Герчо Атанасов - Провинциальная история

Склонив голову, Дженев внимательно слушал. Пока что все шло, как он предвидел. Крыстев и Тонев пробовали влиять на ход обсуждения. Он знал и того и другого. Опытный в житейских делах и скрытный по натуре, Тонев всячески старался спрятать свои личные интересы и амбиции. Не лишенный способностей, он был неплохим организатором, умело находил середину между уговорами и принуждением, к людям относился внимательно в отличие от Крыстева, который был скуп на слова, отличался прямотой, но подчас смешивал вполне уместные притязания специалиста со своим субъективным мнением и так же часто попадал впросак. Мы с ним два сапога пара, с горечью подумал Дженев.

У него было твердое убеждение, что подобные проблемы следует решать не на посиделках, а на совещаниях специалистов. Что он понимает, этот Тонев или, скажем, Трошев, в экономике? Однако у них есть голос, от их позиции зависят практические решения, результаты которых…

— Товарищи мужчины! — раздался резкий голос Батошевой. — Давайте говорить по существу!

У Венеты Батошевой, моложавой женщины, был ясный ум и острый язык. Не случайно она сменила уже двух мужей, распрощавшись с тем и другим без колебаний: один изменял ей, а другой оказался пьянчужкой.

— Здесь Крыстев сказал, — продолжала она, — что четырнадцать процентов брака — это многовато. С этим нельзя не согласиться, и я считаю, наш замдиректора по производству наконец-то нащупал больное место завода. Как можно мириться с тем, что литейный постоянно дает негодные отливки, которые мы так и сяк пытаемся доводить и в конце концов снова возвращаем в печь?

— Это не ново, Батошева, не ново, — упрекнул ее Тонев. — У тебя есть что-нибудь по существу?

Батошева взорвалась.

— Как видно, некоторые считают, что говорить по существу — значит заниматься пустой болтовней… Я предлагаю одобрить выводы товарища Дженева и принять решение в этом духе.

— В каком духе? — спросил Тонев.

— В духе того, что мы здесь слышали и видели.

— О снижении производства? Ты часом не…

— Да, Тонев, да! Только такие нормальные, как ты, могли довести дело до такого состояния.

— Ты соображаешь, что говоришь? — приподнялся Тонев. Узкий пиджак не мог вместить его тучную фигуру.

— Спокойно, товарищи, что за тон? — одернул их Миятев. — Есть еще желающие?

Желающих продолжать дискуссию не оказалось. Миятев еще раз оглядел всех и сказал:

— Я считаю, у нас состоялся полезный разговор. Исследования товарища Дженева интересны и своевременны, в этом сомневаться не приходится…

— Приходится, приходится! — возразил Тонев.

— Может, уже хватит? — с упреком бросил Миятев. — Слово для заключения предоставляется товарищу Дженеву.

— Все мы тут люди взрослые, — сказал Дженев. — Нам не пристало обманывать самих себя: нормы, их перевыполнение — это кардинальный вопрос, в них заключена мера труда и потребления, они выражают отношения между рабочим и государством, здесь не должно быть легкомыслия. У меня все. — И Дженев жадно затянулся сигаретой.

— А вот меня заботит другое, — не унимался Тонев. — Не кроются ли за этими кардинальными проблемами какие-то личные интересы? И я спрашиваю: можем ли мы допустить, чтобы партком попался на эту удочку? Давайте вообще никакого голосования не проводить — нельзя подменять административное руководство!

— Это что же, инструкция? — спросила Батошева.

— Какая инструкция? — не уловил иронии Тонев.

— Да того самого руководства.

— Вот что, Батошева, занималась бы ты… знаешь чем!

Миятев снова попросил его умерить тон.

— Я предлагаю голосовать! — решительно сказал Крыстев.

Тонев встал и заявил с мрачным видом:

— Я покидаю заседание.

В комнате поднялся шум. Дженев встал и тоже заявил, что покидает заседание, поскольку не является членом парткома. И тут же ушел.

— Голосуем, — обратился Миятев к участникам заседания. — Кто за…

Голосовали молча, каждый тайком посматривал на соседа — поднятые руки сейчас говорили больше, чем слова.

Едва вернувшись из-за границы, Караджов узнал о заседании парткома, которое приняло решение в поддержку Дженева. Не было нужды пускаться в расспросы — весь завод гудел, как потревоженный улей. Не теряя времени, Караджов вызвал к себе в кабинет Тонева и набросился на него. Выждав, пока утихнет директорский гнев, Тонев спокойно рассказал, что было и как. Но когда дошел до голосования, не нашел слов, чтобы объяснить, почему большинство встало на сторону Дженева.

— Я даже заявил, что покидаю заседание, — оправдывался Тонев. — Но из-за этой тыквы, Миятева, все пошло кувырком. Ты должен остерегаться его — ни дать ни взять змея подколодная: поставил вопрос на голосование, и мы сели в лужу…

Караджов метался по кабинету, словно рысь в клетке.

— Один его опередил, другой ему помешал… ты не иначе как Библию накануне читал? Допустили, чтоб вас оставили с носом! И чтоб весь завод лихорадило от слухов. Ты даешь себе отчет, что происходит? — Тонев виновато моргал. — Не говоря уже о том, какую мне свинью подложили! — продолжал неистовствовать Караджов. — Завтра Первый созывает совещание, и мне придется идти туда с ножом в спине — вот до чего вы довели!

— Крыстев оказался главным запевалой, — вспоминал Тонев. — И эта, Батошева. Да и Попангелов, и Грынчаров…

— На кой черт ты мне их перечисляешь, как в заупокойной молитве! А Великов и Грозьо где были в это время, в баню ушли, что ли? А Кралев? Спал, должно быть? — Караджов поднял трубку, но тут же бросил ее с грохотом. — Вот начну их вызывать одного за другим — они у меня узнают, как голосовать… Чего молчишь? Надо созывать новое заседание, без Крыстева и Миятева.

— Без секретаря парткома?!

— Без. Надо было глаз не спускать со Стоила, следить за каждым его шагом. А ты сам запутался в его сетях, словно жирный карп. Новый вариант плана готов?

Тонев объяснил, что, несмотря на его напоминания, Стоил и ухом не повел, даже не созвал начальников отделов.

Внимательно слушая его, Караджов не только не удивлялся, но радовался — все складывалось так, как было рассчитано: завтра он положит на стол Первого свой приказ Дженеву, а заодно и проект плана, тайно разработанный людьми Дженева, пока он был за границей. При этом скажет Боневу, что Дженев умышленно не стал выполнять приказ. Мало того, Стоил, его заместитель по производству, оказался способен на неблаговидный поступок — обманул партком.

Да, комедия, разыгранная Дженевым в парткоме, дорого ему обойдется, в этом Караджов не сомневался, однако на самом заводе положение было неутешительное. Люди были возбуждены, сегодня Караджову стало известно, что решение парткома многим пришлось по душе, народ оживился, авторитет Дженева растет. С этим Караджов мириться не мог, надо было что-то спешно предпринимать. Он решил, до конца играя роль разгневанного шефа, основательно припугнуть всех этих Дженевых и Миятевых и добиться отмены решения. На предстоящей встрече у Бонева это тоже имело бы эффект.