Кэтрин Хайд - Не отпускай меня никогда

– Извини, малышка, сегодня я уже не смогу никуда пойти. Все, никак. Извини. Lo siento .

– Я не за этим, Билли. Впусти меня, пожалуйста.

Наверное, он услышал всхлипы – такое попробуй не услышать. Дверь открылась прежде, чем Грейс успела договорить.

Она протиснулась мимо Билли и плюхнулась на диван.

– Ну что, собрание прошло успешно? – поинтересовался он.

Такое вот странное у Билли чувство юмора. Вместо того чтобы мучить Грейс расспросами, он просто отпускал шуточки. Но лучше так, чем задыхаться под весом чужой заботы.

«Вот поэтому я и пришла сюда», – внезапно подумала Грейс. Ей захотелось повидаться не с кошкой. То есть с кошкой тоже.

Грейс тихонько присвистнула, и Кошка мистер Лафферти выбежала из спальни и с налета прыгнула к девочке на колени. Грейс обняла ее и прижалась ухом к урчащему боку.

Из-под носа текло, и Грейс старательно шмыгала, чтоб не испачкать кошачий мех.

Билли присел на край дивана, стараясь оставить между ними свободное пространство, и протянул Грейс огромную коробку носовых платочков. Она вытащила оттуда сразу три или четыре штуки, вытерла глаза и шумно высморкалась, огласив комнату громким трубным звуком.

– Опять я твои платочки таскаю.

– Ничего, как-нибудь переживу.

– В следующий раз куплю тебе целую коробку.

– Да, а на какие деньги? У тебя где-то припрятан запас на черный день? Скрываешь от нас страшную тайну? На самом деле ты владелица целого состояния?

– Ой. Да…

Она снова высморкалась, на этот раз прихватив всего три платочка.

– Не хочешь просветить меня о случившемся?

– Чего? Билли, говори по-человечески!

– Поговорить хочешь?

Грейс вздохнула.

– Просто по маме скучаю, вот и все.

– Ясно.

– Она не очень хорошая мама. Во всяком случае, сейчас. Раньше была хорошей, только очень давно. Мы не ладим и, вообще, разругались вдребезги, я на нее злюсь, и наркотики она любит сильнее, чем меня… а я все равно скучаю.

– Хм-м, – сказал Билли.

– Ты, наверное, не поймешь.

– А может, и пойму. Я тоже скучаю по своей маме. Хотя это ужаснейшая из всех женщин, когда-либо ступавших по этой земле.

Грейс фыркнула от неожиданности.

– Не может же все быть настолько плохо.

– Еще как может. И есть. Поверь мне на слово. Так что, собрание закончилось?

– Наверное. Кроме меня собрания никому не нужны, а я только что сбежала.

– Откуда ты знаешь, вдруг они тебя удивят? Может, прямо сейчас все соседи сидят там, откровенничают, рассказывают друг другу о трагедиях, послуживших причиной их одиночества. Может, ты их вдохновила.

– Пойду проверю, – сказала Грейс.

Она вручила кошку Билли и прошлепала по лестничной площадке к квартире Рейлин. Прижалась ухом к двери, прислушалась.

Ни слова о трагедиях.

Джесси извинялся за то, что невольно расстроил ее, затронув болезненную тему.

Грейс прошлепала обратно и снова плюхнулась на диван.

– Как же, станут они откровенничать.

Позже, когда все разошлись по своим делам, Грейс пришла к Рейлин. И столкнулась на пороге нос к носу с Джесси.

Надо было сразу догадаться, подумала Грейс и отвесила себе мысленный подзатыльник. Разумеется, он постарался задержаться, чтобы поговорить с Рейлин наедине – потому что она ему нравилась, это бы любой дурак заметил!

Сейчас Джесси начнет извиняться, а извинения Грейс слушать не хотела. Чего доброго, опять расплачется.

– А, вот ты где, Грейс! Я уже думал, что не смогу перед тобой извиниться.

Вот видите?

– Не надо извиняться, – сказала она, изо всех сил загоняя слезы подальше. – Ты ведь не специально. Просто рассказал правду, как тебя и просили. Для этого и нужны наши собрания.

– Ты расстроилась.

– У тебя так нечаянно получилось, – ответила Грейс, и в ее голосе все-таки проскользнуло раздражение. – Думаешь, я не поняла?

И тут же замерла, ожидая ответной сердитой вспышки.

Но вместо этого Джесси только потрепал ее по голове и направился к лестнице.

Грейс посмотрела ему вслед: интересно, как продвигаются дела с призраком мистера Лафферти – того, который человек? Или не с призраком, а с тем, что так испугало Эмили, их очень кратковременную соседку. С одной стороны, ей очень хотелось спросить Джесси напрямую, а с другой – Грейс едва-едва отбилась от извинений, и лезть с вопросами пока было рано.

Она настороженно поглядела по сторонам, будто в подъезде за каждым углом могли притаиться шпионы. Потом развернулась и побежала вниз, к себе домой.

Открыла дверь своим ключом.

Внутри было темно. Тихо, спокойно, никаких признаков жизни. Мама лежала в спальне, растянувшись на спине, и храпела.

Грейс подошла поближе, подергала маму за рукав.

– Эй, – тихонько позвала она. Как будто пыталась завести беседу, привлечь внимание.

На мгновение мамины глаза распахнулись.

– Привет.

– Как ты?

– М-м-м. Что ты тут делаешь?

– Зашла тебя проведать, – сказала Грейс. Горло как-то странно сжалось, дыхание сорвалось. Грейс едва не поперхнулась словами.

Мама подняла руку, словно хотела помахать в ответ – непонятно зачем. Ладонь зависла в воздухе, едва качнулась, потом безвольно упала ей на живот.

Грейс ждала чего-то, не совсем понимая, на что надеется.

«Вот и все, – сказала она себе. – Больше ты ничего не получишь. Можно возвращаться к Рейлин».

Вместо этого она погладила маму по волосам – три долгих, бережных прикосновения. Потом склонилась над ухом и прошептала:

– Люблю тебя, мам.

Наверное, она наклонилась слишком близко. Наверное, маме стало щекотно от ее дыхания – и она отмахнулась от Грейс, как от назойливого комара. Заехала рукой прямо в ухо.

– Ой! – вскрикнула Грейс. Получилось громко, хотя боли она почти не почувствовала. Просто возмущение, вспыхнувшее внутри, прорвалось наружу неожиданным возгласом.

И Грейс вдруг заплакала – тоже от возмущения.

А расплакавшись, бросилась прочь из квартиры, на лестницу и к Рейлин – словно боялась, что если остаться там, то ее слезы кто-нибудь увидит. Хотя на самом деле никто бы ничего не заметил. Даже мама.

Она постучалась к Рейлин, все еще потирая ухо.

Рейлин впустила ее внутрь. Грейс заметила у нее на лбу несколько морщинок, которых не было раньше, – казалось, что Рейлин хмурится от напряжение.

– Ты голодная?

– Немножко.

– У нас почти нет еды. Только арахисовое масло.

– Сойдет. А желе у нас есть? – Грейс тут же пожалела о том, что сказала «у нас». Продукты в холодильнике Рейлин принадлежали только самой Рейлин, а не им обеим. Ляпнула грубость, а настроение у Рейлин и так было препаршивое. – Я имела в виду, у тебя. Есть желе?

Рейлин засунула голову в холодильник.

– Клубничный джем, – сообщила она.

К сожалению, Рейлин не стала уточнять про то, кому именно принадлежал джем.