Грим - Приключения в приличном обществе

Разговоры приняли местный характер.

- Петруха, а ты Ленина видел?

- Видел, на памятнике.

- С бородкой?

- С пенисом!

- Дурак.

- Членин, чур, буду я.

- А я буду Всталин рядом с тобой.

- Птицын, гляди-ка - авторитет!

- Это он здесь авторитет. А представь его на очке, красного от натуги.

- А я сочувствую красным. А вы каким?

- Невысоким.

- Херенский? Это какой?

- Невысокий. Тот, что в Финляндию пытался бежать, переодевшись в женщину. Его еще изловила и изнасиловала матросня.

- Это ж как они?

- Обознались. Неразбериха в стране была.

- Максимум конспирации. Минимум контактов друг с другом, - говорил Маргулис перед тем, как всем окончательно разойтись. - И никакой самодеятельности. Будет всеобщий клич.

Я спросил его, когда мы остались одни, каково соотношение сил между нами и белыми?

- Белых около шестидесяти, но они разобщены и подавлены невысокой зарплатой. Нас же 338 - маленькая, но семья.

Я удивился: откуда взялось такое количество? С воли притока свежих сил не было. Изнутри взяться им было не из чего. Возможно, я что-то напутал с цифрами? Я спросил:

- Согласно списку нас 164. Где же все прочие?

- Прячутся.

Поистине безразмерен сей дом. Придется мириться с этим фактом из более трехсот человек, вот и всё.

Перед сном я спустился в парк, подышать, поразмыслить о грядущих событиях. Парк был пустынен, лишь Безголовый выгуливал свою голову, держась вблизи освещения. В окне главврача горел свет. На желтой шторе замер его силуэт. Что-то он думал, на ночь глядя, про нас?

Почувствовав внутренний толчок, обычно предшествующий интенсивной работе мысли, я быстро поднялся к себе, откинул одеяло, расправил простыню, но вместо того, чтоб с головой погрузиться в творчество, почему-то уснул.

Привиделось мне, что девушке Верочке, уснувшей навзничь после ночи любви, снился под утро странный сон.

В начале сна было слово, которое ей никак не удавалось опознать, что-то общеизвестное, знакомое до оскомины, заключенное в зеленую оболочку, с чем ассоциировался логотип на макбуке, усатый узбек, Ева, сад, Исаак Ньютон, облако - яблоко! - и едва это слово всплыло, обрело свою плоть, Вере захотелось от него вкусить.

Верочка не была жадной девушкой, она, не колеблясь, угостила бы и своего мужчину, но мужчина спал где-то неподалеку, а она по опыту знала, сколько труда стоит его растолкать. И еще потом целый час он будет мычать, пучить глаза, приходить в себя, обзывать ее дурой, лезть. Нет, пускай лучше спит. И она погрузила острые зубки в сочный плод.

Рот наполнился соком (как слово смыслом), медом, нектаром и чем-то еще, напоминавшем по вкусу петушков из жженого сахара. Момент был столь сладостный, что Верочка зажмурилась, отчего в голове сразу стало темно, так что невозможно было сообразить, то ли яблоко оказалось внутри нее, то ли она внутри яблока. Она открыла глаза, но состояние тьмы осталось, сопровождаемое, к ее огорчению, состоянием тесноты.

Как ни неловко было Вере признать этот факт, но пришлось согласиться с тем, что на этот раз не она яблоко, а яблоко каким-то образом поглотило ее.

Впрочем, такое бывает, утешала себя Верочка, в тех случаях, когда происходящее ограничивается пределами головы (во сне, к примеру) - или все-таки яблока? - но специально размышлять на эту темную тему ей не хотелось, да и некогда было, так как нечто иное привлекло ее внутреннее внимание: она вдруг ощутила рядом с собой чье-то присутствие.

Существо было примерно с нее ростом, на ощупь немного скользкое, мясистое, продолговатое и извилистое, оно медленно скользило вдоль ее тела от головы к ногам. Страшно, однако, не было. Немного щекотно и все. А еще: очень хотелось знать: червь это все-таки или змей? 'Скорее уж червь, - решила Верочка, - раз не яблоко во мне, а я в нем'.

Вера вздохнула, но не стала бороться с червем, а взяв в соображение последнее обстоятельство, принялась за дело, то есть, отталкиваясь коленями и локтями, впиваясь ногтями в клетчатку яблока, телом скользя в липком месиве, которое оставил после себя червь, она поползла по червоточине в ту сторону, где, как она надеялась, был свет.

Вначале было совсем нетрудно ползти, но чем более она продвигалась вперед, тем становилось теснее. Видимо, червь по мере своего продвижения вглубь яблока рос и толстел, а ближе к его поверхности был совсем еще маленький. 'Чрезвычайно червивая ситуация' - подумала Верочка.

На мгновение возникло ужасное предположение, что, может быть, опять все наоборот, и яблоко находится внутри червя, и тогда тьме не будет конца. Но это сомненье, морозцем пробежав по ее спине, тут же развеялось. За одной из извилин, к радости Веры, забрезжило, и так как она не успела к этому времени сильно устать, то еще проворней заработала телом и довольно скоро достигла поверхности. Переведя дух, сгорая от любопытства, она высунулась.

Внизу под ней качалась земля.

Вера догадалась, что вместе с яблоком висит на какой-то ветке, которая немного раскачивалась под действием ветра или иных сил. Следовало немедленно определиться, как вести себя в такой необыкновенной ситуации, оглядеться и решить, что можно предпринять далее.

Ей удалось, ломая ногти, расширить отверстие настолько, что в него пролезли и плечи, но вот бедра её, такие заманчивые для мужчин, никак не хотели протискиваться. Притом она тут же сообразила, что на гладкой поверхности яблока ей и ухватиться-то будет не за что.

Вера решила не торопить события. Стоит, наверное, обождать, может, все как-нибудь само собой образуется. Яблоко, например, дозреет совсем и станет мягким, и тогда, наделав в нем лунок, используя их как опору для ног, можно будет перебраться по плодоножке на ветвь. Или садовник его сорвет и снесет на базар, а там кто-нибудь из людей ее из яблока вынет. А пока она немного сдала назад, облокотилась о кромку отверстия и, положив на ладони лицо, стала глядеть.

Она догадалась, что висит в саду. Но как этот сад оказался вблизи многолюдной площади и даже нависал над ней, понять она не пыталась.

Народ был, видимо, собран ради каких-то торжеств. Организован в колонны, протекающие справа налево мимо высоких трибун, за которыми, еще более высокая, утвердилась Праздничная Призма, выполненная, как казалось, из тонкого голубого льда. Но, несмотря на кажущуюся холодность и строгость геометрических очертаний, Верочка почувствовала приятное головокружение, вызванное легким эротическим возбуждением, исходящим от Призмы, и поскольку возбуждаться в ее положении было опасно, Верочка отвела взгляд.

Она чувствовала себя словно в раю или в некотором царстве, тридесятом государстве на востоке Луны, словом, там, где в бодрствующем состоянии нас, как правило, нет.