Юрий Рытхэу - Cкитания Анны Одинцовой

Атата постарался думать о другом. О стойбище Ринто. В этом году для Ататы это главная задача. И тут он вдруг живо представил Анну Одинцову. Такой, какой он видел ее в школе в Уэлене. Даже одетая в меховой кэркэр, с темным тундровым загаром, она резко выделялась своей красотой. Что-то в ней было такое, чего не выразить никакими словами. Оно трогало и тревожило сердце Ататы, и он не раз представлял себе, как сжимает в объятиях эту женщину, целует по-тангитански ее удивительные, как бы светящиеся сами по себе глаза, нос, щеки, на которых даже сквозь смуглоту и румянец чувствовалось нежное тепло. Да, это женщина настоящей мужской мечты! Неужели она сама, будучи такой ученой, образованной, умной, не представляет, кто она на самом деле? Да обрати она внимание на Атату, он бросил бы все, только бы быть с ней!

Подумав об этом, Атата сам испугался собственных мыслей. Нет, конечно, он не может предать великое дело революционного очищения Чукотки от врагов народа, от тех отсталых элементов, которые мешают движению вперед.

В Канчалане пришлось задержаться на несколько дней, чтобы передать конфискованное стадо колхозу «Новая жизнь». Тело Аренто положили в холодный угольный склад, а сыновей посадили в неработающую баню, поставив часовым каюра Гатле. Атата не знал, что делать с женщинами, и, посоветовавшись с Куркутским решил их оставить при колхозе.

— Оннако так много оленей колхозу не упасти, — жаловался Куркутский. — Колхозные пастухи ленивые, плохо знают тундру. Может, оставишь сыновей Аренто?

— Они являются членами семьи врага народа, — строго заметил Атата. — Поэтому я не могу их отпустить. Пусть решают власти в окружном центре.

Атата знал о незавидном положении в новых оленеводческих совхозах, созданных в бывших, так называемых кулацких хозяйствах. Коллективные хозяева теряли оленей, без счета и без разбора забивали племенных быков и важенок, плохо охраняли от волков. Кому-то из руководства округа пришла в голову идея часть общественных оленей раздать в частное владение. По замыслу, это должно подвигнуть новых хозяев лучше пасти и общественных оленей. Но это оказалось еще хуже. Колхозные олени чаще подвергались нападению волков, откалывались и терялись в тундре, болели. Их становилось все меньше. Конечно, возникала тайная мысль: а не раздать ли вообще всех оленей обратно в частное владение? Но об этом мог сказать вслух только сумасшедший или самоубийца, враг сталинского плана сплошной коллективизации Советского Союза.

Об этом невесело думал Атата, беря направление от Канчаланского мыса на две высокие радиомачты окружного центра Анадырь, еще издали показавшиеся на фоне однообразного заснеженного холмистого пейзажа.

На задней нарте, на закоченевшем трупе врага народа Аренто, сидел Гатле и громко понукал усталых собак.

— Пока небо еще темное, тебе надо изучить расположение звезд и их движение. Звезды могут много рассказать и подсказать. Когда смотришь на них, иногда кажется, что заглядываешь в собственную душу. И звезды, и жизнь вокруг них — все это Вагыргыт, Сущее, Действительность…

Анна Одинцова довольно хорошо знала астрономию в пределах школьного курса. Но даже и предположить не могла, как хорошо ориентировался в звездном небе Ринто!

— Поначалу могут показаться невозможными путешествия среди множества светил и знание их собственных движений, — продолжал Ринто. — Между тем, нет ничего проще. Посмотри в Зенит. Видишь не очень большую, но ясно различимую звезду? Это главная звезда нашего неба, и называется она — Унпэнэр [52] Полярная звезда. . И это впрямь Унпын, Неподвижное место, обозначенное этой звездой. Вокруг него и движется все множество звезд. Представь себе, что на просторе ровной, заснеженной тундры мы воткнули высокий деревянный столб и привязали к нему Главного оленя. Относительно него и движутся все остальные олени — звезды и небожители. Другие важные звезды — это Левытти, Головы.

Анна легко узнала Арктур и Вегу, которые, соответственно, и именовались по-чукотски: Первая Голова и Вторая Голова. Плеяды назывались Группой Ожидающих Девушек. Их было шестеро. Они ждали мужей. В свое время к ним сватался Рультэннин — Горбатый, образованный частью светил созвездия Орион, но отвергнутый за якобы слишком большой член. Неподалеку располагалось созвездие, являющееся медным копьем Рультэннина. Далее находился Ездок на нарте, запряженной двумя оленями. От охотников убегали два лося — Кастор и Поллукс, плыла нерпа, с вытянутой головой и двумя ластами, к Песчаной реке — Млечному пути. В середине Песчаной реки в созвездии Кассиопеи стояли пять Оленей-Быков.

Всматриваясь в звездное небо, Анна вдруг в какое-то мгновение почувствовала, как изменилась сияющая над головой картина, населившись знакомыми образами обыденной тундровой жизни.

Мир оказывался таким простым и понятным, и жизнь продолжалась во все направления, заполняя все видимое и даже воображаемое пространство. В небе нашлось место для ушедших из земной жизни. В пространственном представлении чукчей Мир демонов располагался ниже земной поверхности, как бы в подземелье. Но, как объяснял Ринто, это не буквально пространство, находящееся под земной твердью, а иной, темный мир, лишенный не только солнечного, но и лунного света. Это мир зла, бедствий, всяких напастей, и человек должен всегда быть начеку — либо уметь предотвращать действие демонов, либо знать, как умилостивить их, принося им жертвы или увещевая их Священным Словом.

Первый урок чукотской астрономии длился несколько часов, и, хотя оба были соответствующим образом одеты, Анна первой почувствовала, как немеют пальцы ног. Ринто заметил это, улыбнулся и признался:

— Я тоже замерз. Продолжим знакомство с небесным миром в следующую ночь.

Прежде чем войти в ярангу, Анна показала на сияющую Венеру и спросила:

— У нее есть свое имя?

— Ее зовут Нарядная, — ответил Ринто. — Она часто меняет свой цвет, как бы переливается, словно меняет свои яркие одежды, отсюда и название.

Жизнь звезд не очень-то и отличалась от жизни окружающего мира на земле. Здесь и мыши-лемминги, и песцы, и медведи, куропатки, росомахи, морские животные, начиная от тюленей и кончая китами, в своей повседневной жизни вели себя, как люди. Даже жилища их почти повторяли своим строением и назначением помещений человеческую ярангу. Поэтому и мышей, и медведей в обиходе уважительно называли — народом. В волшебных сказках, в сказаниях о прошлой жизни, которые являлись как бы устными летописями, мыши, медведи, киты, моржи легко превращались в людей, говорили на человеческом наречии, и их действия, поступки носили вполне человеческий характер. Для чукотского слушателя выражение «мышь надела меховую шапку, взяла посох» не содержало ничего сверхъестественного, нелогичного, точно так же, если у какой-нибудь птицы меховые торбаза оказывались рваными.