Геннадий Марченко - Выживший

Как и в первый раз, следователь предпочитал хранить молчание. С заднего сиденья полностью разглядеть его лицо было трудно, но я догадывался, что Шляхман пребывает не в лучшем настроении. По пути, проезжая мощеную мостовую, мы умудрились продырявить колесо, только в этот момент старший группы наконец дал волю чувствам, негромко выругавшись себе под нос. Несколько минут ушло на замену колеса, после чего мы продолжили наше небольшое путешествие.

Теперь наш путь пролегал в обратном направлении - из Бутырки на площадь Дзержинского , к зданию, при СССР наводившему ужас на обывателей, а особенно в это время. Что там на этот раз со мной собирались делать, я не знал, но ничего хорошего от итогов этой поездки не ждал. Доследование может включать в себя все, что угодно, включая новую порцию допросов с применением самых изощренных пыток. Только могли бы всё это проделать и в СИЗО, необязательно было везти меня в цитадель ОГПУ.

Хмурый Шляхман возглавил нашу небольшую процессию, двигавшуюся по коридорам страшного здания. Несмотря на вечернее время, то и дело мимо шныряли сотрудники, кто в гражданском, кто в форме НКВД. Да, процесс выявления врагов народа не останавливался ни на минуту. Не удивлюсь, если тут и ночами в кабинетах горит свет, а из подвала доносятся крики допрашиваемых.

Нет, и не в подвал меня повели, напротив, мы поднялись по лестнице и оказались перед дверью приёмной наркома внутренних дел СССР. Не успел я осмыслить данный факт и как следует напрячься, как мы оказались в помещении с плотными шторами, не пропускавшими внутрь ни лучика света. В приёмной помимо порученца-секретаря я обнаружил ещё и Фриновского, который при нашем появлении встал со стула и одернул китель.

- Почему так долго? - негромко спросил он у Шляхмана.

- Колесо пробили на Каретном ряду, менять пришлось.

- Да там менять-то три минуты... Ладно, добрались и добрались, товарищ нарком пока на месте, ждет.

Порученец приоткрыл массивную деревянную дверь, предлагая нам пройти внутрь. Первым зашёл Фриновский, следом Шляхман, а третьим я. Мои конвоиры остались в приёмной.

Из-за стола навстречу нам поднялся невысокий человек, ростом мне по грудь, с большими звездами на рукавах, и чуть поменьше - в петлицах. Читал я чьи-то мемуары про Ежова, помню, автор называл его кровавым карликом. Насчет карлика, пожалуй, соглашусь, а вот насколько он кровавый - посмотрим.

- Это и есть наш гость из будущего? - поинтересовался хозяин кабинета, разглядывавшая меня, словно музейный экспонат.

- Так точно, товарищ народный комиссар! - отрапортовал Фриновский.

- И впрямь одет не по-нашему. Даже за границей, думаю, так сейчас не одеваются. Обувь у вас интересная, как, вы говорите, называется?

Это уже ко мне вопрос.

- Кроссовки, - ответил я.

- Угу, кроссовки... Чем-то иностранным попахивает...

- От английского слова 'кросс', в данном случае это обозначает бег по пересеченной местности.

- И что, удобно?

- Удобно, особенно во время занятий спортом. Хотя в будущем многие используют кроссовки и как обычную обувь.

- Любопытно, любопытно... Думаю, нам о многом предстоит с вами поговорить. Товарищ Шляхман, наручники с подследственного, пожалуй, можно снять.

- Может, не будем рисковать, товарищ народный комиссар? Уж больно норовист подследственный.

- Не люблю, когда мне ни за что ни про что морду бьют, - ответил я, играя со следователем в гляделки.

- Ну, пока мы вам тут ничего бить не собираемся, - растянул в подобии улыбки тонкие губы Ежов. - Обещаете обойтись без рукоприкладства?

- Договорились.

Освободившись, я потер онемевшие запястья.

- Товарищи, вы пока можете обождать в приёмной, - повернулся нарком к Шляхману и Фриновскому.

Те чуть замялись, но всё же выполнили команду, оставив нас с Ежовым наедине.

- Пожалуй, присядем, - предложил он, и сам вернулся на свое место.

Я уселся с краю длинного стола, пытаясь понять, о чем пойдет разговор. Хотелось бы, чтобы по его итогам тюремная эпопея для меня наконец-то закончилась, не говоря уже о том, что мне совсем не хотелось снова оказаться в подвале Пугачевской башни и принять ни за что ни про что пулю от какого-то там Магго.

Сидевший напротив Ежов выглядел более-менее спокойным, хотя лёгкий тремор державших карандаш пальцев скрыть не мог. Подушку, что ли, на стул подкладывает, чтобы казаться выше?

- Чаю? - предложил он, глядя на меня.

- Не откажусь. Если можно, с лимоном.

Ежов, как ни в чем ни бывало, поднял трубку телефона внутренней связи и попросил принести два стакана чая с лимоном. Отдав распоряжения, снова обратил внимание на мою персону.

- В каком году, напомните, Ефим Николаевич, вы родились?

- В 1980-м, 12 декабря, в Москве, - уточнил я дату на случай, если нарком собирается ловить меня на нестыковках. - У вас вон, я вижу, как раз мои показания на столе.

- Мало ли, вдруг следователь что-то напутал. А иногда одна буква или цифра решают многое, порой от этого зависит жизнь человека.

Я выдержал его пристальный, немигающий взгляд, хотя очень хотелось отвести глаза. Передо мной сидел человек, отправивший на тот свет десятки, если не сотни тысяч людей. Пусть, возможно, и не стрелявший их лично, но под многими расстрельными приказами стояла его подпись.

Что я ещё читал про этого садиста? То, что он вроде бы происходил из крестьян, был малообразован и любил лично присутствовать не только на допросах, но и на расстрелах. А потому никаких иллюзий насчет его человеколюбия не питал.

В этот момент принесли заказанный чай, а заодно и вазочку с печеньями. Стаканы в мельхиоровых подстаканниках с узорами. В золотисто-коричневой, ароматной жидкости плавали мелкие чаинки, а на край стакана был насажен кружок лимона. Лимон я отправил в чай, помешал ложечкой - кажется серебряной - и только после этого отхлебнул из стакана. Неплохо. Надо признать, за время, проведенное в камере, я порядком подзабыл вкус хорошего чая.

Нарком тоже отхлебнул, глядя на меня исподлобья.

- При вас были найдены любопытные вещи, - наконец нарушил он молчание. - В частности, парашют неизвестной конструкции и из неизвестного материала, который специалисты пока не смогли распознать.

- В будущем этот материал будет называться рипстоп, а в целом это нейлоновая материя.

- Нейлоновая? Мне это слово тоже ни о чем не говорит.

Хм, я почему-то был уверен, что нейлон уже изобретен, за границей наверняка тёлки фланируют в нейлоновых колготках. Или всё же нет? Знал бы, куда забросит - почитал бы соответствующую литературу.

- Тут вот мне пишут, что высотомер также необычной конструкции, хотя принцип работы вроде бы понятен. Там ещё маркировка стоит и дата - 15 марта 2015 года. Конечно, всего этого недостаточно, чтобы однозначно убедить меня в том, что вы и впрямь свалились к нам из будущего, но задуматься заставляет.