Валерий Казаков - Холоп августейшего демократа

— Сар-мен, если ты станешь и дальше выворачивать свой язык и строить из себя дебила, я тебя просто заклюю! — напу­стилась на него Эрмитадора. — И конец нашей дружбе придёт! Перед тобой же нормальные люди сидят, вот и говори с нами по-человечески, у тебя ж, если мне память не изменяет, не одно верхнее образование имеется.

— Ну ладно, Эрмик, ладно, — примирительно поднял вверх руки атаман. — Ох, говорил мне покойный родитель: не спи с умными — поумнеешь! А в моей юдоли ум иногда помеха. Ко­роче, чтобы особо не умничать, я вам так скажу: без выкупа вас отпускать мне не резон, свои же засмеют, да и Еноха со служ­бы без всякого достоинства попрут. А так мы ему после тайной передачи денег побег устроим со стрельбой и ранениями, того гляди, и орденок ещё огребёт.

— Да как это ему ранения наносить?.. Так же ведь и покале­чить можно! — заливаясь краской, воскликнула Маша.

— Мария Захаровна, да мы его подстрелим аккуратненько и без вреда для будущей супружеской жизни, — добродушно ухмыльнул­ся Сар-мэн. — А чтобы не обидно было, можно на всю сумму вы­купа сыграть в карты. Годится? Ну, кто тут смелый? Времени у нас полно, всё равно надо и денег и Макуту-Бея дожидаться.

— Сар-мэнчик, миленький, ну может, мы сами осторожнень­ко заглянем хоть одним глазочком в те подземелья? — лисой за­ходила Гопс. — Просто заглянем и сразу обратно, а?

— Тебе ж, по-моему, человеческим языком объяснили: не ведо­мо, что там, и Макута настрого туда самим ходить запретил. Потерпи уж, вот лучше в карты, садись, по маленькой перекинемся.

— Да я уже свой выкуп за сегодняшнюю ночь почти весь от­пахала.

— Миленькая, не почти весь, а всего четвертину. молчу, молчу, но это же твои слова! — уворачиваясь от брошенного клубка ниток, произнёс атаман и принялся тасовать карты.

На карточный поединок вызвался Енох, мнивший себя не­плохим игроком. Игра шла с переменным успехом и грозила об­ратиться в затяжную многодневную баталию. Дамы откровенно скучали, в сотый раз перемалывая последние события. Гопс не­сколько раз пыталась подкатиться к своему кавалеру и заставить обратить внимание на её домогательства. Но всё впустую. Вер­нувшись после очередной неудачной попытки, она с досадой махнула рукой.

— Нагуленный кобелина, теперь до ночи и бровью не пове­дёт. Была бы ты, Машка, расторопной, Еноха бы вытянула, а уж там и я бы к своему присосалась.

— Эрми, я право, тебя не понимаю. Что значит растороп­нее? Он зрелый мужчина.

— А ты думаешь, зрелым молодицы уже и не впору? Дарья, ты чего ж это барышню свою не просвещаешь? Как с бандитом своим где ни попадя дрючиться на это ты горазда, а вот объяс­нить несмышлёной, что Енох этот на неё запал безвозвратно, не можешь. Али не хочешь?

— Да что вы, Эрмитадора Остаповна! Я уж и так ей го­ворю и этак, а всё нипочём. Не могу я ей объяснить это по- ейному, а по-нашенски боюсь, как бы не обидеть! Сегодня вон в ночь перепугалась барышня ваших криков, меня будит, идём, говорит, Эрмитадору спасать, он её, душегуб, убивает, слышь, дескать, как бедняга кричит, — прыснула в кулак Да­шенька.

— Ну и надо было привести, пусть бы глянула. Лучше один раз увидеть, чем месяц объяснять. Маш, а Маш, да не заливайся ты малиновым сиропом, ты что и в самом деле понятия ни о чём этом не имеешь? Вот бедный Енох!

— Да что вы все на меня напали? — вскочила девушка. — Всё я знаю, а чего не знаю, придёт время, узнаю.

