Кэтрин Хайд - Не отпускай меня никогда

«Ну все, отступать некуда, – подумал он. – Теперь мы похитители».

Билли вспомнил про крылья. Широкие белые крылья, рассекающие воздух. Наступит ночь, и крылья окружат его со всех сторон. Никуда не деться, пора бы уже привыкнуть.

– Что ты сказала Рейлин? – прошептал Билли, хотя мама Грейс не могла их услышать.

– Что мама проснулась… совсем проснулась… и что с ней надо поговорить.

– Грейс! – Теперь крик донесся издалека, отчетливый и резкий.

Билли с Грейс вздрогнули одновременно.

– Похоже, она испугалась, – сказал Билли.

– Так странно – все слышать и не отвечать. Очень странно… Очень…

Билли терпеливо ждал, пока она закончит фразу. Ждал, сколько позволяли нервы. А потом осторожно уточнил:

– Слово не подберешь?

– Неправильно. Неправильно все это. Однако мы решили на собрании, что иначе нельзя, да? Мы же поступаем верно? Хуже не будет?

– Пока ясно только одно: до сих пор все шло наперекосяк. С этим были согласны все, даже покойный мистер Лафферти, который вообще никогда ни с чем не соглашался. Поэтому мы решили поступить по-другому, и теперь есть шанс на удачный исход.

– Да, точно. Спасибо, что напомнил.

Ее голосок по-прежнему звучал неуверенно. И вид был совсем издерганный.

– Ты как, малышка?

– Не ожидала, что… Одно дело – планировать, а другое – когда взаправду.

– В жизни так бывает всегда, – вздохнул Билли.

Примерно через двадцать минут на тротуар, ведущий к дому, стремительно вышла Рейлин.

– Рекордное время, – заметил Билли.

– Шутишь, что ли? – отозвалась Грейс. – Ее целую вечность не было.

Они лежали на животах прямо на ковре в гостиной и наблюдали за происходящим сквозь раздвижную стеклянную дверь.

– До ее работы идти минут пятнадцать. Рейлин примчалась почти сразу после твоего звонка.

– А у меня такое чувство, будто целый год прошел.

– Всего двадцать минут.

– Серьезно? Двадцать минут? Ты засекал?

– Мне отсюда часы видно.

– А почему эти двадцать минут тянулись так долго?!

– Философский вопрос.

– То есть, ты не знаешь?

– Ну, в общем, да.

– Эх, жаль, что мама куда-то ушла. Рейлин торопилась, бежала с работы, а мама ищет меня по всей округе, и непонятно, когда обратно вернется.

Наверное, Грейс хотела пожаловаться на неудачное стечение обстоятельств, но в голосе все-таки проскользнула нотка облегчения.

Билли сказал:

– Посмотри-ка туда, малышка.

Портить ей настроение не хотелось, однако промолчать Билли не мог. К тому же, она бы сама все скоро увидела.

Мама Грейс шагала по тротуару навстречу Рейлин, и выглядело все так, будто они обречены столкнуться друг с другом на дорожке перед крыльцом.

– Вот дерьмо! – выпалила Грейс и тут же зажала себе рот ладонью.

– Только сегодня и только у нас, самые низкие цены на ругательства! – прокомментировал Билли.

– Странный ты все-таки.

Потом они оба замолчали и принялись смотреть во все глаза.

Со стороны могло показаться, что ничего особенного не происходит. Рейлин подпирала бока руками, спокойная и невозмутимая, хотя Билли прекрасно знал цену такому спокойствию. Мама Грейс была на целую голову ниже соседки и поэтому постоянно расправляла плечи, стараясь выглядеть внушительней. Свои длинные волосы она постоянно отбрасывала назад. Наверное, нервный тик.

Женщины стояли слишком далеко от наблюдательного поста, который занимали Билли с Грейс: выражения лиц не разглядеть, как ты ни старайся.

– Она в бешенстве, – благоговейно прошептала Грейс.

– Ты про маму?

– А про кого же еще?

– Между прочим, там два человека.

– Да, но маме-то сейчас такое приходится слушать… жуть!

– Ты что-то рассмотрела? Или просто догадываешься?

– Так видно же! Видно по тому, как она стоит. Я все ее жесты наизусть знаю. Сейчас она злится, ни с чем не перепутаешь.

Как раз в это мгновение мама Грейс отвернулась от Рейлин и стремительно промаршировала к дому.

– Ой, кажется, ты права, – прошептал Билли. – В бешенстве.

– Зря мы это затеяли.

– Рубикон перейден.

– Билли, говори по-человечески!

– Поздно, уже ничего не поделаешь.

Дверь в подъезд распахнулась с таким грохотом, что Билли с Грейс подскочили на месте.

– Грейс! – закричала мама.

Изо всех сил закричала. Что есть мочи.

Грейс заплакала:

– Не могу больше!

Билли обнял девочку и притянул поближе к себе, а ее мама продолжала кричать:

– Грейс! Солнышко, не надо так! Ты же меня любишь? Ты же знаешь, что я тебя тоже люблю. Знаешь ведь?

Грейс заплакала еще горше, почти беззвучно.

– Грейс! Ты ведь не бросишь меня, милая?

– Напомни еще раз, – прошептала Грейс. – Напомни еще раз, почему мы решили, что это хорошая идея?

– Грейс, я обещаю, все наладится! Все будет хорошо!

– Она обещает, – прошептала Грейс отчаянно, хватаясь за последнюю соломинку.

– Если твоя мама исправится, то все действительно будет хорошо. Но сначала надо, чтобы она хоть что-то сделала. Одних обещаний мало.

– Почему?

– Потому что их слишком легко нарушить.

– Ох, зачем же мы так…

– Если страх потерять тебя не заставит твою маму вернуться к трезвому образу жизни, то больше ничего не поможет.

– Трезвость – это про алкоголиков. А у наркоманов зависимость, – поправила его Грейс, всхлипывая.

– Какая разница. Мы хотим, чтобы она вылечилась. Ради этого и заварили кашу.

– Да. Но получается какая-то ерунда. Я и не думала, что будет так плохо!

– Грейс!!!

Теперь это был уже не крик, а настоящий рев. Отчаянный призыв человека, у которого не осталось выбора. Билли вспомнил Стэнли Ковальски из пьесы «Трамвай „Желание“», как он кричал, стоя в разорванной майке под окном своей жены Стеллы. Билли ревел это имя на сцене каждый вечер, три месяца подряд – тогда ему было всего двадцать два.

Крик прокатился оглушительной волной. Билли ощутил чужую боль, молнией прошившую Грейс и его самого.

Потом на нижнем этаже громко захлопнулась дверь.

Грейс продолжала плакать.

Рейлин пришла к ним в полшестого, как будто и не отлучалась с работы пораньше. Билли узнал ее фирменный стук: раз, два, три, пауза, четыре… Тихий, едва слышный.

Прошел к двери, впустил Рейлин внутрь. Потом указал на диван, где растянулась Грейс, слегка посапывавшая и пускавшая слюни во сне.

– Неожиданный поворот, – сказала Рейлин, пока Билли привычно запирал замки.

– Так и заснула в слезах, – пояснил Билли. – Лежала и плакала больше часа. Израсходовала целую коробку бумажных платочков. А потом, видимо, силы закончились.

Рейлин присела на край диван и осторожно погладила Грейс по голове.

– Бедняжка… Раз уж она спит, то, может, не станем будить?.. Просто я хотела попросить: пусть она останется у тебя подольше. Не волнуйся, только на сегодня, в качестве исключения. Сам понимаешь…