Ирвин Уэлш - На игле

Парень смотрит на неё ненавидящим взглядом; впрочем, судя по всему, взгляд у него всегда такой. Просто раньше он ненавидел Эли только за то, что она баба, а теперь к этому примешалась и личная обида.

Приятели парня начинают улюлюкать, словно пытаются науськать его на нас, но он стоит неподвижно и трясется от злобы. Один из строителей висит на лесах точь-в-точь как гиббон. Собственно говоря, они и есть грязные обезьяны. Ну, блин!

— Катись отсюда, лесба сраная! — рычит он.

Но Эли решает биться до последнего. Мне становится не по себе, но в то же время зрелище довольно забавное, и люди уже начинают останавливаться и смотреть, что происходит. Ещё две девушки с рюкзаками за спиной, похожие на студенток, останавливаются рядом с нами. Мне все это начинает ужасно нравиться. Ну, блин!

Эли (Боже, она совсем спятила, эта баба!) говорит:

— Ещё минуту назад ты ко мне клеился и я была куколка, а теперь я уже лесба сраная. А ты для меня как был жирным мерзким уродом, так им и остался.

— Полностью поддерживаем, — говорит одна из туристок.

У неё сильный австралийский акцент.

— Кони в юбках! — орёт другой строитель.

Меня приводит в бешенство, когда меня записывают в лесбиянки только потому, что я отвергаю приставания вонючих невежественных козлов.

— Если бы все парни были такими же мерзкими уродами, как ты, я бы гордилась тем, что я лесбиянка, мальчик! — кричу я в ответ.

Неужели я действительно это сказала? Точно, совсем спятила.

— У вас, чуваки, какие-то крутые проблемы с сексом, это сразу видно, — говорит вторая австралийка. — Может, им стоит попробовать потрахаться друг с другом?

Вокруг нас собирается небольшая толпа, в частности — две старушки.

— Какой ужас! — говорит одна из них. — Как девчонки с парнями-то разговаривают!

— Почему ужас? Эти мужчины просто невыносимы. Очень хорошо, когда девушки умеют их срезать. Жаль, что в наши дни такое редко можно было увидеть.

— Но выражения, Хильда, выражения! — говорит первая старушка, поджав губы.

— Ну да, мужчинам можно, а нам нельзя?

Строители приходят в замешательство: они вовсе не намеревались привлечь к себе столько внимания. Что называется, посеешь ветер. Ну, блин! И тут с видом Рембо появляется бригадир.

— Вы что, не можете справиться с этими скотами? — говорит одна из австралиек. — У них видать, работы нет, раз они к людям пристают.

— Ну-ка за работу! — рявкает бригадир, сопровождая свои слова энергичным жестом.

Мы все радостно улюлюкаем. Мы восхитительно провели время. Круто!

Я и Эли вместе с двумя австралийками переходим через дорогу, направляясь в «Кафе Рио». Две старушки тоже увязываются за нами. «Австралийки» в результате оказываются двумя лесбиянками из Новой Зеландии, но кому теперь какое дело? Они просто путешествуют вдвоем вокруг света. Ну, блин! Я бы тоже так хотела: я и Эли — это было бы круто! Это только придумать надо, привалить в Шотландию в ноябре! С ума сойти, как круто! Мы болтали без умолку о том о сём, и даже Эли уже не была такая убитая. Вскоре мы решили пойти ко мне домой, чтобы покурить там гашиша и выпить ещё чая. Мы пригласили пойти к нам и старушек тоже, но им нужно было идти домой и поить чаем своих мужей, несмотря на то что мы предложили, чтобы они предоставили засранцам самостоятельно разбираться с собственными проблемами.

Одну из бабушек это предложение очень соблазнило.

— Ах, если бы мне снова стало бы столько же годков, сколько тебе, курочка, я бы прожила жизнь совсем иначе, уж поверь мне.

Я чувствую себя просто великолепно, я ощущаю, так сказать, полную свободу. И не только я одна. Просто чудо какое-то! Эли, Вероника, Джейн (это новозеландок так зовут) и я накурились у меня дома до потери пульса. Мы поносили мужиков, сойдясь на том, что они все тупы? и бестолковые низкие создания. Я никогда не чувствовала такого родства с другими женщинами прежде, и я даже начала жалеть, что я не лесба. Иногда я думаю, что мужики вообще ни на что другое не годятся, кроме как для того, чтобы изредка с ними перепихнуться. Во всех других отношениях это источник охуительной головной боли. Может быть, я глупости говорю, но стоит только над этим задуматься, как понимаешь, что дело именно так и обстоит. Наша беда в том, что мы редко об этом задумываемся: вот почему этим козлам удается пользоваться нами направо и налево.

Дверь открывается: за ней стоит Марк. Я не могу не ухмыльнуться при виде его. Когда он заходит внутрь и мы с хихиканьем, удолбанные вусмерть, накидываемся на него, он впадает в полное недоумение. Может, дело всё в шмали, но он выглядит сегодня таким странным. Мужчины вообще на вид очень странные: эти плоские тела, большие дурацкие головы. По словам Джейн, такое ощущение, что они представляют собой всего лишь, приспособления для переноски прикрепленных к ним органов размножения. Жуткие уроды!

— Привет, куколка! — кричит Эли, подражая голосу того строителя.

— Давай раздевайся! — смеётся Вероника.

— А, этого я трахала. Не хуевая, скажу вам, штучка. Болт, правда, маловат, а так вполне! — говорю я голосом Франко Бегби, показывая при этом на Марка.

Франко мы с Эли буквально за минуту до того перемывали кости.

Впрочем, следует отметить, что бедняга Марк всё это проглатывает, не поморщившись. Только головой трясет и хохочет.

— Видно, я зашёл не вовремя. Утречком тебе брякну, — говорит он мне.

— Ой… бедный Марк… у нас тут просто девичник… ну, знаешь, как это бывает… — говорит Эли виноватым голосом.

— Какой ещё такой девичник? — говорю я, и мы все снова начинаем покатываться от хохота.

Нам с Эли следовало бы родиться мужиками — нам везде и во всём секс мерещится. Особенно по обкурке.

— Ничего, все в порядке. До скорого! — говорит он и уходит, подмигивая на прощание мне.

— Нет, некоторые мужики все же ничего, — говорит Джейн после того, как мы приходим в себя.

— Ага, только таких охуительно мало, — говорю я, удивившись сама тому, откуда в моем голосе столько горечи. Впрочем, лучше не выяснять.

Келли работает за стойкой в пабе на Саут-сайде. Работать приходится много — заведение пользуется популярностью. Этим субботним днем, когда Рентой, Кочерыжка и Гэв явились в него пропустить по кружке, паб забит битком.

Кайфолом, подсев к телефону в другом пабе через дорогу, звонит за стойку к Келли.

— Сейчас обслужу тебя, Марк, — говорит она, когда он подходит к стойке за выпивкой, и снимает трубку звонящего телефона. — «Бар Резерфорда», — мурлыкает она в трубку.

— Алло, — говорит Кайфолом изменённым голосом. Он явно косит под выпускника частной школы. — У вас нет случайно мистера Бляхера?

— Нет, у нас такого нет, — отвечает ему Келли.