Грим - Никита Никуда

- А с пожарным что делать? - сказал я. - Мы уже друг к другу привыкли. Стоит ли шило на мыло менять?

- Лично я регулярно избавляюсь от дурных привычек, - сказал Кесарь. - Да и вы покопайтесь в себе, так ли наши привычки прочны.

Я намеренно затронул тему пожарного, чтоб этот злополучный майор, наконец, встрепенулся и начал соображать. Я понимал, конечно, что разговор Кесарь завел в первую очередь для того, чтобы нас с майором поссорить. Внести, если удастся, разлад в наши ряды, или хотя бы заронить сомнения в надежности партнера. Насколько надежен пожарный, я уже мог убедиться, когда он затеял насчет восьми с половиной процентов. Что касается Кесаря, то ему я не доверял вообще. И его предложение заменить знаменатель меня никак не устраивало.

Майора, понятно, тоже. Он сказал:

- Давай... убирайся... ты и твои пернатые... птица и другая курица... если гребень не набекрень...

- А что? - осклабился Кесарь. - Попрешь против права сильного?

- Кому как положено, так и быть... водолаз не сгорит, пожарный не утонет... моё маёрское спасибо...

Невнятность речи имела место, но оптимизм уже вернулся к нему.

- На щите иль в нищете... пятьдесят процентов Геннадий Романович... вместе по гроб... покуда черт не подведет черту...

Доля моя, таким образом, выросла. Но в искренность пожарного, конечно, не верилось.

- Не вовремя ты вылез, майор, с этим амбаром. Такой красивый консенсус сорвал. Мы с майором Петровым почти что договорились. А теперь его гораздо трудней уломать. Договориться о совместном бизнесе или преступлении всегда нелегко. Словно Бог опять смешал языки, и мы не понимаем друг друга. И всегда возникает проблема выбора - строить отношения или стрелять.

- Стрелять - не строить, - сказал Толчков. - Может, начнем, командир? Пока им в нас против солнца трудно целиться. Вы тут постойте с Жимовым, а я ими займусь. Группа некрупная, справлюсь один.

- Смелый ты у меня боец, - похвалил его Кесарь.

- Смелый, но смертный, - отозвался я из своей щели.

Жимов обратился затылком ко мне и что-то тихо сказал Кесарю. Тот отрицательно качнул головой. Но ответил так, чтоб было и нам слышно:

- Человека убить - секундное дело. Быстро, как выстрелить. Пафф! - и вы уже не от мира сего. Сколько человек нами убито нами с начала года? Констатируйте, Константин.

- Двенадцать, - подал голос Константин из машины.

- А год давно начался?

- Середина второго квартала миновала.

- Не люблю я милицию убивать, - сказал Кесарь. - Мы с вами одна команда, товарищ Петров, если задуматься. Богатые платят больше налогов. Поэтому естественно, что государство своими милиционерами должно защищать в первую очередь их. Я из своих налогов твою службу оплачиваю. Так что ты, подпокойник, своей государственной зарплатой обязан мне. Мы люди недобрые, но добросовестные. Склонные всякое преступление доводить до конца.

- Предпочитаю оставаться и действовать в рамках законов. Я не так легок на преступления, как вы.

- Мир движется от простого и грустного - к сложному и смешному. Под воздействием более могущественных, чем я, причин. Сколько на свете кладов ненайденных, ненаписанных книг, нераскрытых убийств. А сколько крови не пролито. Я это к тому, что если б в человеке не было склонности к преступлению, не было бы и открытий. Ни науки, ни культуры бы не было.

Я не знал, что ему возразить на это, хотя чувствовал всем своим существом, что он не вполне прав.

- Украл - поделись с милицией, - запоздало отозвался пожарный на одну из предыдущих реплик нашего оппонента.

- Эй, а где твоя женщина? - вспомнил Кесарь. - Где эта бабетта? Осталась дома стеречь огонь? Я не уверен, но мне доложили: какой-то кобель возле нее колеблется. Кстати, включите радио, местную станцию. Сейчас будет песня для вас.

Майор что-то глухо прорычал в ответ, а из джипа действительно полилась песня - да про шар голубой, так что я невольно задрал голову вверх, где он якобы крутился-вертелся, но ничего, кроме дыр в потолке не увидел.

- А может с милиционером на нарах валяется? Уединились ради утех. Тебя на стреме поставили, а сами вершат срамные дела. Сейчас многие выстраивают отношения по схеме любовного треугольника.

- С кем таких схем не бывает, - подтвердил из-под машины Мотня.

- Я тоже, бывало, воспарял эту курицу. А ее маты благие глушил популярной музыкой. Иначе соседям бы тошно жилось рядом со мной.

- Кто курица? - обиделась Маринка шепотом. При этом она обернулась почему-то ко мне. - Это он про меня?

Я кивнул, но тут же пожалел об этом. Ибо из уст Маринки в адрес Кесаря полилась такая отборная брань - с переборами, да с перифразами - которой я не подозревал в этой хрупкой, в сущности, женщине, несмотря на ее небрезгливость в выборе слов и привычку грязно ругаться, невзирая на присутствие мужчин.

- Мне знаком великий устный русский язык, но так обложить ближнего... - сказал Кесарь, опешив. - Константин у нас хоть и девственник, но еще никому не удавалось его в краску вогнать. А тебе удалось, скверно выругавшись.

- А по-моему, я выругалась хорошо, - возразила Маринка.

- Я все же советую выбирать выражения, а не осквернять своих уст и нашего слуха нецензурщиной. Свобода слова сводит с ума? Мы как никак переговоры ведем, от которых наши жизни зависят, - продолжал Кесарь все еще укоризненно.

- Жизнь твоя сейчас от меня зависит, - сказала Маринка. - Я вас обоих на мушке держу, тебя и твой причиндал.

- Вот, уже более мило. Не правда ли, господа майоры?

- Нам ли милыми не быть, - угрюмо отозвался пожарный.

- Напрасно ты напряг супругу, майор. Бабу с собой таскать в поисках сокровищ - только компрометировать мероприятие. Я бы разделил эти понятия - гейшу отдельно, гашиш отдельно. Вот погодите, достанет вас обоих эта рыжая женщина, умножающая печаль.

Маринка высунулась из своей бойницы вместе со шляпой и автоматом и плюнула в его сторону. Кесарь демонстративно утерся, хотя плевок скорее тоже был демонстративный.

- Почему бы тебе автоматом твоим не воспользоваться? - сказал он. - Дальность полета пули значительно превышает дальность плевка.

- Может, хватит нам с нею лаяться? - вмешался Толчков. - Я бы не стал затягивать ссору и убил ее.

- У меня на нее пистолет не встает, - сказал более мягкосердечный Жимов. - Мне легче мужчину убить, чем женщину. Все-таки не так неэтично.

- А у меня пистолет устал стоять. И мне все равно, что бабу валить, что курицу. Курица - не птица, баба - не человек.

- Не надо так про моих курочек, - сказал Кесарь. - Самка в животном мире - весьма уважаемое существо.

- Нас тут порядка семеро, а их трое всего, - торопил Толчков развитие событий. - Разрешите напасть, шеф?

- Заткнитесь все, хуи вислоухие, - велела Маринка и высунула в щель автомат.

Эта бэтгерл, кажется, изготовилась выстрелить. Я со своего места погрозил ей кулаком. Но она на это только прищурилась.