Людмила Старцева - Моя жизнь с Евдокией

— Дурак какой — сказала запыхавшаяся Евдокия, падая на землю рядом со мной. — Я просто хотела поговорить, а этот устроил тут гонки на выживание.

— Дусь, — сказала я — если бы заяц разговаривал с каждым желающим, его бы давно съели. Кстати, ты заметила, какие у него красивые глаза?

— Я заметила, какие у него грязные пятки — мстительно сказала Дуся. — Вот ведь, дурак какой — все никак не могла успокоиться она — о чем с таким можно разговаривать?

— Да ладно тебе — примирительно сказала я — вставай, простудишься.

И мы пошли домой. Из-за поворота нам навстречу вылетел небольшой снежок, беленький и куцый, как заячий хвостик. Он окружил нас со всех сторон, то забегал вперед, то немного отставал, он заглядывал мне в лицо, доверчиво садился Дусе на нос, от чего та чихала и мотала головой, словно одолеваемая слепнями лошадь.

Я смотрела на присыпанную снегом Дусину спину, и автоматически, в такт шагам, тихонько повторяла — летом заяц серый, а зимой — белый…заяц серый, заяц белый…

Однажды я села на диету. И поскакали мы с Евдокией гулять. Дуся — своим ходом, я — верхом на диете.

Прискакали в парк, где знакомые тетеньки стали угощать Дусечку пирожками и плюшками. Евдокии что — жрет без зазрения совести за обе щеки. А мы с диетой стоим, природой любуемся, глядя исключительно в сторону, противоположную плюшкам. Тут тетеньки начали еще чего-то из сумок доставать, но у меня сработал инстинкт самосохранения, и мы (я, диета и инстинкт) уволокли жрицу на другой конец парка. Там как раз гулял Дусин приятель, хозяйка которого принялась живописать мне тонкости приготовления плова. Вот как вчера она его готовила, кажется, чесночку не доложила, и мяско она любит, чтобы помягче, и чтобы рис был прозрачным, и укропчик чтобы, и морковочка чтобы золотилась…

Евдокии это нафиг не интересно. Она предпочитает натуральное мясо, а не в виде устной речи. Поэтому, прихватив приятеля, моя неверная подруга ушла шариться по кустам в поисках запретных ништяков. Ну, а нам с диетой деваться некуда — остались наслаждаться кулинарными рассказами словоохотливой собеседницы.

Потом Евдокия вернулась, увидела, что мне совсем плохо, что сижу я на диете как-то косо, совсем почти сползла — и потащила меня в сторону дома.

Прибежали. Дуся выпила ведро воды и ушла спать. Я же — стремительно нарезала меленько сало раскалила сковородку нажарила картошки с лучком подумала добавила в нее колбаски подумала добавила пару яиц подумала посыпала сверху тертым сыром взяла большой маринованный огурец… больше ничего не помню… помню только, что было сказочно хорошо.

А диета… что диета? Вылетела, наверное, в форточку. Там на кухне было открыто.

Села я значит на диету. И поскакали мы с Евдокией гулять. Дуся — своим ходом, я — верхом на диете.

Прискакали в парк, где знакомые тетеньки стали угощать Дусечку пирожками и плюшками. Евдокии что — жрет без зазрения совести за обе щеки. А мы с диетой стоим, природой любуемся, глядя исключительно в сторону, противоположную плюшкам. Тут тетеньки начали еще чего-то из сумок доставать, но у меня сработал инстинкт самосохранения, и мы (я, диета и инстинкт) уволокли жрицу на другой конец парка. Там как раз гулял Дусин приятель, хозяйка которого принялась живописать мне тонкости приготовления плова. Вот как вчера она его готовила, кажется, чесночку не доложила, и мяско она любит, чтобы помягче, и чтобы рис был прозрачным, и укропчик чтобы, и морковочка чтобы золотилась…

Евдокии это нафиг не интересно. Она предпочитает натуральное мясо, а не в виде устной речи. Поэтому, прихватив приятеля, моя неверная подруга ушла шариться по кустам в поисках запретных ништяков. Ну, а нам с диетой деваться некуда — остались наслаждаться кулинарными рассказами словоохотливой собеседницы.

Потом Евдокия вернулась, увидела, что мне совсем плохо, что сижу я на диете как-то косо, совсем почти сползла — и потащила меня в сторону дома.

Прибежали. Дуся выпила ведро воды и ушла спать. Я же — стремительно нарезала меленько сало раскалила сковородку нажарила картошки с лучком подумала добавила в нее колбаски подумала добавила пару яиц подумала посыпала сверху тертым сыром взяла большой маринованный огурец… больше ничего не помню… помню только, что было сказочно хорошо.

А диета… что диета? Вылетела, наверное, в форточку. Там на кухне было открыто.

Поначалу она не поняла, что ее уже нет, и продолжала стоять. Но, поскольку больше ничего не держало на этой земле, стала медленно падать. Попыталась ухватиться за воздух. Не получилось, и она грохнулась о землю всем телом. С долговязой липой, что росла в конце улицы, было покончено.

Двое в синих комбинезонах с надписью Энергочегототам, вооруженные вонючей бензопилой, шли вдоль улицы и убивали деревья, дотянувшиеся до электрических проводов, создавая тем самым, аварийную ситуацию. В ветреную погоду деревья, чтобы не упасть, цеплялись пальцами за провода. Те не выдерживали и срывались вниз. В домах исчезало электричество, голубые экраны становились серыми, а холодильники — теплыми. Потребитель звонил в главную контору Энергочегототама, и сварливым голосом требовал света. Контора приняла меры: выдала двум специалистам пилу, и отправила наводить порядок.

Наша старенькая липа выше проводов в два раза. Но это — Наша Липа, и стоит она у нас во дворе, правда, у самых ворот. А провода — не наши, они висят на улице, и с Нашей Липой не пересекаются. Но она все равно испугалась, увидев, чем занимаются эти двое с пилой.

— Не бойся — сказала Дуся. — Мы тебя в обиду не дадим.

И села у ворот, нацепив на лицо самое зверское из всех, имеющихся в наличии, выражений. Синим комбинезонам было крикнуто, кто они такие, и как с ними поступят порядочные собаки, ежели что. Один из комбинезонов махнул в Дусину сторону пилой, и Евдокия полезла прятаться за толстый липин бок.

— Ничего — сказала она липе — это я в засаде. Ты, главное, не бойся. Слышала, как я их?

— Слышала, слышала — благодарно закивала ветвями липа, от чего сухая загогулина на ее макушке обломилась и спикировала Дусе на голову.

— Убивают!!! — заголосила Евдокия, и стремительным домкратом вломилась в дом, где я мирно мыла посуду. От неожиданности кастрюля спикировала в таз, вода вышла из берегов и полилась мне на ноги.

— Ну что ты голосишь? Кто этот подлый убийца нежных Дусь?

— Там эти ходят с пилой я заступилась на меня упало страшное — на одном дыхании сообщила Евдокия, и полезла в ведро с водой — пить.

Когда Дуся пьет, слышно на другом конце села. За это ее презирает Анфиса и стесняется ходить с ней в гости. В ответ Евдокия насмешничает на Фискиными благородными манерами.