Ирвин Уэлш - На игле

— Ты, Рента, всегда, умеешь обламывать кайф, как последний гондон, — рычит Бегби.

— Чем же и кого обломал? Булочку с сырным салатом, пожалуйста, — говорит он официантке.

— Нет, нам всем, блядь, полный завтрак! — перебивает его Бегби.

Рентой не верит собственным ушам. Ему хочется послать Бегби куда подальше, но вместо этого он подавляет первый порыв и отрицательно качает головой:

— Я не ем мясо, Франко.

— Это всё это ёбаное вегетарианство! Чьи-то ёбаные говённые выдумки! Тебе нужно есть мясо! Колешься всяким говном и смеешь при этом рассуждать о том, что тебе, на хуй, можно, а чего тебе нельзя. Я сейчас обосрусь от смеха!

— Мне просто не нравится вкус мяса, — говорит Рентой, чувствуя, как глупо он выглядит и как все кругом потешаются над ним.

— Только не вздумай гнать пургу, что тебе жалко ёбаных зверушек! Вспомни, как мы вместе херачили по собакам и кошкам из духового ружья. А как мы вместе с тобой голубей, блядь, поджигали? А петарды скотчем к белым мышам разве не мы с тобой клеили, Рента?

— Да мне насрать на то, убивают животных или нет, — пожимает плечами Рентой, смущённый тем, что его детские жестокие шалости теперь стали известны Келли. — Я их просто есть не люблю.

— Ты, однако, сволочь редкостная, — фыркает Элисон, покачивая головой. — Я не понимаю, как можно вообще по собакам стрелять.

— А я не понимаю, как можно убивать свиней и есть их после этого, — показывает пальцем Рентой на бекон и сосиску у неё на тарелке.

— Это не одно и то же.

Кочерыжка оглядывается по сторонам:

— Ну, это, типа… Рентой правильно делает, но мотивы у него, типа, неправильные. Мы, типа, никогда не сможем возлюбить этого, как его, ближнего, пока не сумеем любить, типа, братьев наших меньших, типа, животных и всё такое… но это правильно, что Рента не ест мяса… если может, то, конечно, правильно… типа…

Бегби неумело изображает трясущегося всем телом старого хиппи и посылает Кочерыжке хиппанское приветствие. Все смеются. Рентон, тронутый попыткой Кочерыжки поддержать его, вмешивается, чтобы спасти от насмешников своего союзника:

— Могу, конечно, и мне это совсем нетрудно. Я же говорю: мне вкус мяса не нравится. Меня от него просто воротит. Вот и все дела.

— А я ещё раз говорю: тебе просто нравится обламывать всем кайф, как последнему гондону.

— Но кому же я кайф обломал?

— Всем, блядь, я тебе говорю — всем! — шипит Бегби, показывая при этом на себя.

Рентой пожимает плечами. Он не видит никакого смысла в дальнейшем споре.

Все поспешно поглощают пишу — все, кроме Кел-ли. Келли возит еду по тарелке, не обращая ни малейшего внимания на голодных, как волки, соседей. Затем она перекладывает еду на опустевшие тарелки Франко и Гэва.

После того как, завидев парня в ветровке с эмблемами «Хартс», пришедшего взять завтрак навынос, они запевают «Хорошо, хорошо, хорошо быть Хибби» , их просят покинуть заведение. В ответ на это они разражаются целым попурри на темы футбольных и эстрадных песен. Только когда кассирша угрожает вызвать полицию, они добровольно покидают ноле боя.

По пути они заходят ещё в один паб. Рентой и Кел-лм пропускают по кружке и уходят вместе. Гэв, Доуси, Бегби, Кочерыжка и Эдисон продолжают пьянку. Доуси, который уже некоторое время пошатывался, наконец падает. Бегби вступает в общение с парой знакомых гопников, которые тоже сидят у стойки, а Гэв, воспользовавшись этим, быстро завладевает вниманием Элисон.

