Леонид Нетребо - Белый вахтёр

Все мои сомнения с поспешной готовностью спрятались за мой патриотизм. В конце концов, мне не нужно совершать никакого преступления. Я лишь должен написать литературное произведение. Постараюсь, чтобы оно не было «желтым», «бульварным» и тому подобным. В нем непременно будет светлое начало, любовь… Разумеется, — добро и зло. Увы, не обойтись без плохого конца, но плохого — в сюжетном плане, а не в плане авторской позиции. Ведь победа добра, если в этом цель художественного произведения (иного я не представляю), — в сопереживании добру, в осуждении зла. Я не иду на сделку с совестью, я остаюсь самим собой.

Так я себя заранее оправдал. И согласился в принципе. Мы договорились, что я позвоню завтра, чтобы дать окончательный ответ.

— Да, — остановил меня Буратино у самой двери, когда я собрался ретироваться, — чуть не забыл. Ваша рукопись, с прекрасными рассказами и повестями, у меня. Разумеется, это будет издано книгой, и не только. Мы сами, с вашего позволения, поработаем с издательствами. Вы ничего не хотите добавить туда, к тому, что уже написали?.. — Он многозначительно посмотрел на меня, необычно для всей нашей беседы: боком, из-за очков, так, что был виден угол его глаза, в котором не было ничего бесовского — ни пламени, ни искры. Здесь мне показалось, что он действительно близорук. Захотелось подойти и крепко пожать ему руку, от всей души.

— Конечно, хочу, — сказал я. — Слова благодарности меценату, «Золотому ключику».

Он кивнул головой:

— Будем считать, что это уже и есть начало вашего окончательного ответа.

Он не переставал кривить губы, хотя то была уже не улыбка.

Он протянул мне руку и, показалось, что при этом излишне вывернул ладонь тыльной стороной вверх, как для поцелуя, поэтому мне пришлось подхватывать ее снизу и трясти с неправдоподобным усердием. Итак, я допущен к руке.

Домашние встретили меня у порога. Надо же, даже сын вышел встречать, оторвался от своего компьютера. Последнее время он подключился к Интернету и ушел в него, как мне кажется, не только с головой, но и с ногами. Жена и сын смотрели на меня с каким-то странным ожиданием. Я расшифровал толику тревожности в их взглядах по-своему (возможно, неправильно): всякий контакт с «Золотым ключиком» не мог не веять опасностью. От этой расшифровки засосало под ложечкой. Кто его знает, возможно, вот эти глаза самых близких мне людей и окажутся той упрекающей и предупреждающей картинкой из прошлого, которая будет стоять в будущем перед глазами? Но я отогнал чувства, призвав на помощь разум. В конце концов, сколько можно полагаться на подкорку? Пора взрослеть! Вывод показался мне не убедительным, но все же я успокоился и, когда наступила ночь, быстро и крепко заснул.

…Открываю глаза. Сумерки. Оглядываюсь, — я спал сидя? Оказывается, я за что-то крепко держусь, за какую-то толстую перекладину… Но почему — ногами? Наверное, потому, что руками не за что взяться. Так и есть: едва я поднимаю ищущие руки, как теряю равновесие. Явно, что это не то место, где я заснул. Изображение плывет, потом становятся понятны очертания каких-то некомнатных, точнее, неземных вещей. Вокруг колышется пространство, какое-то марево неявных предметов. Сверху — серый купол. Это небо. Блеклые предутренние небеса. Я почти на вершине высоченного дерева, голого — без листьев и даже без коры. Мои ступни безобразно обхватывают толстый сук. Как мне удается балансировать, как я не упал во сне! Кажется, мои движения, вернее, статические усилия не принадлежат разуму, они подчинены какому-то животному инстинкту, который проснулся во мне и управляет, сохраняя мне жизнь в таком нечеловеческом состоянии. Становится невыносимо жутко на этом неживом дереве, легче пасть на землю и умереть, чем терпеть унизительный страх. Сейчас я избавлюсь от унижения.

