Ольга Покровская - Аркадиана

-- Ммм... - мычу я. - Чего?... В чем дело?..

-- Нинк, - говорит Вера задумчиво. - Где-то у нас был трихопол?..

Сон слетает в один момент. Я даже вроде подлетаю на кровати.

-- Ты чего? - говорю я. - Ты меня не пугай!

-- Да тихо, тихо, - она легко отмахивается. Видно, что она довольна своим выступлением. - Светка просит. У нее Дашка что-то температурит... - она копается в сумке с лекарствами. - А анальгин у нас где?..

-- Что, аптечки у них нет?.. - ворчу я. - Любой советский ларек обязан был иметь аптечку, а они в отеле не держат...

Впрочем, вопрос это риторический.

Я поднимаюсь. Все равно разбудили.

-- Анальгин зачем? - спрашиваю я. - Ребенка травить?

-- А чем температуру сбивать? - говорит Вера.

-- Видать, давно у тебя не было температуры... - бормочу я.

В дверь стучат. Это Маша.

-- У меня антибиотик есть, - говорит она, не заходя, из коридора. - Пойдем...

Они выходят, и я за ними. Делать все равно нечего. Никому, похоже, не пришло в голову обратиться к Мустафе или к Машкиному Али. Скорее позовут Ваню - отец двоих детей как-никак...

Светка мечется по комнате, закусив губу.

-- Тридцать восемь и семь, - говорит она тревожно. - Не знаю... Что ей лечить? Когда ничего не болит?..

-- А раньше так было? - спрашивает Маша.

Светка перебирает таблетки.

-- Или она на солнце посидела?.. Ела, что я.. Яблоко еще ела... Не знаю... ну не холера ж это?.. Или бассейн? - она кидается к Дашке. - Ты точно в бассейне не купалась?.. Даша, слушай меня, точно?

Дашка, бессильно утонувшая в постели, качает головой. Ручки лежат вдоль тела как плеточки. Кажется, что сейчас она провалится в белье и исчезнет.

-- Ты чего это, Дарья? - бодро говорит Вера. - Ты смотри! Растрепанная вот... давай, волосы заплету.

Она садится к изголовью и осторожно расчесывает Дашкины спутанные волосы. Дашка не реагирует. Я тупо сажусь рядом на кровать. В Дашкиных испуганных глазах страдание. Вокруг глаз - сероватые тени. Плечики - липкие от жары. На худенькой грудной клетке проступают ребра. От бессилия и жалости у меня сдавливает сердце. Я беру Дашкину ручку и целую маленькие пальчики. Я прекрасно понимаю, что это не поможет. Бабушке не помогло... и папе тоже... Будь все так просто, никто бы не болел... Тем более - посреди Турции, на раскаленном побережье, за тысячи километров от дома...

-- Дашка, милая, - говорю я умоляюще. - Потерпи, сейчас будет легче...

Дашка смотрит на меня строго и сурово. Я не знаю... Что я могу знать, когда у меня нет своих детей?.. Я судорожно перелистываю память в поисках медицинских сведений. Пустота... Похолодеть, проникнуть под кожу, забрать этот жар... Будь это мой ребенок, я бы с ума сошла...

Машка черенком ложки толчет на тумбочке какую-то белую таблетку. Антибиотик? И что толку?.. Я не могу смотреть в мученические Дашкины глаза. Уксус? От головной боли... Ничего не болит... ну и что? Если бы болело - что мы поймем?..

-- Водка, - вспоминаю я. - Нам нужна водка.

Светка переглядывается с Машкой.

-- В бар, - говорит Машка коротко.

-- Чего, поить? - ошалело спрашивает Вера, но я не отвечаю.

