Артур Дарра - Земля дождей

— И о чём он?

— Да как сказать… — разжёвывая кусок котлеты, произнёс я. — Сюжет строится вокруг двух людей. Главной героиней является молодая женщина, что живёт в деревне со своей маленькой дочерью. Как-то летом к ней в гости приезжает журналист. Он тоже родился в этой деревне, но уехал ещё будучи школьником. В детстве они всегда играли вместе, дружили. И искренне любили друг друга.

Отодвинув пустую тарелку, я отглотнул травяного чая.

— Как же я обожал этот фильм… Актриса, сыгравшая главную героиню, — невообразимо талантливая. Странно, что ни в одной другой картине я её никогда не видел. Не знаю уж, почему-то этот фильм запал в мою детскую душу. Было в нём что-то такое, что не объяснить словами. Что-то после себя он оставил… Что-то важное и глубокое. Это очень странный и загадочно-философский фильм… До сих пор удивляюсь, как его вообще согласились снять. Слишком рискованно, что другие просто плюнут, скажут: непонятная тягомотина. Но только не я… А знаешь, чем там всё закончилось?

— Чем?

— Слушай… а может, мне его полностью, с самого начала рассказать? Или ещё лучше — купить кассету, да вместе посмотреть? У вас там телевизор маленький в комнате стоит. Видеомагнитофон вроде тоже видел. Работают?

— Да вроде работают…

— А у вас здесь ещё можно где-нибудь купить фильмы на кассетах?

— Был один магазинчик… Но он далеко.

— Так я схожу. Зонт свой одолжишь?

— Одолжу. А ты творог и яйца по пути купишь?

— Куплю. А зачем творог и яйца?

— Хочу королевскую ватрушку сделать. Пока будем фильм смотреть, она как раз и приготовится.

— Договорились.

— Вот, возьми деньги… — Ника потянулась к своей сумочке.

— Брось, — махнул я рукой и пошёл в комнату за зонтом.

Отыскав магазинчик, я нашёл в нём «Игры с дождём». Захватив в продуктовом ларьке творог с яйцами, вернулся обратно. Дождь не утихал ни на минуту. Сотрясал село своей мощью, словно желая полностью смыть его с лица земли. А если бы и смыл, то, наверное, там, на «большой» земле, никто бы этого и не заметил.

— Всё куплено, — сообщил я, войдя в дом. — А дождь совсем что-то не хочет прекращаться.

Ника встретила меня с улыбкой и взяла пакет. Вынув творог и яйца, поблагодарила. Затем стала изучать обложку видеокассеты.

— Дай мне десять минут. Я сейчас сготовлю всё и поставлю в духовку. А потом сразу же начнём смотреть.

— Хорошо, — ответил я и, взяв кассету, пошёл в комнату.

Вытащив из шкафа маленький импортный телевизор, я подключил его в сеть. Затем рядом с ним положил видеомагнитофон «Sony». Эх, раритет… У нас такой же в детдоме стоял. Если кто-то откуда-то доставал новый фильм, то вечером чуть ли не весь детдом собирался в общей гостиной за просмотром. Порой даже ничего не было слышно из-за слабых динамиков. Но, так или иначе, почти все оставались до самого конца. Несчастливцы с последних рядов просто выпрашивали у впереди сидящих ребят, что происходит в фильме, и только так выстраивали его в своей голове. Что ж, многим нравилось кино даже таким — рождаемым по обрывистым фразам тех, кто хоть что-то мог разглядеть.

Что касается «Игр с дождём», то его показывали по какому-то телеканалу в тот момент, когда я проходил мимо общей гостиной. Людей было всего несколько. Я тихонько присел сбоку на пол и стал смотреть. Не знаю, что меня заставило это сделать. Скорее всего, актриса. Немыслимой красоты. Я сидел и только и ждал момента, когда она снова появится в кадре. Так и прошёл весь фильм.

И теперь, вспомнив о нём, мне отчего-то сильно захотелось пересмотреть его. Даже странно. Но как будто сейчас это будет правильно. Как будто в этом — что-то приятное и доброе.

Ника вошла в комнату с двумя чашками чая. Поставив их на столик рядом с телевизором, она подкинула в печь ещё несколько поленьев и подошла ко мне. Я в этот момент как раз засовывал кассету в магнитофон. Тот звучно проглотил её, и вскоре на выпуклом экране телевизора серость сменилась чёрным цветом. Появилось название киностудии. Фильм начинался…

Мы сели, облокотившись спинами о корпус кровати. Ника укрыла нас толстым одеялом. И под ним вдруг тесно прижалась ко мне, положив голову на моё плечо.

— Смотрим, — улыбнувшись, сказала она.

— Смотрим… — тихо повторил я.

На пятой песне «Ласкового мая», звучащего на весь автобус, Роберт достиг внутренней гармонии. Всё превосходно. Кресло мягкое. Рядом никто не сидит. В окне — цветущий августовский пейзаж. Да, лучше и не придумать!

Чем дальше Роберт отдалялся от шумного города, тем лучше себя чувствовал. Вся суета и проблемы оставались позади. Он отодвигал кулисы новых мест. Новых мыслей. Новых переживаний. Утренние солнечные лучи, проникавшие в окно, будто заряжали его благодатью. Ему казалось даже, что и остальные пассажиры пребывали в глубокой эйфории. Что и они сидели, чувствуя всей душой это чудесное утро, несущее их автобус куда-то далеко-далеко. К чему-то прекрасному и верному. «Пазик» — и тот кряхтел как-то по-особому тихо. Лишь изредка его слегка потрясывало, когда он проезжал по неровному асфальту.

«Может, это знак, что пора что-то менять? — всё думал Роберт прошлой ночью, глядя в темноту и не в силах уснуть. — Но что менять? Меня ведь и так всё устраивает. Вон — развлекаюсь как могу. Зарплата нормальная. Но отчего же тогда это короткое письмо не покидает голову и бередит сознание?..»

…Роберт оторвал взгляд от окна и вынул из кармана письмо. Письмо, которое уже изрядно помялось от его частых прочтений.

Ну здравствуй, Роберт!

Не думала, что когда-нибудь напишу тебе. Но, видно, иногда нужно совершать что-то непредсказуемое. Тут у нас про тебя уже легенды ходят! Говорят, ты там в Москве стал известным журналистом. Я очень рада твоим успехам. В таком молодом возрасте и добиться таких результатов — это похвально.

Мне не хочется спрашивать, как ты поживаешь, как твоё здоровье. Чтобы не отягощать тебя надобностью отвечать. Раз успешен, раз карьера идёт в гору, то, наверное, всё у тебя хорошо.

Единственное, что я хотела бы сделать, это попросить тебя приехать. Туда, откуда ты родом. Я здесь. Всё ещё здесь. Никуда не уехала. Живу и, наверное, так и останусь здесь жить. Если найдёшь время и сможешь выбраться, я буду очень рада и благодарна тебе.

Сильно хочется тебя увидеть. Восемь лет прошло с тех пор, как ты уехал. Наверное, не так уж и много. Но столько всего за это время изменилось…

Евгения.

Роберт откинул голову на спинку кресла и снова стал вспоминать её. Женю. Перед глазами возникла девочка с двумя косичками.

Все в единственной деревенской школе знали, что он любил её. Со второго класса чуть ли не каждую ночь Роберт засыпал, представляя их двоих в осеннем лесу: падают листья, он крепко держит её за руку, она привстаёт на носочки и нежно его целует…