Пружинисто встаю, расправляю руки, разжимаю ступни и подаюсь грудью вперед, земное притяжение понесло меня вниз. Я умру птицей, несколько быстрых секунд у меня не будет страха, он остался на белом суку, обглоданном смертью.

Но — странное. Руки, ставшие сильными, режут воздух, как масло. Воздушные струи осязаемы и даже видны, я выворачиваю ладони и… взмываю вверх! Пробую оттолкнуться от плотных потоков — и, опять чудо! — поднимаюсь еще выше. Я стал птицей!.. Теперь, когда я парю в вышине (на самом деле медленно, большой спиралью, плыву к земле), я могу оглядеть себя, насколько это возможно в сумеречном свете. Так и есть, у меня вместо рук — крылья; ноги — костыли с когтистыми лапами. Кто я? Орел? Чайка? Ворон? Что-то постоянно летит передо мной. Конечно, это длинный нос тонким конусом. Я — цапля, журавль, аист? Светает. Делаю несколько энергичных махов, и вот уже опять плыву над горами, лесами, реками, полями, поселениями людей. Прислушиваюсь к себе: каким будет мое наипервейшее желание, кроме удивленного любопытства к своему новому статусу? Куда я захочу приземлиться, чего возжелаю? Позовет ли меня болото, чтобы я полакомился лягушкой? Поле, — злаком или зазевавшимся грызуном? … Из этого можно будет сделать вывод, кто же я, что за птица.

И вот, наконец-то! Пролетая над поселением, я хочу сесть на крышу. И хочется мне!.. Мне хочется… ребенка. Может быть, я птица-женщина? От подобного предположения захватывает дух (справлюсь ли я, человек-мужчина, с такой сложной ролью?), — я опять теряю самообладание. Посадка, как я ни пассировал крыльями, получилась жесткой — удар лап о гребень кровли и громкий скрежет когтей по шиферу. Но вместе с этой встряской, извне, приходит успокоение: нет, твое перевоплощение не столь многозначно, просто ты — Белый Аист.

Утром, еще все спали, я сел за компьютер. Вознес пальцы над клавиатурой — и через минуту опустил их. Подобное бывает часто, — своеобразный ритуал (начало произведения: только мысли и пассы). Напишу ли сегодня хотя бы строчку? — не важно. Главное — творение началось.

Через несколько дней я уволился со своей инженерной работы и был зачислен в штат «Золотого ключика». Это было одним из технических условий нашего сотрудничества. Причем, такой вариант немедленно возник, как только я, давая принципиальное согласие, посетовал на свою занятость. Таким образом мне гарантировались условия для творчества. Меня оформили каким-то курьером, с высоким жалованьем и без конкретных обязанностей. В мое круглосуточное распоряжение отдавался грузовой микроавтобус, для этого под окнами моей квартиры был за одни сутки возведен легкий гараж. Раз-два в неделю, по вызову диспетчера, я обязан был приехать в центральный офис «Золотого ключика», получить какие-нибудь пакеты с документами, расписаться в журнале, отвезти груз в назначенное место, сдать, еще раз расписаться. В остальное время я мог использовать транспорт по своему усмотрению без ограничений. Признаться, насчет автомобиля, да еще микроавтобуса, — это было для меня, пожалуй, высшей неожиданностью. Мне напомнили известную фразу: «автомобиль — не роскошь, а средство передвижения». Конкретно для нашего случая — я, оказывается, не должен испытывать никаких бытовых (!) неудобств. Например, как мне простодушно объяснил Буратино, на микроавтобусе гораздо удобнее вывозить семью на уик-энд и прочее. Мне еще раз открылось богатство «Золотого ключика», обстоятельность подходов к рекламе и прочим атрибутам маркетинга, затратность всех, казалось бы, вторичных по отношению к основной деятельности, шагов. В частности, при всей ослепляющей меня искренней благодарности к спонсорам, я не мог не заметить следующее: то, что «популярный писатель», как меня сразу после оформления в штат прозвал Буратино, ездит на хорошей машине с эмблемой «Золотого ключика» (на боках и крыше), есть не что иное, как реклама соответствующему заведению.