Кочерыжка слышит звуки вступления к песне «Фарфор в твоих руках» группы «Т'Раи» со стороны музыкального автомата и понимает, что это работа Бегби. Он всегда ставит или эту песню, или «От тебя перехватывает дух» Ирвина Берлина, или «Неужели я тебе не нравлюсь» группы «Human League», или какую-нибудь из песен Рода Стюарта.

Когда Гэв сваливает в туалет, Элисон поворачивается к Кочерыжке:

— Кочер… Прости, Дэнни. Давай пойдём отсюда. Я хочу домой.

— Э-э-э… типа… давай.

— Я не хочу возвращаться домой одна, Дэнни. Пошли со мной.

— Э-э-э, ага… домой, типа, к тебе… ну ладно… э-э-э…

Они покидают прокуренный паб так быстро, насколько им это позволяют их обессилевшие мышцы.

— Только не уходи сразу, Дэнни. У меня дома нет наркоты и вообще ничего нет, но ты не уходи. Я просто не хочу оставаться сегодня одна. Врубаешься, что я имею в виду, а, Дэнни?

Элисон смотрит на него пристально, и в глазах её блестят слёзы.

Кочерыжка кивает на ходу. Он прекрасно понимает ее, потому что ему тоже совсем не хочется оставаться одному. Впрочем, он и в этом не уверен, как не уверен никогда и ни в чём.

Элисон становится просто невыносимой. Я сижу с ней здесь, в этом кафе, и пытаюсь хоть что-то понять из той белиберды, которую она городит. Она кроет Марка на чем свет стоит, и в этом я с ней вполне солидарна, но меня уже достала сама эта тема. Я её могу понять, но чем лучше Кайфолом, который заявляется, когда ему больше некого трахать, и пользуется ею в своё удовольствие? Я бы на её месте лучше помолчала.

— Пойми меня правильно, Келли. Марк мне нравится. Просто он парень с проблемами, а тебе сейчас вовсе не такой нужен.

Эли говорит со мной покровительственно из-за всей этой истории с Десом, из-за аборта и всего остального, но от этого слушать её просто невозможно. Она бы себя сама послушала. Пытается завязать с ширевом и теперь думает, что имеет право всех учить, как жить.

— Ну ладно, значит, тебе Кайфолом, выходит, нужен?

— Я не говорю этого, Келли. Какое это вообще имеет отношение к теме? Лоример хотя бы пытается держаться подальше от дури, а Марку вообще на всё начихать.

— Марк не торчок. Он так, балуется иногда.

— Ну конечно! Ты что, Келли, с луны свалилась? А с чего, думаешь, Хейзел с ним завязала? Да он без ширева и минуты прожить не может. Ты сама как торчок рассуждаешь. С такими рассуждениями долго ждать не придётся, как ты тоже прочно подсядешь.

Я с ней спорить не собираюсь. К тому же ей все равно уже пора идти в жилищный департамент.

Эли объясняется там по поводу просроченной квартплаты. Она напряжена, озлоблена и не владеет собой, чего нельзя сказать о парне, который сидит по другую сторону стола. Эли объясняет ему, что она в завязке и уже посетила пару собеседований по поводу работы. Все проходит как по маслу. Они договариваются, что она будет выплачивать долг равными частями каждую неделю.

Но я бы сказала, что нервы у Эли всё равно на взводе, потому что она вздрагивает каждый раз, когда кто-нибудь из работяг на стройке возле почты начинает насвистывать, глядя на нас.

— Привет, куколка! — кричит один.

Эли, эта сумасшедшая сраная корова, напускается на него:

— У тебя подружка имеется? Сомневаюсь, потому что ты жирный мерзкий урод. Отправляйся лучше в сортир и прихвати порнуху, и пусть тебя ублажает единственный человек, которому не противно к тебе прикасаться, — ты сам!