Вячеслав Репин - Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 2

Петр придвинул к ней мягкий стул.

Бросив рюкзак прямо на пол, Луиза опустилась на стул и продолжала с изумлением изучать обстановку.

— Всё так изменилось… — Она судорожно перевела дух. — Ну вот… Почему-то самое трудное — это тащиться пешком мимо этих заборов.

— Твоя мама знает, что ты здесь?

— Да пошли они все! Я приехала, потому что… — Луиза скомкала берет, помолчала и с твердостью добавила: — Забудем о них. Ну, пожалуйста… Я хотела поехать к Леону, в эту каталажку, и не могу.

Петр не сводил с нее глаз.

— Страшно туда ехать… Ты там уже был? Как там? На что это похоже?

— Тебя всё равно не пустят. Нужно разрешение… Зачем тебе это нужно?

— Мне так страшно, Пэ… Это как какой-то жуткий сон!

Петр опустился в садовое кресло, стоявшее у стены, и с ошеломленным видом молчал.

— Как он там? Ты был у него? — спросила Луиза.

— Всё нормально у него. Тебе действительно нечего там делать.

— Вообще я хотела тебе сказать, Пэ… Всё это получилось… Это было мерзко. Может, я была не в своем уме?

Петр развел руками.

— Тогда ты прав… Что теперь делать?

— Что было, то было. Если ты заберешь заявление, от этого вряд ли что-то изменится, — сказал он, помолчав.

— Во всём виновата я.

— Это не так. Ты ни в чем не виновата. Выбрось это из головы.

— Я приехала, потому что… Я не могу так жить. Я думала, что ты меня… ненавидеть стал. А когда узнала, что ты меня не ненавидишь, я всё поняла… — заговорила Луиза тихим, каким-то обнаженным голосом, не сводя с него вопросительного взгляда. — Вернее, наоборот… Еще больше запуталась.

Петр покачнулся, но по-прежнему молчал.

— Что с нами произошло, Пэ? Или всё обман? Или, может, всё дело в родителях?.. Ты думаешь, что это из-за них?.. Тогда я тебя прекрасно понимаю. Ты так не мог. А хочешь, поженимся? Мне всё равно. Если ты хочешь, я согласна.

Уронив глаза в пол, Петр неопределенно покачал головой.

— Не молчи… Подло так молчать, Пэ!

— Это невозможно… Совсем невозможно, Луизенок.

— Почему?

— Невозможно.

— Да почему?! — Луиза вскочила со стула. — Почему вы все такие сволочи?! С вашими «хорошо» да «плохо»! Как можно быть такими лицемерами?! Вот даже сейчас… Я пришла, я же понимаю, что тебе не хочется, чтобы я ушла, у тебя всё на лбу написано! А ты несешь какую-то чушь!

— Пожалуйста, успокойся. — Петр взял ее за руку и усадил на прежнее место перед собой.

Луиза уставила в него презрительный взгляд.

— Вы что же, с матерью не говорили обо мне? — спросил он.

— Да только о тебе все разговоры!

— Она тебе не говорила чего-то особенного? Что я… Дело в том, Луиза, что вышло недоразумение. У меня с твоей мамой когда-то были такие же отношения, как с тобой.

— С мамой?.. Ну вот, приехали. У тебя?

— Да, это так.

— Час от часу не легче.

— Да, Луиза, когда-то в молодости мы дружили с твоей мамой. И в то время…

— Только, пожалуйста, не надо мне ничего рассказывать! Что к чему, я и так понимаю — не дура. Только, Пэ… С мамой кто только не дружил! Она и сейчас не дает себя в обиду!

