Вирджиния Эндрюс - Семена прошлого

Мы решили, как только Джори будет в порядке, переехать в город.

– Если ты и в самом деле хочешь этого, – сказал Крис, с сожалением оглядывая наш сад. – Должен признаться, я привык к этому месту, этому дому. Я полюбил его. Мне нравится наша прислуга. Мне будет жаль расставаться. Но бросать работу я не хочу: давай переедем, чтобы жить неподалеку от университета.

– Не волнуйся, Крис. Я не собиралась отбирать у тебя работу. Когда мы переедем, я буду все время молиться, чтобы в Шарлотсвилле никто не узнал, что мы брат и сестра.

– Милая моя, дорогая Кэти. Думаю, даже если кто-то и узнает, городским жителям не будет до этого никакого дела. Кроме того, ты выглядишь скорее как моя дочь, чем как моя жена.

Ах, он был всегда так нежен со мной, что мог сказать даже эту заведомую неправду совершенно искренне! Но я знала, что любовь ко мне обманывала его, закрывала его глаза на то, как я изменилась. Он видел во мне лишь то, что хотел видеть, – прежнюю хрупкую девочку.

Он заметил, что я ему не поверила, и рассмеялся:

– Кэти, я люблю тебя такой, какой ты стала. И такой, какой была. Так что не сомневайся и прими мои слова за правду чистейшей пробы. Поверь: моя любовь – столь же высокой пробы – видит тебя насквозь и знает, что ты прекрасна во всех отношениях.

На несколько дней прилетела наша головокружительная красавица Синди, и с ее приездом все завертелось и понеслось. Она без устали болтала, описывая свою яркую и насыщенную жизнь в театральной школе, и умела все обставить столь живописными деталями, что казалось невероятным, как такое количество событий умещается в жизни девятнадцатилетней девочки.

Как только мы вошли в дом, она стремительно взбежала вверх по лестнице и бросилась в объятия Джори с таким порывом, что я побоялась, как бы она не опрокинула его кресло.

– Да, Синди, – засмеялся Джори, обнимая ее, – ты весишь не больше чем перышко. – Он поцеловал ее, чуть отстранился и засмеялся, оглядев с головы до пят. – Ба! Что за костюм? Я думаю, он преследует какую-то определенную цель?

– Да! Досадить Джоэлу и привести в ужас братца Барта.

Джори посерьезнел:

– Синди, я бы на твоем месте перестал постоянно кусать Барта. Он ведь не мальчишка.

Тони молча вошла и терпеливо стояла у кресла Джори.

– О! – отметила ее присутствие Синди. – А я думала, что после той безобразной сцены, устроенной тебе Бартом в Нью-Йорке, ты его больше не потерпишь и уедешь отсюда.

Она перехватила взгляды Джори и Тони друг на друга и мгновенно все поняла.

– Так, значит, вы оба нашли лучший выход! Я вижу это по вашим глазам… Ура! Вы влюблены друг в друга, ведь так?!

И она побежала обнимать и целовать Тони, а потом уселась у ног Джори и стала смотреть на него с обожанием:

– Ты знаешь, я в Нью-Йорке встретилась с Мелоди. Рассказала ей, как выросли ее близнецы, какие они хорошенькие. Она рыдала, слушая меня… Но как только ваш развод был юридически оформлен, она вышла замуж за артиста балета. И знаешь, Джори… он очень похож на тебя, только не такой красивый и, уж конечно, совсем не такой превосходный танцор…

Джори слушал ее с отстраненной улыбкой, будто Мелоди для него существовала теперь в какой-то абстракции. Он вновь обернулся к Тони и улыбнулся ей:

– Кстати, я до сих пор выплачиваю ей алименты. Могла бы дать мне знать о своем замужестве.

Синди вновь посмотрела на Тони с любопытством:

– А что же Барт?

– Действительно, а что же я? – спросил приятный мужской голос из раскрытой двери.

Только тогда мы все заметили, что Барт стоит и смотрит на нас из дверей, прислонившись к косяку, будто мы все были для него обитателями его домашнего зверинца.

– Я вижу, наша маленькая копия Мэрилин Монро приехала нас всех развлечь историями из своей жизни, – издевательски-холодно заключил он. – Что ж, это восхитительно.

– Чего не скажу о своих ощущениях при виде тебя, – парировала Синди, вспыхнув.

Барт оглядел ее костюм, состоявший из золотистых кожаных штанов в обтяжку и свитера, прошитого золотом. На ногах у нее были золотые ботфорты. Полосы на свитере подчеркивали молодую выпуклую грудь, которая маняще подпрыгивала при движении.

– Когда ты уезжаешь? – спросил Барт, переведя взгляд на Тони, которая сидела возле Джори и держала его за руку.

Крис сидел тут же, пытаясь сосредоточиться на почте, поступившей за дни его отсутствия.

– Милый братец, можешь хамить мне сколько угодно, меня это не волнует. Я приехала повидать своих родителей и других членов семьи. Если бы даже меня приковали к этому дому цепями, я бы все равно не осталась, – рассмеялась Синди. Она подошла к Барту и поглядела ему прямо в лицо. – Тебе не стоит трудиться и высказывать мне свое неодобрение. Или, наоборот, пытаться изобразить любовь ко мне. Даже если ты сейчас откроешь рот и начнешь выкрикивать оскорбления, я только засмеюсь в ответ. Я нашла себе потрясающего мужчину, и ты… ты в подметки ему не годишься со всем своим богатством!

– Синди! – резко одернул ее Крис, так и не дочитав почты. – Пока ты здесь, будь добра, одевайся поскромнее и веди себя с Бартом уважительно; то же касается и его. Я устал от этих детских перепалок из-за ерунды.

Синди поглядела на него с обидой, поэтому пришлось вмешаться мне.

– Милая, это ведь дом Барта. И даже я предпочла бы, чтобы ты иногда одевалась скромнее.

В ее голубых глазах появилось выражение обиженного ребенка.

– Вы… вы оба защищаете его, а сами знаете, что он все тот же бешеный урод и всех нас сделает несчастными!

Тони была в замешательстве, но Джори прошептал ей что-то на ухо, и она заулыбалась.

– Не обращай внимания, – расслышала я. – Они не могут вместе и дня прожить без того, чтобы не мучить друг друга. Я уверен, что это доставляет им удовольствие.

К несчастью, внимание Барта было отвлечено от Синди видом Джори, который обнимал рукой плечи Тони. Барт ухмыльнулся и отрывисто сказал Тони:

– Пойдем со мной. Я хочу показать тебе убранство часовни с новой отделкой интерьера.

– Часовни? А зачем нам часовня? – спросила Синди, которая не была информирована о новейших изменениях в нашем доме.

– Синди, Барт отстроил нам часовню.

– Ясное дело: опять глупые выдумки урода и сумасброда.

Барт не произнес ни слова в ответ.

Тони отказалась пойти с ним, сославшись на то, что должна искупать детей. В глазах Барта зажглась ненависть, но он вскоре обуздал себя и остался стоять среди комнаты потерянный и одинокий. Я подошла и взяла его за руку:

– Милый, я с удовольствием пойду взгляну на эти изменения в интерьере.

– Как-нибудь в другой раз, – ответил Барт.

Я скрытно наблюдала за ним за обедом, когда Синди изощренно и временами глупо пыталась вывести его из себя. Наверное, все это было бы смешно, если бы Барт обладал чувством юмора. Однако Барт был неспособен посмеяться над самим собой. Он все воспринимал слишком серьезно. А Синди все более торжествовала.