Иван Кудрявцев - На арене с Гошей

- Иди же, Тоня, вот наш гость и приехал!

Услышав это, из дома выбежала и кинулась мне на шею сестра. Следом и три брата появились. Вся семья была в сборе, не хватало лишь Анатолия - самого старшего брата. Увы! Его нам всегда будет не хватать - так и не вернулся он с войны...

Двухкомнатный домик наш, в котором я родился и прожил восемнадцать лет, показался мне сейчас хоть и по-прежнему уютным, но каким-то очень уж низеньким. Причину этого я быстро разгадал, увидев, что правый передний угол подгнил и почти на четверть осел. Но зато в пяти метрах от старого стоял почти совсем уже готовый красавец домик.

- Очень хорош,- искренне восхитился я.

- Не то, чтобы очень, но, одним словом, как у людей,- отец никогда не любил хвастовства, даже когда речь шла о каком-нибудь создании его старательных рук.- Пожалуй, через месячишко новоселье справим.

Не успел я умыться с дороги, как в дом наш повалили люди - родственники, сверстники, с которыми когда-то учились вместе. Некоторые из них чувствовали себя почему-то стесненно. Это выражалось в том, например, что ко мне обращались как-то очень уж официально, на "вы". Я сейчас же запротестовал:

- Не годится так среди друзей. Давайте, чтоб все как до моего отъезда было.

Вскоре от скованности и следа не осталось. Меня забросали вопросами - о цирке, о житье-бытье артистов, как работают дрессировщики, не опасная ли это профессия, что за нрав у моего медведя Гоши, как я его обучаю. Многие интересовались, где, в каких краях довелось мне побывать. Я еле успевал отвечать. Кто-то спросил:

- А ты, сказывают, и за границу ездил?

- Вот первый раз побывал...

- Где же?

- В Болгарии.

- Ну и как, интересно?

- Интересно, конечно. Люди там славные, работящие, добрые. К нам, русским, очень расположены, относятся задушевно, хорошо, но...

- Но что?

- Наверное, как в песне поется:

Хороша страна Болгария, А Россия лучше всех!

Это сказал Юра Возженников, старый мой товарищ, с которым мы в школе когда-то сидели на одной парте.

- Верно, Юра, совершенно верно. А помнишь, как мы с тобой в Ижевск подались?

- Конечно, помню...

И вспомнилось, как мы с Юркой летом 1950 года вместе отправились в Ижевск учиться. Юра держал экзамен в ремесленное училище, я - в агрономическую школу. Оба мы экзамены сдали, но мне учиться тогда не пришлось - мать отговорила. Очень уж ей не хотелось разлучаться со мной. Да и отец ее поддержал, не стоит, дескать, из родных мест уезжать. Пристроил он меня тогда заведовать нашим сельским магазином. Юра же остался в Ижевске.

И вот следующим летом приехал он на каникулы домой в Валамаз. Все мы, его приятели, чуть не лопнули от зависти, глядя на дружка. Был он по сравнению с нами весь какой-то сугубо городской в своей темно- синей форме, ловко облегавшей его стройную фигуру. Особенно завидно становилось, когда он, с необычайно независимым видом рассказывал о своей жизни в Ижевске, лихо размахивая правой рукой, в то время как кисть левой была засунута за ремень, обхватывавший талию. Ремень был черный, лакированный, с пряжкой, в центре которой четко выделялись две тисненые буквы РУ. Этот ремень казался нам символом какой-то исключительной доблести, чем-то вроде рыцарских доспехов, о которых мы, правда, имели весьма смутное представление.

Так или иначе, а я на этот раз твердо решил уехать в город. Юра горячо одобрил мою затею:

- Правильно,- поддержал он меня.- Знаешь, как там учиться интересно?! А потом, когда выучишься, можешь опять в Валамаз податься. Я вот тоже так думаю сделать.

До поздней ночи гуляли мы с приятелем, строя всевозможные планы нашей городской жизни. Мы решили после учебы в Ижевске обязательно вернуться в родное село, которому отдадим все свои знания и силы. Ведь мы возвратимся уже специалистами: Юра - механиком, а я - агрономом. Вместе с остальными нашими ребятами мы превратим село в замечательную сельскохозяйственную фабрику, где все производственные процессы будут механизированы и работа построена на строго научной основе. Дома для колхозников возведем такие же, как в городе,- высокие, светлые, удобные. Воздвигнем отличный клуб...

- Нет, Дворец культуры,- задумчиво произнес Юрий.- Такой, какого нет нигде,- со стеклянной крышей, чтобы вечером звезды на небе видны были, а днем чтобы солнце заливало...

- Чудак, а как же там кино показывать?

Но Юра не сдавался.

- Теперь, брат, это не имеет значения,- отпарировал он,- теперь есть дневное кино, понял - дневное. Пусть хоть как угодно светло - любую картину можно показывать. Уж я знаю.

Мне трудно было спорить с Юрой, с его авторитетными утверждениями. К тому же, признаться, идея стеклянной крыши показалась очень заманчивой: мне тоже захотелось, чтобы из нашего Дворца культуры были видны звезды, сверкающие в густой синеве вечернего неба. В ту ночь было твердо решено, что я еду вместе с Юрой в Ижевск.

Вечером 26 июня, ничего не сказав дома, чтобы не вызывать долгих объяснений с родителями, я отправился ночевать к Юре. Утром нам предстояло уехать на грузовике, шофер которого обещал довезти нас до Ижевска. Оттуда я решил написать родным о моем намерении. Однако мой уход из дома заметил ночной сторож. Он-то и сообщил матери, куда и с кем я направился. И утром, когда я проснулся у Юрия на сеновале, первый человек, которого я увидел, была мать, сидевшая рядом со мной. С грустью глядя на меня, она тихо сказала:

- Сынок, может, вернешься?

Я опустил глаза, но ответил с твердой решимостью:

- Поеду в Ижевск.

Видимо, в тоне моего ответа было что-то заставившее ее смириться с моим намерением. Она не стала меня уговаривать. Помолчав некоторое время, она поднялась:

- Ну что ж, езжай, устраивайся. На вот сумку возьми да этот узелок.

В узелке были две рубашки, майки, трусы, носки, а в сумке - хлеб, вареное мясо и с десяток яиц.

- Спасибо, мама,- с этими словами я обнял ее. Хотел еще что-то сказать, но не успел.

- Садись, Ваня, трогаемся,- услышал я возглас приятеля.

Я еще раз обнял мать, поцеловал ее и вскочил в кузов. Машина тронулась.

- Напиши, сынок! Счастливо тебе!-донеслись до меня напутствия матери.

На следующий день мы прибыли в Ижевск. Я тогда и не предполагал, что через три дня в моей судьбе наступит переломный момент, который определит всю мою дальнейшую жизнь.

Был теплый день конца июня 1951 года. С Юрой Возженниковым мы прогуливались по улицам Ижевска. Юра показывал мне достопримечательности города, как заправский старожил.

В одном месте до нас вдруг донеслась громкая музыка. Завернув за угол большого, красивого дома, мы увидели расставленные вдоль забора огромные красочные щиты, на которых были нарисованы различные звери. На одном щите прочитали, что в Ижевск прибыл зверинец. Он именовался так: "Передвижная зоовыставка № 6". Оторваться от этих щитов я уже не мог.