— Мария Захаровна, — заметив, что Машенька собирается выскочить из покоев, поднялся из-за столика Енох. — Уж не по­гулять ли вы? Ежели не против, я бы с превеликим удовольстви­ем составил вам компанию! — и повернувшись к сопернику, по­просил, — Брат Сар-мэн, не вскрываемся, вернусь, доиграем. Ты уж прости.

— Дело барское, я с прибытком, а вот ты свой фарт перебил! Мне всё на руку.

— Да нет, — уже от дверей каким-то необычным голосом отозвался Енох, — мне кажется, что мой фарт ещё весь впе­реди.

14

Макута-Бей торопился. Ночь выдалась неспокойной, снача­ла, чуть ли не все в один момент, прискакали четыре его человека из окуёмского центра. Хорошо, хоть не столкнулись носами в ла­гере, а то бы конфуз вышел. По городу они были знакомы, и двое даже служили в одном ведомстве, однако, никто из них не до­гадывался о столь тесных связях своих товарищей со свободным лесным народом. Все четыре гонца привезли одну и ту же но­вость. Воробейчиков, побоявшись огласки, собрал внеочередное собрание вольных каменщиков и вменил в обязанность всем бра­тьям, оставив иные дела, заняться тайными поисками Шамбалы. И судя по рассказам своих людей, Макута понял, что непутёвым властям многое известно, а самое неприятное заключалось в том, что в захолустный Чулым грозилось понаехать столько на­роду, что о вольном житье-бытье можно было просто позабыть. Уходить же со своими людьми за кордон он не собирался, да и куда было бежать? Дома и без того разруха и полная похабщина, а здесь ещё эти Властители вселенские удумали нагрянуть. Ишь ты, всем, видать, охота до великих тайнов прикоснуться! И как же быстро бегут ныне вести, ещё подумать не подумал, сказать не сказал, а уже, почитай, половина земного шара знает, что где- то здесь, в Чулыме, и сокрыто заповедное вхождение в эту самую Шамбалку. Входы-то, пока сокрытые, может, когда и отыщутся, а вот что за такая чертовщина эта самая Шамбала, так никто тол­ком описать и не может. Уж сколько он за последние дни баек понаслушался об этих палестинах, не перечесть — уйма! А толку никакого, один нуль на выходе. Шамбала, Беловодье, тайная Дер­жава пресвитера Иоанна и ещё чем только не именовали сие ме­сто, и всё это, выходит, одно и то же и сокрыто, получается, где- то совсем рядом. Ну, а ежели рядом, то где!? Он уже и так и этак рядил, все мозги исхлестал — всё в порожняк! И тут на тебе! Об ком и подумать не мог, почитай, дурень, хоть и половину своей жизни по заграницам учился, вот-таки взял и додумался! Хотя всяко быват, может, от кого и дознался! Вот тебе и Сар-мэн, вот тебе и жертва нетрезвого зачатия! Пронюхал, проныра, главное же, сам не попёрся, а его, вожака, упредил. Молодец! Хоть чем-то в отца удался. Вот в его стан и спешил Макута-Бей.

Сам по себе разбойничий атаман, вроде как грозным с виду и не был, так, кряжистый да жилистый мужичонка, накрепко свя­занный с этой древней землёй. Исстари здесь жили его когда-то давно высланные с далёкой и уже почти мифической Украины предки. Сколько минуло годков, уже и упомнить трудно, а зло­вредное и упрямое Макутино семя дало хорошие всходы, почти никто из его рода не пошёл, что называется, в чертополох, все сгодились для обустройства ставшей родной Чулымской земли. Много чего могли бы порассказать об этом семействе краеведче­ские хроники, если бы их периодически не жгли наезжающие из первопрестольной служивые люди. Так уж у нас повелось, что из Кремля всегда виднее, что и как должно на самом деле про­исходить в глубинках любезного Отечества. Главное, и это всем известно, важен правильный вывод, а не результат, полученный в ходе естественного процесса. Оглашённый вывод — вот всему го­лова! Ему радуются, от него и пляшет себе дальнейшая история, а что там взаправду произошло на бескрайних просторах демимперии, так это всем, как говорится, по барабану. И так повсе­местно: и в жизни державы, и в перипетиях семейства, и в юдоли отдельного человека. Как кого огласили, обитожили, так тому и быть, и никаких тебе колебаний и отсебятины.