-- Не в бар! - кричу я испуганно, вспомнив их фармацевтическую ракию. Бог знает, как она подействует на ребенка. - Тут нашу надо... Есть наша водка?.. - пока они думают, я распоряжаюсь. - Значит так: ты - к Ване, за водкой, - Вера послушно встает. - Пусть хоть отель перевернет... Ты - к Али, пусть распорядится выдать ключи от номера... или сама возьми... - Маша только оскорбленно за сомнения в ее способностях пожимает плечами. - Сейчас вспомню, какой номер... Четвертый этаж, от лифта справа... Посмотри по спискам, там двое наших мужиков, Андрей и Гарик, фамилии не знаю. В шкафу сумка, в сумке бутылка. Только не перепутай ничего. И записку оставь, а то хипеж подымут...

Если только они не взяли частичку родины в Памуккале... С дурных русских туристов станется на жаре хлебать... Машка криво усмехается и исчезает. Я припадаю к горячей Дашкиной руке.

-- Потерпи, милая, - твержу я монотонно. - Потерпи...

Рука раскаленная. Я едва не плачу. Как Светка хранит спокойствие?

-- В туалет не хочешь? - спрашивает она, ласково трогая Дашкин лоб. - Давай пить будем. Надо... - она подносит чашку с водой. Я щупаю Дашкин пульс. Частый... Ясное дело, частый. Какой еще с температурой?..

Появляется Машка - с хладнокровным видом и с бутылкой. Надеюсь, она больше ничего не прихватила.

-- Ты там дверь-то закрыла? - спрашиваю я.

-- Не помню, - отвечает Машка злорадно. В бутылке примерно треть. Вот польза от моего безобразного поведения - не успели допить... Светка достает ворох носовых платков, мы осторожно, ледяными по сравнению с Дашкой руками, приподнимаем ее за плечи и обтираем мокрой тканью. Дашка вялая, как глина. Водка сразу испаряется с ее влажной кожицы. Появляются Вера с Ваней. У Вани в руке стеклянный стаканчик - со спиртовым раствором борной кислоты (тараканов он, что ли, на отдыхе травит, хобби у него такое) - и решительный вид. Он готов разделать весь отель, и разделал бы, когда б помогло. Думаю, он вообще к рефлексии не склонен... Через пять минут, шлепая мокрыми вьетнамками, вваливается Ванина жена в еле заметном невооруженным глазом платке поверх бикини. От жены пахнет пивом и лаком для волос, но она бросается к Дашке со словами "Ну-ка пустите, пустите... мамашки...", и становится понятно, что пришел компетентный специалист. Она так решительно берет Дашку за нижнюю челюсть, что я вздрагиваю, как бы вообще не оторвала.

-- Язык высуни, - командует Ванина жена. - Ааа! Так... Ну девки, - она обращается к нам, непринужденно пересыпая речь нецензурными выражениями, - ну тут прям такой гадюшник, я в жизни своей не видела! Так и руки чешутся какую-нибудь наглую тварь мордой об пол приложить. Кондер еле пашет, белье не меняют, фрукты вообще не фрукты, а черт знает что такое... Мебель битая, как прям со свалки... Живот давай... Нормальный у тебя живот... У нас Гришка, девки, прямо в первый день слег, температура сразу под тридцать восемь, я на ресепшен пошла, говорю, я сейчас во все города звонить буду, я такое устрою... А тупые, девки - ужас. Сидит кретин, ушами хлопает, фиг понимает... зайчик, - она обращается к Ване, тыкая пальцем в воздух, - угля принеси из зеленой коробочки, в тумбочке у меня стоит... Ну в такой дыре я сроду не была. Чтобы я еще в этот отель поехала... Мы в том году были в Сиде - ну тоже не дворец, но все-таки получше...

Если бы не больная Дашка, я бы поинтересовалась у этой принцессы, в каких таких теремах она росла. Можно подумать, что пятнадцать лет назад не лопала за милую душу в каком-нибудь дощатом пионерском лагере кашу "Артек" и не маршировала строем под барабан, а родители ее не стояли в девяностом году за килограммом щупальцев кальмара в одни руки. И откуда только у нас взялось столько аристократов, ума не приложу. Дашка тем временем начинает слабо сопротивляться непрошеным врачебным действиям - значит, полегчало.