Леонид Нетребо - Караван-сарай

— Башкиры! — торжественно возвестил Карл, расправив плечи и отдавшись назад на спинку стула. — Я, кстати, из древнего казацкого рода! У меня прадед был… э… есаул, кажется.

— А татары? — неожиданно для всех спросила Фатима, вызвав всеобщую улыбку.

Карл великодушно сжалился над татарами, но не над всеми:

— Самые лучшие татары живут сейчас в Башкирии! — он кивнул на Фатиму, точнее, в область ее пышной груди.

Фатима кокетливо заулыбалась, соглашаясь с таким утверждением, но все же решила уточнить:

— Почему?

— Потому что сюда убегали татары из Казани от Ивана Грозного, когда он их крестил. Твои, Фатима, прадедки-прабабки убежали и осели на Каме, вот почему ты жила в Николо-Березовке…

— Вон, оказывается, как… — прошептала Фатима благоговейно. — Уф, Алла! Карл, ты почему мне раньше об этом не говорил?

— А!.. — махнул рукой Карл. — Что бы это изменило?

Пауза придала двусмысленность словам Карла, безнадежного ухажера Фатимы. Он сам понял это и продолжил более раннюю мысль:

— А еще старшина говорил: вас татар не разберешь, где кто. Еще говорил: где татарин прошел, там хохлу делать нечего. Это про меня, значит. Меня татарином называл. Незваный гость, говорил, лучше татарина. Василий, ты сало шпик любишь?

Вася сказал, как есть:

— Да не то чтобы очень…

— Вот видишь? — Карл-разоблачитель опять адресовал аргумент Фатиме и тут же задал следующий вопрос: — А какая еда любимая? Борщ?

— Плов! — бодро отпарировал Вася.

— Все с тобой понятно. Не зря я в разведке служил, да. Фатима, все нормально!

Комната опять содрогнулась от хохота, в котором на этот раз приняли участие и Фатима с Карлом.

Когда все немного оправились от очередного «потрясения», после затянувшейся паузы, которая становилась неудобной, Фатима опять всех повергла в содрогание и икоту:

— Вообще наш папа шутник был…

Все очередной раз «умерли», и Фатима обессиленно посетовала сквозь слезы:

— Совсем не знаю, что говорить!..

На следующий день Василий сварил плов, все были довольны. Не только потому, что получилось вкусно: видя, как сноровисто будущий зять управляется на кухне, как режет, как моет, как убирает за собой, будущая теща, будущая «ани» (мама), сделала вывод: «Во всем такой, как папа был», — шепотом Алине. Благословение было обеспечено. Это понимал и Вася, поэтому с удовольствием рассказывал Фатиме о своих родителях-геодезистах, с фамилией на «о», которые научились готовить плов в далеком южном городе Карши…

На другой день, когда Камиль ушел по делам, Фатима рассказала Алине и Васе про своего сожителя: хороший, но странный человек. Например, молится только отдельно, в закрытой комнате, никого в это время рядом быть не должно. Но однажды Фатима случайно подсмотрела…

Фатима даже побледнела, прервав свой рассказ:

— Вася, ты креститься умеешь?

— Умею, — уверенно ответил Вася, торопливо прорабатывая в памяти последовательность движений: верх, низ, право, лево…

— Перекрестись! — попросила Фатима.

Вася перекрестился.

— Нет, не так!.. — нетерпеливо воскликнула Фатима, оглядываясь на дверь.

Вася ничего не понял, но приступил к повторению более внимательно: верх, низ…

— Нет, нет, не то я хотела сказать, — горячо зашептала Фатима. — Ты сначала отвернись.

Вася отвернулся.

— Вот теперь перекрестись… Несколько раз. И — не крупно, а мелко-мелко, чтобы я не видела! Чтобы руку не видела!.. Алина, смотри!

Вася начал мелко креститься, а Алина недоуменно смотрела то на Васину спину, то на мать, у которой были круглые от волнения глаза.

— Вот так! — Фатима тыкала в спину крестящегося. — Вот так у него плечи, спина двигалась! Точно!

Вася обернулся и спросил как можно беспечней, обеспокоенный странным поведением Фатимы:

— Ну и что?

— Как «ну и что»! — почти передразнила Фатима. — Он ведь мусульманин!

Все немного помолчали, после чего Алина резонно заметила:

— Мама, ведь это его личное дело, кем быть! Человек ведь хороший. Ты же его не из-за веры у себя оставила?

Мать смятенно ответила:

— Не из-за веры, конечно… Наверно…Но если бы не мусульманин был… Не знаю… Перед соседями было бы трудней на такое решиться… Может, и не оставила бы у себя, кто теперь знает…

Алина попыталась успокоить мать:

— Мама, ну что ты: «может быть», «наверное»… Как было, уже не важно. Пусть молится, кому хочет.

— Да, да! — согласилась Фатима. — Конечно бы, конечно… Но…Прячется… Неприятно. Даже страшно было первый раз, мураши по коже побежали… Я уже стала подсматривать: садится, как мусульманин, руки вот так делает, по лицу вот так проводит… Все правильно! А потом — крестится!.. Наверное… Куда это годится? Пусть или так, или сяк, — Фатима энергично показала ладошкой, что такое «так» и «сяк», — мне все равно. Но такой смесь — где видано? Люди узнают — что будет?.. Позор мне на старость лет. Скажут: Фатима, ты клоун какой-то!.. Может, ему в психушку надо?

Алина решительно прервала:

— Мама, не обращай внимания! Он свободный человек. У него такая сложная жизнь. Кто знает, что у него в душе делается? Оставь его в покое, не вздумай выспрашивать, ради бога!..

Фатима согласилась:

— Да, да, наверно, так надо делать. Какая разница! Только вот я испугалась, когда к нам мулла зашел… Знает ведь, что Камиль мусульманин. Спросить зашел: зачем к нам в мечеть не ходишь, приходи, пожалуйста…

— Ну, и что? — настороженность матери передалась и Алине.

— А! — Фатима махнула рукой. — Зашли в комнату, закрылись, поговорили о чем-то. Я не слышала. А потом вышел, этот наш мулла, испуганный какой-то, аж лицо черный. И так черный, а тут вообще… Как негр. И руки трясутся. Я спрашиваю у него: «Как?» — сама не знаю, зачем спросила, как будто у доктора, если бы Камиль болел. Мулла говорит, а сам глаза отводит, как будто врет… Ой, грех, грех! Разве можно так про мулла!.. — Фатима поднесла к лицу ладони лодочкой, быстро пробормотала молитву, затем «омыла» лицо, проведя пальцами ото лба к подбородку. — Вот так мулла сказал, сейчас вспомню… Ага, по-русски мне сказал, главное, так волновался! Вот так: «Он кроется от нас, потому что он не сун… как мы, а ши…»

— Не суннит, а шиит, — подсказала Алина.

— Да, да, вот так говорил, правильно! — торопливо закивала Фатима и продолжила: — Я думаю: тут, наверное, все с ума сошли, и мулла рехнулся, со мной по-русски говорит! Что такое сумит-шимит, не знаю, переспрашивать не стала… А у Камиля вообще перестала такие вещи спрашивать. С тех пор никто не приходил, никуда не приглашал. Дочка, я так же подумала: ладно, какой есть, такой есть, такой, значит, бог дал…

При последних словах Фатима озорно покосилась на Васю, затем на Алину, и все облегченно рассмеялись.