Аньес Мартен-Люган - Ты слышишь нашу музыку?

— O'кей! O'кей! Сейчас!

Люк сидел за моим письменным столом, и перед ним высилась гора папок. Я все время подливал ему виски, что было непростым занятием, поскольку стакан покачивался в неустойчивом равновесии на куче бумаг, которые он сортировал. Люк работал тщательно, предельно серьезно, и на его лице было выражение, которое раньше я называл «физиономией плохих дней». Но в данном случае оно внушало мне надежду. Я наконец-то раскопал то, о чем он меня просил, и протянул ему. Он поставил очередную галочку в своей таблице, куда вносил данные каждого счета и цифры списанных средств.

— Можешь объяснить, для чего ты это делаешь?

— Необходимо заново пересчитать, во сколько обошелся проект в целом!

— Хочешь, скажу без всяких расчетов? Слишком дорого, по моей вине. Я не способен грамотно управлять бюджетом, ты же сам всегда говорил, это ясно как дважды два. Слушай, я же признал, что вел себя как последний кретин, какого черта все это опять размазывать.

— Помолчи, пожалуйста. Мне надо сосредоточиться. Он встал, покопался в карманах пальто, извлек калькулятор. Я не стал ему говорить, что мой тоже отлично работает и батарейки в нем практически новые — я-то, понятное дело, нечасто им пользовался. Люк похрустел пальцами, допил одним глотком свой стакан и снова погрузился в бумаги. Я наблюдал за ним, и мне казалось, что передо мной начальник штаба, планирующий боевую операцию. Он хмурился и что-то бормотал. Его молчание начало меня пугать: работая, он не произнес ни одного внятного слова. Я шагал по комнате, курил сигарету за сигаретой, чтобы не пить слишком много. Если я имел неосторожность приблизиться к нему и наклониться к бумагам через его плечо, он по-командирски поднимал руку вверх, останавливая меня.

Что неминуемо повышало градус моего напряжения. Да что же такое он ищет? Часа через полтора интенсивных размышлений Люк встал и что-то буркнул.

Потом открыл дверь, чтобы проветрить. По крайней мере, я так решил, однако на самом деле он вышел за порог и принялся расхаживать. Это продолжалось минут пять. Я умирал от желания наорать на него… Но разбудить весь дом криками — не самая удачная идея. Помотавшись по двору, Люк вернулся и закрыл за собой дверь.

— Да черт же подери! Что происходит? — спросил я, дрожа от нетерпения.

Люк очень серьезно посмотрел на меня, однако я подумал, что, скорее всего, он меня не видит.

— Это невозможно.

— Да блин! Что невозможно? Объясни мне, а то у меня сейчас крыша съедет.

— Погоди, дай в последний раз перепроверить.

Не хотелось бы проколоться.

— Ты о чем? — не отставал я.

Я так дергался, что едва не начал рвать на себе волосы. Как бы не облысеть от такого стресса.

— Еще чуть-чуть терпения, Янис. Я понимаю, как это тяжело, но…

Он прошел мимо меня, налил себе очередную порцию виски и снова сел за стол. А я закурил очередную сигарету и заметался по комнате. Я изо всех сил сдерживал себя, чтобы не позвонить Вере, хотя мне не терпелось услышать ее голос, рассказать, что у нас тут происходят интересные вещи, обрадовать, что ее брат вернулся в нашу жизнь. Но она, скорее всего, уже давно спит, и я хотел, чтобы она хорошенько отдохнула. Несколько часов можно и подождать.

— Янис, — вдруг позвал Люк.

Я обернулся к нему. По его лицу я понял, что сейчас услышу нечто очень важное.

— Сядь, — велел он. — И выпей. Мне нужно кое-что тебе объяснить, а это нелегко.

Я, не раздумывая, подчинился и сел на диван.

