Кэти Такер - Одна маленькая ложь

Поворачиваю голову и замечаю, что в соседнем шезлонге уже не рыжеволосое создание, рядом с которым я заснула.

– Привет, Ливи. – Доктор Штейнер поправляет свою чудовищную двухцветную футболку. На нем еще и гавайские шорты – весьма смелый наряд для мужчины его возраста. – Как тебе мой пляжный ансамбль?

– Здравствуйте, доктор Штейнер. Почему вы всегда оказываетесь правы?

– Но ведь я профи, так?

– Слава богу. А я уже собиралась поджечь твое кресло, если ты не проснешься.

Игриво пихаю сестру в бок и спрашиваю, пока мы идем к кухне:

– Скажи лучше, каким ветром сюда занесло Штейнера?

Она пожимает плечами.

– Вчера вечером отправила ему сообщение, что ты наконец сломалась. Но я никак не думала, что он сегодня нарисуется здесь с чемоданом.

Похоже, доктор Штейнер решил пару дней понежиться под солнцем Майами, в штате Флорида. Шторм настояла, чтобы он остановился у нас, несмотря на то, что он займет комнату Кейси и ей придется спать со мной или в комнате Трента. Я позволила себе заметить, что семейному психиатру останавливаться у нас несколько странно и непрофессионально. А та напомнила мне, что все, что касается доктора Штейнера, странно и непрофессионально, так что все в порядке.

У меня больше не нашлось доводов.

И вот доктор Штейнер стоит на кухне у мойки в фартуке Шторм в кокетливый горошек и вместе с Мией чистит морковку.

– Как вы думаете, если есть морковку, то на самом деле будешь лучше видеть, или это мамы придумали, чтобы дети ели овощи? – спрашивает Мия. Она в том милом возрасте, когда дети еще доверчивы, но уже начинает ставить все под сомнение.

Прислоняюсь к косяку, складываю на груди руки и с интересом наблюдаю.

– Мия, а как ты сама думаешь? – вопросом на вопрос отвечает доктор Штейнер.

Она хитро прищуривается.

– Я первая спросила.

Качаю головой и смеюсь.

– Зря стараетесь, доктор Штейнер. Ее так просто не проведешь.

Услышав мой голос, Мия с радостным воплем швыряет морковку и бежит ко мне обниматься.

– Ливи! Мама сказала, что ты приехала. А ты видела, как шевелится Икс?

Похоже, за мое отсутствие Мия перекрестила будущего братика (или сестричку) из Пришельца Икс просто в Икса. Налицо явный прогресс.

– Нет, но я видела, как Дэн вчера вечером пытался разбудить малышку, поглаживая твою маму по животу, – говорю я и подмигиваю.

Мия корчит гримаску.

– Надеюсь, когда Икс родится, Дэн не будет себя так странно вести. – И тут же быстро меняет тему. – А ты надолго останешься? – с надеждой спрашивает она.

– Не знаю, Мия. – И это правда. Больше я ничего не знаю.

– Как по-вашему, что же это значит?

Мы с доктором Штейнером сидим на веранде, смотрим на любителей побегать по утрам, и он наслаждается своим любимым гигантским латте.

– Ливи, пока даже и предположить не могу. Определенно у Эштона есть проблемы, которые ему предстоит решить. И, по-видимому, для снятия стресса он использует физические контакты с женщинами. Видимо, говорить о смерти матери ему очень неприятно. И похоже на то, что ты ему далеко не безразлична. – Доктор Штейнер откидывается на спинку стула. – А поскольку он вырос с агрессивным отцом, вполне вероятно, что и сейчас чувствует, что не в состоянии управлять своей жизнью. Может, так оно и есть. Хочу сказать одно: ты никогда не получишь вразумительного ответа на вопрос, почему именно так все сложилось. И пока он сам об этом не заговорит, помочь ему весьма затруднительно. А поэтому, моя дорогая Крошка Ливи… – Тут я закатываю глаза, но потом улыбаюсь. Не знаю, почему, но теперь он меня называет так. – Тебе необходимо пока отстраниться от его проблем, чтобы разобраться со своими. Помнишь, как это было у твоей сестры и Трента? Они сумели воссоединиться лишь через пять месяцев. Такие вещи требуют времени.

Медленно киваю. Пять месяцев. Где будет Эштон через пять месяцев? Сколько у него будет женщин, которые будут помогать ему «забыться»? И смогу ли я быть в Принстоне, пока он разбирается со своими проблемами? Если он вообще пытается это сделать. На душе снова становится муторно.

– Ливи…

– Извините.

– Понимаю, это нелегко, но ты должна еще некоторое время думать только о себе. И выброси из головы эту глупость, будто бы ты… – Он поднимает руки и изображает кавычки указательным и безымянным пальцами: – «Обманула» своего отца.

– Но… – Отвожу взгляд от своих свеженакрашенных ноготков на ногах (спасибо Шторм). – Я ведь знаю, что он хотел для меня, и нарушила его волю. Ведь я же его подвела! Как он теперь может мной гордиться?

Доктор Штейнер гладит меня по плечу.

– Ливи, я не даю никаких гарантий. Никогда. Но я уверен, что ваши родители гордятся тобой и твоей сестрой. Очень гордятся. Вы обе просто. просто замечательные.

Замечательные.

– Даже несмотря на то, что я сломалась? – грустно улыбаюсь я, повторяя слова Кейси.

Он усмехается.

– Ливи, ты не сломалась. Я бы сказал, ты подошла к перекрестку и тебя нужно чуть-чуть направить. Ты крепкий орешек и сама во всем отлично разбираешься. Но иногда и тебя нужно немного подтолкнуть в нужном направлении. Другое дело – твоя сестра. Вот она тогда на самом деле сломалась.

Он с дурашливым видом разводит руками, и я не могу не улыбнуться.

– Думаю, со временем у тебя все наладится. А теперь займемся более приятными вещами.

Удивленно поднимаю брови.

– Подумаем, кем ты хочешь быть.

Я привыкла к определенным дозам доктора Штейнера – «принимать час в неделю, по телефону, не больше». Поэтому, когда он уезжает от нас после нескольких дней, мой мозг временно отключается, как перегревшаяся машина. Большую часть времени мы проводили на веранде, обсуждая все возможные и невозможные варианты моего обучения, карьерных устремлений и жизни среди людей. Он ни разу не высказал своего мнения. Сказал, что не хочет встревать в мой собственный процесс выбора. Единственное, на чем он настоял, – чтобы я пока не определялась окончательно. Он предложил брать в университете курсы из разных областей науки, не сосредоточиваясь на конкретной специализации, как делает Риган. Конечно же, ему пришлось признать: чем дольше я тяну с решением, тем больше вероятность, что я не задержусь в Принстоне – просто завалю семестр.

Думаю, я боюсь возвращаться в Принстон не из-за учебы – я уже смирилась с тем, что этот университет не для меня. И я уже сообщила в детскую клинику, что больше не буду участвовать в волонтерской программе.

Больше всего я боюсь снова увидеться с Эштоном и ощутить свою беспомощность рядом с ним. Всего один его взгляд или прикосновение – и меня снова потянет к нему, а это плохо для нас обоих. Один раз я уже ушла. А уйти во второй раз будет труднее или легче? Или невозможно…