Подавшись вперед, Петр вновь взял ее за руки и, сжимая их, словно стараясь таким образом привести ее в чувство, странным голосом заговорил:

— Сама видишь, что получается… В какой я оказываюсь роли? Я подлец. Или сумасшедший, как ты говоришь? Твоя мама… Она была замужем, и я был к ней очень привязан. Больше чем привязан. Поэтому нет ничего удивительного, что когда мы с тобой встретились…

Вырвав руки, Луиза поднесла ладонь ко рту и стала звонко хохотать:

— По-моему… по-моему, вы все тронутые! — выдавила она из себя. — Начиная с мамы…

Тут она вдруг умолкла и уставила на Петра спокойный, ничего не выражающий взгляд. А затем по лицу ее покатились слезы. Давая им стечь к подбородку, Луиза шевелила губами, дрожала всем телом и, не издавая ни звука, продолжала сидеть в деревянной позе с мертво обвисшими по бокам руками и смотреть прямо перед собой.

— Прости меня! Я не хотел всего этого, — бормотал Петр. — Это ужасно… Ужасно.

— Какие же вы сволочи! Нет другого слова…

— Конечно… Но теперь нужно исправлять. Если всё это можно исправить. — Петр тряс побледневшим лицом и продолжал в чем-то клясться: — Я всё сделаю, что в моих силах. Обещаю тебе… Главное — не драматизировать.

Луиза немного успокоилась и теперь всматривалась в него новым, задумчивым взглядом.

— Какая теперь разница, что у тебя было с мамой? Что мне с этого? — отрешенно произнесла она. — Я не хочу ничего исправлять. Я же ни в чем не виновата.

— Но ты должна понять, что я не могу… что так не может продолжаться… У тебя всё еще впереди. У тебя есть будущее. А я… сама видишь.

— Какое еще будущее?! Наплевать мне на будущее! Что я с ним буду делать, с этим будущим? Выход есть!

— Какой?

— Очень простой… Ну разве ты не понимаешь? — Разглядывая его в упор, Луиза что-то поспешно обдумывала. — Мама заткнется. Папа даже не узнает. Все заткнутся как миленькие. И вообще, это не их ума дело… Всё так просто, Пэ!.. Или ты стал ко мне равнодушен? Мы можем спать вместе… Мы можем жить, как раньше… Это — главное! Всё остальное…

Откинувшись на спинку кресла, Петр уставил перед собой непонимающий взгляд. Затем он встал, потоптался на одном месте и вышел в свой кабинет. Тут же вернувшись с бутылкой коньяку и с рюмкой, он наполнил рюмку наполовину, заставил племянницу отпить глоток, и в тот миг, когда она, пригубив коньяк, закашлялась, он вдруг вспомнил, что всё это уже однажды с ними было.

— Всё просто, — повторила она. — Я тебе докажу…

Отбросив за плечи подросшие локоны, она вытянула ноги вперед, расстегнула на джинсах молнию и, подскочив на стуле, сорвала их с себя до колен.

— Луиза, прошу тебя…

Не договорив, Петр с выражением какой-то настоящей муки на лице прошел в ванную. Оттуда донесся звук чего-то упавшего и разбившегося. Вернувшись в комнату, он взял телефонный аппарат и стал вызывать такси. Машину пообещали прислать уже через десять минут.

Луиза не трогалась с места. Положив руки на голые бедра, она продолжала сидеть в прострации.

Петр собрал с пола ее вещи, помог ей надеть джинсы, сам застегнул на них молнию.

Луиза повиновалась, казалась вдруг успокоившейся или просто невменяемой. Он заставил ее встать и, придерживая под руки, глотая ртом знакомый запах духов, повел ее к выходу.

— Сейчас ты уедешь домой, Луизенок… Я к тебе скоро приеду… Я позвоню тебе, — объяснял он на ходу не своим голосом. — Главное — не усложнять ничего. Ты слышишь меня?..

Уже за воротами, стоя перед распахнутой дверцей такси, Луиза высвободилась из его рук и с твердостью произнесла:

— Нет, Пэ, так не пойдет… Я не уеду!

Он взял ее за плечи, мягко втолкнул на заднее сиденье и протянул таксисту купюру.