Я не отрывала глаз от Тристана. Стоя у окна с бокалом в руке, он уставился в темноту. Для начала он поинтересовался моим самочувствием и тут же замолчал. От него веяло чем-то необычным, тревожным. Он напомнил мне Тристана времен наших первых встреч, только более загадочного и еще более мрачного, чем тогда. А ведь в последние недели он выглядел все лучше и лучше. Но сейчас был бледнее покойника. Однако никакой неуверенности я в нем не замечала, напротив, никогда еще он не излучал такую мощь. Я чувствовала себя совсем маленькой и жалкой, совсем никакой рядом с ним. Наверняка из-за того, что пару дней назад он застал меня в отвратительном состоянии и всячески подчеркивал мою слабость. Судя по его отражению в стекле, он за мной наблюдал.

— Янис хорошо выполняет свои обязанности, вовремя отводит детей в сад и школу? — спросил он, не поворачивая головы.

От интонации, с которой был задан вопрос, я вся похолодела, сама не понимая почему. Но мысль о Янисе и его встрече с детьми доставила мне удовольствие, и я улыбнулась:

— Да, прекрасно. Теперь все как раньше, я думаю. Это вселяет надежду.

— Н-да…

Я ощущала потребность защитить мужа, однако разум подсказывал, что лучше внимательно следить за тем, что я говорю. Откуда эта внезапная настороженность? Почему по спине у меня побежали мурашки?

— Он рассказывал о работе, которая вроде продвигается, — осторожно продолжала я. — Ты давно его видел?

— Несколько дней назад.

Я словно шла по раскаленным угольям.

— И как он?

— У нас случился небольшой спор относительно планов на будущее.

— Это серьезно?

Он устало вздохнул:

— Янис был взвинчен, я бы даже сказал, неуправляем. Если вспомнить, в каком состоянии были его руки, это сообщение меня не удивило. Однако Тристан упомянул планы на будущее, так что речь у них могла идти только о работе и о деньгах. И значит, спор вовсе не был следствием моих неудачных высказываний, способных подогреть соперничество между ними.

— Янис не прислушивается к советам, — продолжил он. — Но мне удалось успокоить его и донести до него мое видение происходящего. Надеюсь, он будет держаться…

То есть они действительно спорили о делах. Тем не менее мое беспокойство нарастало. Тристан допил свой бокал и поставил его на кухонный стол — как всегда, бесшумно, — распустил узел галстука и медленно подошел ко мне. Его взгляд был недобрым, в нем горел опасный огонек. Мне вдруг показалось, будто вся наша история прокручивается передо мной в ускоренном темпе, я заново переживала события последних месяцев: вторжение Тристана в жизнь Яниса, а вскоре и в мою, проблемы на работе у Яниса, разрыв с Люком, затем с Шарлоттой, наша постепенная изоляция, отпуск, когда мы с Янисом на несколько дней расстались, мои подозрения насчет измены мужа, его подавленность. И еще: я захлопываю перед Янисом двери, он сбит с толку, растерян, не понимает, что с ним происходит, моя зависимость от Тристана усиливается, я теряю способность самостоятельно принимать решения. У каждого болезненного воспоминания был общий знаменатель — Тристан. В памяти всплыли предостережения Яниса — в последние дни он настойчиво призывал меня быть осмотрительной, остерегаться, но при этом ни разу не назвал источник угрозы, хотя он был ему наверняка известен. Я догадалась, что он намекает на Тристана, но отнесла это на счет пресловутого собственничества моего мужа. Почему-то теперь я уже была не так уверена в этом. Возможно, все гораздо серьезнее. Не пытался ли Янис, по неизвестной мне причине связанный по рукам и ногам, предостеречь меня, попросить держаться от Тристана подальше? Не пытался ли он защитить нас? Я же, как последняя идиотка, впустила его в дом, а Янис считает, что я надежно закрылась на все замки и сплю и телефон лежит рядом со мной на нашей постели. Страх расползся по всему телу, оккупировал его полностью, у меня возникло острое желание забрать детей и бежать, бежать подальше от нашей квартиры, подальше от него. Похоже, я схожу с ума?