Леонид Хомутов - В сложном полете

— Ты белый-белый, — говорит кто-то.

Ползу в хвост к ведру. Тут болтает еще сильнее, вероятно, как на корабле в шторм.

Едва дождался прилета домой. Идем на посадку. Самолет опустил нос, нацелился на полосу. Поскорей бы благополучно сесть, да выползти из кабины. Посадка самое сложное, говорят летчики, и самое опасное. На ней больше всего разбиваются…

Мчимся к земле, стремлюсь к ней всей душой и в то же время боюсь. Ну, пилоты, покажите свое мастерство!

Мелькает за окнами шашечный СКП с антенной, качающаяся трава, серо-бурые лысины. Все ближе и ближе желанная и немного страшная родная земля… Валимся вниз, удар! Грохочут шасси, скрипят тормоза. Фу, сели! Живы?! Живы-ы!..

Ложусь на столик, закрываю глаза. Не пил, а хуже пьяного. Жмет сердце, кружит голову… Заруливаем на стоянку, выползаем из самолета. Нет сил, даже язык не ворочается. Подхожу к командиру корабля — представительному мужчине средних лет. Должен же понять…

— Товарищ капитан, разрешите обратиться? — едва выговариваю.

— Ну?

— Мне очень плохо, разрешите уйти в казарму?

Капитан недоверчиво смотрит.

— Всем было плохо. Терпите.

Я ошеломленно отшатываюсь. Как бесчеловечно! Чуть слезы из глаз не брызнули. Неужели не видно, что еле живой?.. Ребята говорят уже желто-зеленый. Если бы я был командиром, …а капитан уже шел своей дорогой… Стоять нет сил. Обойдя хвост, упал в траву. Будь что будет! Грудь разрывается, голова раскалывается, во рту гадость. Позывы рвоты прокатываются судорогой по телу…

Не-ет, не надо мне больших денег, которые получают летчики, и красивой формы, и больших городов, и удобных квартир… Здоровья дайте… Не получится из меня летчика, …снова искать место в жизни. Куда идти?.. Снова в институт?.. Но не оставаться же здесь… А может, привыкну?

В этот вечер и на другой день только и разговоров было в роте, что о первом полете. Оказалось, многие чувствовали себя неважно…

Писем от друзей, к стыду их и своему, почти не получаю. От Рашида за все время было всего одно-единственное. От Николая — побольше. Обещались с «Портосом» описывать красоты природы, а слова не сдержали. Давно должны добраться до Владивостока, сдать экзамены и быть уже курсантами, но ни слуху ни духу… Что с ними? Неизвестно. А может, не прошли по медкомиссии или на экзаменах провалились?.. Тогда плохо, а не хотелось бы.

Сегодня на удивление долгожданное, сногсшибательное письмо от Николая:

«Здорово, дружище!

Наверняка, потерял нас. А мы рядом, ни за что не догадаешься где? Тоже в Надеждинске! Только в автотракторном училище в 12 километрах от тебя! Приглашаем в гости. Бери увольнение и приходи. Ждем!..»

Вот это да?! В голове не укладывается! Я прописал их во Владивостоке, жду не дождусь оттуда письма, а они уже с месяц живут по соседству и весточки не подают. Нет, этого не может быть?! Не поверю, пока сам не увижу… Но вот письмо и обратный адрес. Скажи кому — захохочут. Ехали во Владивосток, а приехали в… Надеждинск… Да, жизнь распоряжается нами по-своему, хотя мы изо всех сил пытаемся распоряжаться ею. Сильнее она нас. Вот и закладывает нам такие виражи. Носит по белу свету, как пылинки, и никогда не узнаешь, не угадаешь, где прибьет к месту. А переломить ее по-своему могут, возможно, исключительно сильные, волевые, умные люди или редкие счастливчики, попавшие в благоприятные условия.

Получить увольнение в город на ближайшее воскресенье не составило труда. Никогда же не ходил, …а Магонин и старшина удивились, когда узнали о моем желании. Проблемой оказалось добраться до города. Идти 12 километров далеко. Стоял у проходной, ждал автобуса. Наконец, он пришел. Толпа народу кинулась к нему. Последовал примеру старших…

Уцепившись за поручень, подпрыгивая на ухабах, смотрел на открывавшиеся виды: поля картошки, пустыри, потом низенькие домики окраин.

Училище разыскал быстро. Конечно, никакого сравнения с нашим. Во-первых, мало по территории, во-вторых, какие-то двухэтажные красные казармы древней постройки. Ничего солидного, запоминающегося. И как тут учатся?..

И на территорию прошел легко. Не то что у нас — дальше ворот не пропустят. И ребят разыскал легко. Стоило лишь подойти к среднему зданию.

— Здорово, гроб! — вывалился из дверей, шумно и дико — такая уж манера — приветствовал меня «Портос». — Не ожидал нас увидеть здесь?..

Николай приветствовал тише, но усиленно хлопал по спине.

Отошли к стадиону, присели на лужайку. Я с восторженным изумлением всматривался в лица друзей… Они?! И вдруг в одном городе! Да это невозможно?! Никто же из нас никогда не собирался в Надеждинск! Мысли не бродило! И вдруг… трое из школы. Не зря говорят — в жизни все бывает.

К нашему общему удовольствию моя мамочка выслала с парнями посылку. И теперь она пригодилась более чем кстати. Лакомясь, беседовали обо всем и в первую очередь о Синарске, о доме и грустили. Когда теперь встретимся там… и встретимся ли?..

В Тихоокеанское Коля не попал из-за своей заячьей губы, а Петька, чуть порозовев, что-то пробормотал о конкурсе. Коля, насмешливо глянув, только презрительно фыркнул. Ясно, завалился «Портос», а сказать правду — не в характере.

Ко всем моим заботам добавилась новая. На комсомольском собрании обязали шефствовать над слабаком Черновидским, сделать из него успевающего. Боюсь, что из этой затеи ничего не выйдет. И не только потому, что учимся в разных отделениях (как будто у них — апрыкинцев нет своих способных курсантов). Главное — разные мы люди. Тем не менее стараюсь добросовестно выполнять поручение. Ежедневно после обеда подхожу к Черновидскому. Тот с неизменной улыбкой встречает:

— Пока все ясно, помощь не требуется.

Странный человек! Зато мне не ясно, почему получает двойки, если все ему ясно?

Через полмесяца не выдержал:

— Послушай, Черновидский. На следующем собрании мне предложат отчитаться о работе с тобой. И что я скажу, если мы ни разу не занимались? Долго я должен ходить и уговаривать?..

— Знаешь, все как-то некогда, — сидя на постели, Черновидский снимал брюки, готовясь к дневному отдыху. — Давай со следующей недели?..

— Ты это уже предлагал, но прошло две недели впустую. Давай сегодня вечером в ленкомнате позанимаемся?

— Не-ет, — с сожалением тянет Черновидский, — сегодня не могу. Занят, другие, более важные дела есть.

— Так когда?

Он размышляет и вдруг загорается.

— А давай сейчас?!

— Как? Сейчас же сончас?

— Ну и что? — забирается под одеяло Черновидский. — Пока я не уснул, ты читай. А как усну — иди к себе.

Я ошеломленно гляжу на него, потом взрываюсь.

— А пошел бы ты знаешь куда!..

Больше я не подходил к нему. Но о работе с ним меня действительно спросили и очень странным непонятным образом.