Линара Тимиргалиева - Werfuchs

— А вам что понадобилось делать в МОЕЙ стране? — сказал я потому что уже вышел из себя. — У вас сердечный приступ от капитализма не случился, нет?

— Едем!

Водитель быстро выбрал передачу и поддал газу. Шины завизжали и нас прижало к сиденьям.

— Да я просто в армию пошёл в девяностом году... — начал водитель. — Последний год в Германии служил, на Востоке. Дома страна развалилась, работы нет, я остался здесь.

Я молчал и делал вид что мне неинтересно. Хоть мне и стало неловко от того, что я накричал на него — я считал что мой гнев был справедлив, ведь моя внучка пропала и её надо было срочно разыскать.

Как всегда неожиданно, зазвонил телефон. Правнучка захватила его с собой. Она умело отщёлкнула крышку над кнопками с цифрами, вытянула антенну и заговорила в трубку:

— Алло!

Наверное, звонила Хайке. Скорее всего, она сильно распереживалась. Девочка ответила ей и сказала что мы едем в "Западню".

— Это Хайке... — сказала правнучка. — Она лугает тебя, деда. Но она плидёт в клуб.

"Западня" оказалась клубом "Убежище", в котором когда-то давно бывал мой сын.

Водитель не соврал и перед входом действительно было огромное множество молодых людей. Я не мог протолкнуться сквозь них. Кое-как посадил правнучку себе на плечи, чтобы увидела что-нибудь вокруг.

— Там плиехала длинная машина... — сказала она. — Пошли, деда.

Девчонка показывала пальцем куда нужно идти.

Я почти было успел подойти к людям, выходящим из длинного лимузина, но мне преградили путь тележурналисты того самого канала MTV. Яедва мог разглядеть кому они протягивают свои микрофоны.

—...музыка это всемирный язык, его понимают все на Земле, — говорила высоченная негритянка, ростом под два метра. — Через него мы можем говорить с людьми на наших концертах. О том, что надо заботиться об окружающей среде, о безопасном сексе и о многом другом, что важно сегодня...

Она была в сверкающем обтягивающем костюме с блестящими металлическими вставками на причинных местах. Своим ростом и воинственным выражением лица она напоминала вождя племени амазонок из Южной Америки.

Однако, её звали Азия.

— Азия своим голосом может донести наше послание о мире даже до самого прожжённого консерватора, — сказал низкорослый паренёк в очках с широкой чёрной оправой. Рядом с Азией он казался её младшим братом.

— Раньше она работала фотомоделью и когда её попросили надеть наряд из натурального меха — она облиласьсвиной кровью и прошлась по подиуму! — сказал парень и рассмеялся.

— Это же Супер Диджей Алёша! — с этими словами всё обратились к нему. — Эмигрант из азиатской провинции Советского Союза. Как тебе на Западе?

— Я вырос в городе Семипалатинск, рядом со мной взрывали ядерные бомбы на испытаниях, — ответил он. — Радиация перемешала всё в моей голове из-за чего я начал записывать треки с однообразными повторяющимися мелодиями и когда я попал в Нью-Йорк оказалось что это весьма популярно и называется "хаус".

Супер Диджей Алёша взял под руку и прижал к себестоящего рядом третьего члена их коллектива — загадочного мужчину в непроницаемых тёмных очках.

— Вот кто делает нам нашу музыку: Ларри Наклз собственной персоной! — Алёша представил его журналистам. — В его студии стоит настоящая машина времени, он берёт музыку прямо из 2060-го года и приносит сюда!

— Я немного подустал от мирового тура, — вздохнул Ларри. Он ничего не видел в своих очках и потому невольно отворачивал лицо от камер. — Хочу поехать в отпуск, записывать новые семплы...

— Куда же? — спросили у него, ткнув микрофоном.

— В Камерун.

— Да ну?

— Вы слышали, как поют дети пигмеев? — спросил Ларри. — Это прекрасно. Когда я услышал запись, я слушал её целую неделю...

— Ну всё, нам пора, расходитесь! — скомандовал Алёша.

Охранники оттолкнули журналистов и я протиснулся к этой троице музыкантов.

— Вы не видели мою внучку? — спросил я с правнучкой на плечах. — Она, кажется, в этом клубе. Как мне пройти туда?

— Ну ты и даёшь, старик! — сказал Алёша. — Ты достаточно сумасшедший чтобы придти сюда!

— Наша музыка для всех. Идля дряхлых стариков, как ты. — сказала Азия. — Пропустите его, пусть поживёт ещё немного на этом свете!

Она развела длинные, могучие руки и охранники расступились. Вместе с толпой меня затянуло внутрь.

Внутри был сумрак. Свет начал бить по глазам — то включаясь, то выключаясь. В уши начал отбивать ритм, к которому вскоре добавились тяжёлые, неуклюжие звуки пианино. Все вокруг начали трястись и дёргаться, крутить и вертеть руками, иной раз стукая меня по голове. Некоторые свистели в свистки, висевшие на их шеях. Кто-то взял правнучку с моих плеч и пересадил её к себе.

Сцена где-то вдалеке за головами людей засияла яркими вспышкамии туда вышла троица из лимузина. Певица запела так, что её голос добрался до каждой и самой больной моей кости.

Я не успел восхититься тому, что сборища молодёжи теперь проходят не на факельных шествиях чтобы сжечь книги и не на пункте сбора на мировую войну или революцию. Мне нужно было найти мою внучку. Я пробирался к островку света у тёмной стены.

Там находился туалет.

У потолка скопился чад дыма, который выдыхали ребятана передышке между песнями. Я открывал двери кабинок одну за одной, встречал в них целующихся и совокупляющихся парочек разных и одних и тех же полов и возрастов.

Наконец, я нашёл их. Они лежали вдвоём, обняв унитаз.

— Я нашла вас! — сказала Хайке, появившись за моей спиной. Она держала за ручку правнучку. — Почему вы не послушались меня и не подождали?

— Ты здесь! — я обрадовался ей. — А я... я боялся не успеть и не найти их.

— Они мёлтвые? — спросила правнучка.

— Вроде живы, — сказала Хайке, когда присела к ним и оглядела. — Просто спят.

— Да, забота это будущее... — сказал я. — Надо только воспитать наших детей так, чтобы они и вправду заботились друг о друге.

Стояло лето и наступил мой 111-й день рождения. Совсем не круглое, простое число. В прошлом году мне было 110 лет — поэтому отпраздновали юбилей. Карл решил отпраздновать снова и теперь, в честь такой забавной даты. Скорее всего, он просто боялся что каждый мой день рождения может оказаться для меня последним.

Не помню, чтобы кто-то из моих знакомых жил так долго. Люди редко живут столько. Уж не знаю, помогли ли мне те таблетки, сделанные из морских огурцов, и синтетические гормоны роста — ими меня напичкал Карл. Сам он тоже далеко не молод: ему семьдесят шесть лет. Он не гнушается достижениями технического прогресса — поставил себе искусственную печень и селезёнку, а ноги обвязал резиновыми мышцами и сервомоторами. С ними он бодро рассекает на своих двоих. А я опасаюсь, что моё дряхлое тело развалится, как только в него попытаются запихнуть железо и пластмассу. Согласился только на таблетки и гормоны.