Вячеслав Репин - Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 2

Попрощавшись со стариком в шортах, судя по внешности неместным, докторша стала подниматься на террасу, скользя перед собой непринужденным взглядом, каким рассматривают незнакомого человека, приковывающего к себе внимание. Докторша не узнавала Петра, но затем лицо ее исказилось от изумления.

— Пьер… Пьер Вертягин! — пролепетала она в нос звучавшим голосом. — Вот так встреча! Какими судьбами? Давно вы здесь?

Петр опустил на цементный пол пакеты с покупками и протянул докторше руку. Схватив его ладонь, докторша горячо потрясла ее обеими руками.

— А к нам почему не заходите?!

— Да я вот только… я здесь со вчерашнего дня, — сказал он.

— Ну и хорошо, что приехали… Правильно сделали! — заверила докторша. — Где вы остановились?

— Как всегда… — Петр показал на горный склон.

— Надолго?

— На несколько дней… — Теперь и он озирался по сторонам с некоторым удивлением. — Как ваш супруг?

— В это лето остался без отпуска. Он, кстати… — Докторша развернулась к площади. — Да вон он! Поль, а Поль! — окликнула она мужа.

Силуэт доктора действительно маячил возле мэрии под аркой, ведущей к пристройкам отеля. Не услышав оклика жены, доктор направился через площадь к машинам, с обычной гримасой усталости на лице и размахивая руками как плетьми.

— Поль, ты слышишь меня?! Ты посмотри, кого я тут встретила!

Аристократично-сухопарый, сутулый и седой, доктор застыл посреди тротуара, состроил кислую мину и двинул в их сторону.

Петр спустился навстречу.

Устремив на него напряженный взгляд и не сразу распознав в нем старого знакомого, доктор протянул руки и коротко, железной хваткой смял Петру пальцы, как и жена, обеими руками.

— Рад вас видеть! Очень рад! — сказал доктор, морща лицо в печальной улыбке. — Вы с супругой или так?

Доктор имел в виду Марту, как и жена, считая их женатыми, и Петр никогда не пытался опровергать этого заблуждения.

— Нет, я один, — сказал он.

— Да мы видели ее! — вставила докторша. — Когда же это было, постойте… Да этой зимой!

— Марта приезжала сюда… в Пасси? — удивился он.

Доктор скользнул по лицу жены укоризненным взглядом.

— Мы с ней больше не живем вместе, — прямо признался Петр.

— Вот оно что… Что же, бывает, — смутился доктор, но по лицам Петр понял, что в его сообщении не было ничего нового. — Что же, рад вас видеть, Вертягин! А то ведь… Сколько вы у нас не были?

— Два года.

— Так давно?

— Последнее время как-то не получается, не до отпусков.

— Да у нас тоже в этом году… Сами видите… Мы даже никуда не поехали… — Доктор состроил страдальческую гримасу.

— Вот что, Пьер… Чем вы заняты вечером? — спросила докторша, уставив на него живые карие глаза. — Не хотите поужинать у нас?

— Сегодня я хотел съездить на ту сторону… — солгал Петр, показав на долину. — Спасибо за приглашение.

— Да не выдумывайте! Завтра съездите, — отмахнулся доктор. — Сегодня давайте-ка к нам, а то ведь… Никаких отговорок!

Ссылаться на занятость во время отпуска было нелепо, отказ мог вызвать обиду, и Петр согласился.

— Дорогу к нам небось забыли? — Повернувшись лицом к церкви, доктор показал на проезд между домами: — Здесь налево. На повороте, где ряд сосен, дорожка вниз уходит.

— Да, теперь вспомнил, — сказал Петр.

— Вы где остановились? — повторил вопрос жены доктор. — У фермера, как в прошлый раз?

Петр кивнул.

— Шале теперь горцу местному принадлежит, — сказал он.

— Знаем, знаем… — вздохнул доктор. — Да, давно вы здесь не были…

В начале девятого въехав в глубь парка, Петр остановил машину под исполинским каштаном и, распахнув дверцу, с опаской следил за приближающимся к нему огромным, лохматым сенбернаром. Пес не то узнал его, не то с одинаковым великодушием привык кидаться на каждого встречного.

Петр потрепал собаку за уши. Встав на дыбы, сенбернар брызгал слюной, пританцовывал и, казалось, предлагал обняться. Он непременно уделал бы гостя черными от грязи лапами, если бы не окрик хозяина.

По усыпанной листвой тропе, которая уводила дальше в сырой тенистый парк, доктор не спеша поднимался к дому. Рядом с ним ковыляла незнакомая пара.

— Видите — не заблудились! — бросил хозяин издали. — А ты, дармоед, смотри у меня — дообнимаешься! Опять в канаву лазил? — Доктор пригрозил псу пальцем.

— Узнал — удивительно… — сказал Петр, с восхищением глядя на поджавшего уши сенбернара.

— Да какой там — узнал… Вчера заехал к нам один старый знакомый… — язвительно усмехнулся доктор. — Угораздило беднягу надеть белый костюм! Вы бы видели, на кого он стал похож, когда я вел его к воротам! Таксист отказывался сажать в машину — боялся испачкать сиденья.

Все обменялись рукопожатиями. Поблескивая скрытными выцветшими глазами, доктор представил Петра супружеской паре. Оба средних лет, принаряженные, оба работали в мэрии — на каких именно должностях, Петр пропустил мимо ушей.

Они прошли к дому. На пороге гостей ждала жена доктора в кружевном переднике, как всегда счастливая, когда к ним кто-нибудь приходил в гости. Однако в постоянстве домашних обычаев проглядывало что-то не менее печальное, чем в уставших от всего на свете глазах хозяина.

И не успели все войти в гостиную, как показался еще некто — приземистый старик в очках с изрытым морщинами лицом, — заглянувший судя по всему случайно. Доктор отрекомендовал гостя «коллегой, злостным конкурентом и главнокомандующим среди местных коллекционеров». Борясь с одышкой, старик-главнокомандующий оглядывался по сторонам и улыбался, демонстрируя желтые зубы.

Хозяева предложили ему остаться на ужин. Тот начал было отказываться, неуклюже топтался в передней, многозначительно, с понимающим видом кивая почему-то Петру, а не другим, — с вами, мол, всё понятно… — и, в конце концов, куда-то позвонив, приглашение принял.

Петр догадывался, что, несмотря на то, что возрастом своим он более чем уступает всем присутствующим, именно он и является почетным гостем, отчего впору было почувствовать себя нелепо. Однако после второй дозы дорогого виски, который хозяйка настойчиво пыталась подлить в его тяжеленный хрустальный стаканище, словно пыталась этим способом развязать ему язык, он почувствовал себя лучше и в душе даже упрекал себя за нерадивость. Хозяева, супружеская пара и корявый старик-доктор, нагрянувший без приглашения, дружно цедившие белый портвейн, — все они были добродушными, гостеприимными провинциалами, ничего не ждавшими в ответ на свое радушие.

Старик Обри — так звали пожилого доктора-коллекционера — поначалу сидел как воды в рот набрав, по-старчески пыхтел, обводил присутствующих тяжелым взглядом. Глаза его, сильно увеличенные из-за толстых линз очков, казались недобрыми. Петра сразу же удивила бесцеремонность, с которой старик уселся в кресло, стоявшее на самом видном месте салона, вцепился в подлокотники и пребывал в полном безразличии к болтовне хозяев. Он смотрел на них с таким видом, будто вот-вот встанет, пошлет всех куда подальше и отправится своей дорогой.