Владимир Козлов - Родиться Царём

— Как, — заморгал он, — я же принёс бутылку спирту, чего ты от меня ещё хочешь?

— Договаривались на две, — нажимал на него Оскар.

— Ладно, сейчас схожу, — спустил он ноги с постели.

— Миша, ты хоть болванку то попарил, — спросил Олег.

Тореро непонятно потряс взлохмаченной головой.

— Не могу вспомнить, но что она спала со мной, точно помню, — взял он с края кровати брюки и достал оттуда бумажник. Напрягая глаза, он заглянул в него и кроме одной пуговицы от кальсон Миша в нём ничего не обнаружил.

— Ничего не понимаю, у меня оставалось сто восемьдесят рублей после магазина, — недоуменно произнёс Тореро.

— Это от получки столько осталось? — удивлённо спросил Олег.

— Нет, я все деньги перевожу на книжку, оставляю только сто рублей на вино и сто на еду. Я не дурак, я знаю, где деньги на севере нужно хранить.

— Выходит, тебя Людка обчистила ночью и убежала, — сказал Толик, — а ты знаешь, что она по национальности гречанка.

— Её я знаю давно, но про национальность не знал, — пробормотал он.

Затем гордо обвёл всех своим похмельным взглядом и важно сказал: — Чёрт с ними с деньгами, зато я гречку обуздал на Олега постели! Один раз живу!

— Не обуздал ты её, а обдудонил, — засмеялся Пилат, — вон смотри лужа под кроватью. Вот она тебе и отомстила.

— Где лужа? — засуетился Миша и схватился руками за кальсоны.

— Это гречка сделала и меня обдула с ног до головы, — начал он сваливать мокрый грех на Людку.

— Она при мне одевалась и была сухая, как твоя майка, — сказал Толик, — теперь Олегу меняй всю постель у коменданта.

— Придётся, а что делать? — растерянно мямлил себе в бороду Тореро. — Тогда денег мне до обеда на вино дайте, а потом я сниму с книжки и рассчитаюсь.

— Ни с кем рассчитываться не надо, — протянул ему двадцать рублей Олег, — только мне обязательно поменяй всю постель.

— Так точно, — обрадовался Миша нежданной подачки.

После чего Толик и Олег ушли на работу.

— Наш лес кончается, — сказал Олег, — и нас, вероятно первыми отпустят домой.

— А я не спешу, дождусь твоих друзей и поеду с ними в Богучаны, адрес и телефон вербовщика у нас есть. Там пока лесу не заработаю на новый дом, не вернусь. Тебе хорошо, ты в карты играешь — прославленный, наверное, картёжник? — спросил Толик.

— Нет, я не прославленный, но прибедняться не хочу, бывают фееричные дни. А бывает, наступает такой тупик, когда серьёзной игры в обозримом будущем не просматривается. Это называется хандра и исходит она от меня. Так мне объяснял великий шулер Паштет, который и передал мне свой опыт. А я не особо азартный к игре, мне просто нравиться наказывать жадных и понтовитых людей. Только в этом я ощущаю кайф, а выигрыш это второе дело.

— А ты мне не передашь несколько своих заморочек? Может пригодиться, когда — ни будь? — спросил Толик.

— Именно своих секретов, могу, но не Паштета, — пообещал Олег, и обвёл Толика изучающим взглядом. — А, у тебя с деревенской рожей кураж будет. Серьёзно тебя ни кто не воспримет, — а ты им — нате три шаха и сгрёб банк под себя.

***

Они пришли на рабочее место. На их площадке стояло только два пакета, которые они должны рассортировать.

— Толик я переодеваться не буду, — сказал Олег, — ты один растаскай эти пакеты? А я дойду до бухгалтерии к Алисе.

— Иди, и не забывай про рыбалку, — махнул рукой Толик.

Олег, не входя в кабинет бухгалтерии, просунул голову в дверь и сразу встретился взглядом с Алисой.

Она, выбежав к нему навстречу, бросилась на грудь и с облегчением вздохнув произнесла:

— Я всю ночь не спала, переживала за тебя.

— Зачем за меня переживать? — отстранил он её от себя и заглянул ей в глаза.

— Мне кажется, там вчера одни бандиты сидели.

— Нормальные ребята, рабочий люд, просто их мечты обуть меня у них не срослись.

А их поведение за столом и каменные лица это всё напускное. К пяти утра у них лица другие стали. Все колоды испробовали, но везло в эту ночь только мне практически. Я чего пришёл. Предупредить тебя хочу, чтобы ты на всякий случай меня сегодня не ждала. Нас с Толиком на рыбалку пригласили. Когда вернёмся — неизвестно. Так — что скоро осетрину будем есть.

— Хорошо Олежек, я люблю тебя, хоть и безответно, но всё равно буду ждать тебя каждый день, — сказала она взгрустнув.

— Не горюй, — нажал он ей пальцем на нос, — я что — ни будь, придумаю вместе с ответом. А в любви я не могу признаваться. Считаю это пустословием. Смотри за моим отношением к тебе, и ты поймёшь, что не так уж безответная твоя любовь. Ты же давно должна выучить меня за всё это время.

Он чмокнул её в щёку и пошёл к Толику.

Толик заканчивал растаскивать второй пакет.

— Вон видишь, дым за штабелем валит? — показал Толик на разобранный на половину штабель, — это Тореро курит, ждёт тебя уже полчаса по срочному делу.

Олег пошёл за штабель. Действительно там усевшись на колодку, сидел Тореро и покуривал свою неизменную трубку:

— Я постель поменял всю, и даже кровать другую на счастье поставил, — доложил он, — а тебе я письмо принёс. На бутылочку подкинь? Всё — таки пешим ходом до тебя добирался, все ноги промочил.

— Давай письмо сюда? — сказал Олег, — оценю, его стоимость.

Письмо было тоненьким от матери.

Олег распечатал его и прочитал.

Здравствуй сынок!

Не решалась тебе написать сразу. Не хотела тебя расстраивать, но как ты уехал, к нам домой вскоре приехала родня твоей зазнобы с её родины и забрали её с собой. Но хочу тебя успокоить. Чему быть того не миновать. Ты только не переживай? Она не стоит этого вместе со своей роднёй. Хотя я как невестку её уважала. Мы многого не знали о ней. Оказывается она и вся её родня состояли в секте. Регина до тебя была замужем с их сектантом и сбежала от него. Почему у вас на свадьбе и не было с её стороны родственников. Вот такая она сирота оказалась. Перед отъездом она мне рассказала про их средневековые законы, от которых мороз по коже идёт. Я ей на прощание сказала, что воля твоя, как поступать. Но не забывай, что ты плод моего сына носишь в своём чреве и смотри, чтобы твои сектанты как Христа не распяли тебя на кресте. Она уезжала в слезах, но я в них уже не верила. Своим соседям я постоянно вру и говорю, что невестка моя лежит на сохранении. Не отчаивайся сынок, девчонок хороших много у нас в городе. А о твоей жизни на севере я всё знаю. Со мной делятся родители Лёши и Паши, они часто им пишут письма. За меня не беспокойся, у меня всё хорошо.

Сидела и шила себе новый халат и думала о тебе, потом отложила всё шитьё и села за письмо. И прошу тебя, приезжай домой? Не езди больше по миру? А то Лёша своим пишет, что собрался на полгода ехать лес валить.

До скорого свидания. Целую. Мама.