Ирен Роздобудько - Пуговицы

А она умела во все вдохнуть жизнь.

Я кормила ее своими байками, а сама жадно наблюдала, как она работает над гобеленом. Понимала, что такого счастья — создавать — мне не было дано. И, собственно, ничего удивительного не выпало.

Кроме того зверя, что лизал мои ноги — и почему-то не забрал.

И кроме этой девочки, которая так непринужденно и так просто оживила старинное полотно.

Именно тогда я и поняла, что никто ей не нужен, — она миром дышит.

И ничего не поделать тому, кто так же, как и я, не может взгляд от нее отвести…

…Позвонила из Нью-Йорка поздно вечером.

Я сразу поняла: что-то случилось. Давно чувствовала: те гобелены, которые она начала делать, съедят ее — либо изнутри, либо снаружи.

Она не спрашивала, что делать, — просто рассказала, в какие сети попала. Прожив немало лет, я понимаю, что человеческая жизнь — совсем не то, что мы себе о ней представляем. Ведь Бог не дает никаких гарантий на то, что будет легко. Это придумываем мы сами, убаюкивая себя, надеясь, что будет именно так, как мы задумали.

Она была для меня тоненькой шелковой нитью. Но порвать такую ниточку, даже очень тонкую, очень трудно. Она сама не знала, какой может быть сильной. Ей надо было узнать об этом…

Да, она позвонила поздно вечером из гостиницы, рассказала все, как было.

Я попросила время — подумать. А подумав — придумала и позвонила в отель.

Не знаю, правильно ли поступила. Но думаю, что правильно. И она восприняла все так, как надо. Будто давно ждала такого выхода.

Что я сделала?

Забронировала ей билет на самолет в Абердин, а там — до Тейна два часа пути.

Позвонила старым друзьям из замка Донробин, порекомендовала взять ее на работу как лучшего реставратора, за которого ручаюсь всеми своими внутренностями.

Сделала звонок старому приятелю Шону, чтобы дал ключи от нашего заброшенного еще в семидесятых дома на окраине Тейна. Сто лет не была там. И уже не побываю. Но, надеюсь, Шон держал там все в более или менее приличном виде.

Сделав это все, устала — старость.

Но вместе с тем почувствовала и подъем: это был первый серьезный поступок за последние десять лет. Настолько серьезный, что я дрожала, пока Ворона не согласилась налить мне «Черчеллеву порцию» виски.

Думаю, что там, за много километров от меня, она дрожала не меньше.

Она сказала, что должна написать письмо мужу и отослать ему свою кредитную карточку. Но отправит на мой адрес — с тем, чтобы я отдала письмо и карточку, когда она будет уже далеко. Она не хотела навлечь на него беду.

Я пыталась ее отговорить. Но в своем решении она была непоколебима.

Что мне остается?

Сложный разговор с Маклейном. Мне жаль его, ведь человек он добрый и любит ее неистово. Да и как ее можно не любить?

Не молиться за нее?

Железная Ворона все берет и берет ее рисунки.

Оказывается — все сохранила. До единого…

…Аэропорт Абердин покрыт оспой мелкого дождя.

И все вокруг пахнет ароматом влажной земли. Пахнет, как в лесу.

И такое же безлюдье в этот утренний час.

Кроме нескольких десятков тех, кто летел в самолете, — в зале больше никого.

Толпятся у транспортера, выхватывают чемоданы, а из чемоданов — куртки, ветровки, кофты: здесь прохладно.

Северная Шотландия нечасто радует теплом.

У нее был только маленький ручной чемоданчик и тот — полупустой.

Идя гулкими коридорами аэропорта, она купила в палатке «дьюти фри» зеленую куртку, закуталась в нее. Но это не помогло умерить дрожь. Когда она прекратится — одному Богу известно, может, теперь и никогда.

Главное — не думать.

Все мысли остались в воздухе, запутались, перетекли одна в одну, как облака, приняли другие формы — и теперь улетают в никуда.

Некий воздушный кусок боли.

Джош спасен от позора. Как он переживет ее исчезновение, даже думать не хочется…

Счастливые супруги на красной дорожке. Хорошо, что не нарушила течение этого десятилетия. Нашла в себе силы…

Збышек Залески с его преступными перспективами…

Мелани?

Удивительно!

Как тогда, когда-то давно, так и теперь на ее пути — старушка.

Но в доме на горе Анна Тарасовна, с ладонями, измельченными черными параллелями и меридианами, скрюченными, как знак вопроса: «Откуда ты свалилась на мою голову?»… Эта — миссис Мелани Страйзен, калифорнийская миллионерша…

Той было лет восемьдесят. Этой не меньше.

Но дожила ли Тарасовна до девяноста? Где она сейчас, что с ней сейчас? Есть ли кому воды подать?

Вспомнилось, как будто было вчера: «Если я устану от жизни, если буду иметь выбор, где закончить свои дни, я вернусь! Даже если буду жить на другом конце света…»

Далеко же придется возвращаться.

Но время еще есть.

И дней впереди ох как много.

И пейзажи за окном такси, везущего в Тейн, — так похожи на те, другие, виденные в последнее время только в снах.

Широкие зеленые луга с рапсовыми полями, тянущиеся за горизонт. Овцы — лохматые, толстые, большие и маленькие, стада тучных белых коров.

Только дома отличаются.

Все они из черного камня, похожие на средневековые. Вокруг них нет деревьев — только газоны, как зеленые ковры. Скорее всего, это и есть травяные ковры, которые меняют раз в месяц. Никто не косит, не выкапывает сорняки, не сажает в огороде картофель. И огородов нет. Перед домами заасфальтированные площадки.

Два часа езды — и одно и то же: пригород с черными домами под готическими крышами.

Зеленые луга, синие озера.

Одно из них легендарное, где живет неизвестное чудовище, — Лох-Несс.

Переехали мост.

— Полчаса, и мы в Тейне, — сказал водитель. — Вам куда именно?

Она встрепенулась, заглянула в бумажку, назвала адрес.

Через полчаса авто въехало в разбросанный по горным долинам фермерский городок, она пыталась угадать, где остановится. Но проехали почти весь город.

Остановились на окраине. «Приехали!»

Она расплатилась и вышла.

Авто уехало.

Она осталась одна на тропе, застеленной мелким белым гравием, вдоль которой зеленел такой же ровный травяной ковер, как и везде.

Тропа вела к двухэтажному зданию из черного камня. Перед зданием стояло несколько недостроенных, но достаточно живописных служебных помещений — гараж, конюшня.

Воздух был стерильным и прозрачным, просеянным сквозь легкие гор и сосновых лесов.

Вокруг — ни души. И такая стерильная тишина, что заложило уши.

За зданием стлалось поле с высокой, очевидно, уже не искусственной травой — тянулось до гор, возвышавшихся далеко и казавшихся синими.

В ее кармане лежала брошюра, которую взяла в Абердине на раскладке.

…Тейн — королевская крепость, основанная во времена древних пиктов. В настоящее время — территория графства Россшир, родина дома Гленморанджи — крупнейшего производителя солодового виски.