно с вами?

— А где твой Томас? — поддразнивает Стефан.

— Откуда мне знать, — отвечает Юха как можно небрежнее, — что он мне, друг, что ли?

Но именно в этот момент Томас выходит из туалета. И как дурак спешит к Юхе. Юха в бешенстве оборачивается и кричит ему:

— Катись отсюда, чертов урод, ненавижу тебя!

И, видя, что Томас не уходит сразу, Юха подбирает с земли гравий и бросает в него.

— Катись к черту! Что, не понял?

Томас в ужасе пятится. Камни попадают ему в лицо. Он визжит и пытается увернуться, падает, сворачивается на асфальте.

Йенни пытается вмешаться. Она кричит Юхе. Она кричит, чтобы он перестал.

Но Юха бросает и в нее. Он кричит:

— Чертова сука, чертова сука, отойди! Вы все портите!

— Вот слабак, камнями кидается! — кричит Леннарт.

Юха в отчаянии набирает еще камней и бросает в Леннарта. Он бросает во всех. Один камень попадает Йенни в глаз, она падает. У Леннарта на лбу кровь.

— Ненавижу вас! Ненавижу вас! Ненавижу вас! — кричит Юха.

Он знает, что он пропал. Тот, кто кидается камнями, — пропал.

Юха — канатоходец, старающийся удержать равновесие, но когда ноги наконец устают и мышцы немеют, он оступается, теряет равновесие и падает.

Потому что все падет.

Рано или поздно падает все.

Пада-пада-пам, пада-пам, нос задирать, носом в грязь, и все равно никому никогда не нравится.

И Юха бросает камни.

Он бросает, и бросает, и бросает.

— Теперь-то видите меня! — кричит он. — Теперь-то вы меня видите!

Все сильнее хлопает крыльями ангел. Он гонится за Юхой по лесу, он гонит его к дому. Он почти настигает его. Дом все дальше и дальше. Зима, темно. Уличные фонари как пустынные маяки в ночи. Фонари гаснут один за другим.

В домах горит свет, но его дом все дальше и дальше, как он ни спешит.

Его преследует ангел, он слышит хлопанье крыльев, видит когти и клыки, затылком чувствует горячее дыхание демона.

Он останавливается, оборачивается, набирает снега и бросает, бросает, бросает.

И кричит, как тогда, на школьном дворе, невыносимо красивым майским днем, бросая камни во всех, кто приближается, пока все не лежат на дворе кровавыми трупами — трупы, трупы, трупы.

И, бросая камни, он поет, как паяц, в которого они его превратили:

— Трупы, трупы в день рожденья, трупы в день рожденья мой, вот забава, вот веселье, когда кровь течет рекой!

Небо голубое, птицы поют. Май, тепло, высоко надо всем этим в солнечных лучах поблескивает самолет, а в самолете сидят счастливые люди — они улетают прочь.

Учитель труда хватает Юху за ухо и тащит его в учительскую. По дороге Юха теряет деревянный башмак, но учителю нет до этого дела. Хватка у него крепкая и решительная.

У площадки для «ниггера» с теми, кто плохо себя ведет, разбирается учительница физкультуры. У Леннарта на лбу кровь. Он вертится и стонет. Вокруг него в кружок собрались любопытные.

Томас убежал прочь.

Йенни лежит на земле, не шевелясь. Она держится руками за глаз. Когда учительница физкультуры просит ее убрать руки, она не слушается. Йенни не решается. Она боится, что глаз выкатится.

Учитель труда сажает Юху на стул посреди учительской. Юхина учительница расхаживает перед ним туда-сюда, трясясь от злости.

Она кричит, что он и представить себе не может, как ей стыдно.

Юха думает, что она похожа на ведьму.

— И вот что я тебе скажу: если бедная Йенни лишится зрения, то по твоей вине! И ты с этим будешь жить всю оставшуюся жизнь!

Трудовик дергает его за волосы:

— Слышал, что сказала учительница?

Юха не слышал, что сказала учительница, потому что он — одна сплошная дыра.

Учительница встряхивает головой и кутается в кофту.

— Вот такие они все, — шмыгает она носом, — совершенно бесчувственные! Не знаю, что мне делать, но не могу же я каждую перемену выходить и следить за ними, как ястреб, я не выдержу!

— Видишь, что ты натворил? — плюется трудовик и снова дергает Юху за волосы.

Юха крепко зажмуривается, чтобы не заплакать.

«Морская болезнь! — думает он. — Я падаю, укачивает!»

И прежде чем упасть в обморок, он успевает подумать, что потерял деревянный башмак, только что купленный деревянный башмак с ручной росписью, а эти башмаки он выклянчивал не одну неделю.

Тем же вечером Юха тяжелыми шагами поднимается за отцом Йенни по лестнице в комнату Йенни. Юха пришел к Йенни, чтобы услышать окончательный приговор. По крайней мере, такое у него чувство.

За ручки в носу, за камень в глазу.

Это Бенгт заставил его пойти.

Юхе хочется закричать, что Йенни сама виновата, что она все время вмешивается и что она вечно воображает, будто у него есть на нее время, хотя на самом деле у него есть масса других, более важных друзей.

Но Юха молчит. Отец Йенни убил бы его, если бы он сказал что-нибудь такое.

Юха глотает страх, который наполняет рот, как желе. Со стен на него пялятся пучеглазые чучела. Тсс! — говорят они. Тсс! Это он ослепил Йенни.

В доме, как всегда, погашен свет. Бедная Йенни, ей приходится жить тут во мраке, с мертвыми животными, строгим отцом и вечно больной матерью. Неудивительно, что она стала дурочкой.

Отец распахивает перед Юхой дверь комнаты и пропускает его вперед. Йенни лежит в постели, натянув одеяло до подбородка, плоская, как щепка. Здоровым глазом она смотрит на Юху, совсем как эти чучела животных. На другом глазу — большая повязка.

Юха содрогается. Падает слово приговора. Падает все.