Маша Трауб - Продается дом с дедушкой

Девушка постучала кулачком по двери. Кулачок был достаточно увесистым – Игорь отметил крупное запястье, длинные пальцы, широкую ладонь. Пират за дверью впал в истерику. Игорь знал – теперь пес будет брехать еще час безостановочно.

– А вы кто? – спросил Игорь.

– Племянница. Двоюродная, – ответила девушка.

Игорь кивнул. С соседями им не повезло: справа жила одинокая старушка, в маразме, которая принимала Игоря за любовника своей дочери – та давно жила отдельно и не появлялась. А старушка, завидев Игоря, неизменно слала проклятия. Слева жила семейная пара – дядя Коля пил запойно. Игорь завидовал такому здоровью. Столько лет бухать, а никак не скопытится. Тетя Зина металась между внуками, которые жили в других районах города, мужем, которому вызывала неотложку, и больницами, в которых оказывались какие-то дальние родственники. Дядя Коля выводил прогулять Пирата, который знал только одну дорогу – до местной пивнушки, где ему давали объедки, и еще непонятно, кто кого вел. Тетя Зина как незаметно появлялась, так незаметно и исчезала. Но считалось, что мать с ней дружила, по-соседски. Если дядя Коля лежал под дверью, мать звонила и вызывала тетю Зину от родственников. Мать подкармливала Пирата, хотя Игорь считал, что пса давно пора усыпить.

– Тетя Зина звонила, просила заехать, – сказала девушка.

– Ну хотите, подождите у нас, – предложил Игорь.

– Да, спасибо, я подожду. Буду выбегать, звонить – может, дядя Коля откроет. Тетя Зина переживает очень.

Девушку звали Лариса. Она зашла в квартиру и начала потихоньку прибирать. Игорь не возражал. Лариса перемыла посуду, перестелила белье, помыла полы. Выбегала, чтобы постучать в дверь и вызвать новый приступ лая неуравновешенного Пирата. Собрала газеты вокруг кресла отца, быстро сориентировалась на кухне – вылила в унитаз протухший борщ, почистила унитаз. Игорь не говорил: «Да не надо, не стоит, ну зачем же, да мы сами…» Он ходил следом за Ларисой и рассказывал про маму, про аварию рейсового, про то, что завтра надо забирать, как он заплатил нянечкам, иначе бы не подошли, как договаривался с лечащим врачом, как пишет для журнала, но скоро будет издаваться как настоящий писатель. Лариса слушала с восторгом, ахала, сочувствовала и продолжала намывать и надраивать. Отец ушел в спальню и не выходил. Игорь хлопнул водки – Лариса нашла заначку – и разошелся. Он поцеловал распаренные руки Ларисы и сказал, что она его буквально спасла, что она – чудо, незаслуженно свалившееся на его голову, и это судьба, что она оказалась племянницей соседей, и какое счастье, что дядя Коля не открыл ей дверь.

Игорь болтал, но его клонило в сон. Он не знал, как выпроводить Ларису. На его счастье, дядя Коля проснулся и вывел Пирата, который был на грани нервного припадка. Не лаял, а хрипло кашлял. Лариса убежала туда. Игорь не взял у нее номер телефона и надеялся больше никогда не увидеть. Такой тип девушек его никогда не привлекал – простовата, крепковата, одутловата, рыхловата. Игорь, засыпая, тренировался в подборе эпитетов. Да еще здоровенная, как колонна. Не девушка, а баба. Бой-баба. Гренадер.

На следующий день он отправился в больницу, но приехал слишком рано – выписка была после обеда. Игорь послонялся по окрестностям, купил еще коробку конфет для медсестер и нянечек – вроде бы принято на выписке отдавать, – выпил пива. Ровно в час вошел в палату – мать уже сидела на кровати, одетая. Видимо, ждала с самого утра.

– Надо все забрать, – сказала мать, – плохая примета оставлять. Чашку возьми обязательно. Хорошая чашка. А конфеты мне?

Игорь так и держал коробку под мышкой.

– Нет, медсестрам.

– Не отдавай им. Давай домой заберем. Отец обрадуется. Он любит шоколадные.

– Хорошо, – Игорь не стал спорить.

Он повел мать по коридору. Она тяжело навалилась на его руку. Пару раз ее качнуло, и Игорь едва успел удержать, подхватить. Опять неловко, неумело. Он думал, что они отправятся домой на электричке, но понял, что мать не доедет.

На улице свистнул такси. Доехали. Лифт опять не работал, и Игорь с трудом дотащил мать по лестнице до квартиры. В дверь звонили долго – отец явно не спешил открывать.

– Мишенька, это я, – выдавила мать и одернула платье. Она не хотела, чтобы отец видел ее в таком виде. Отец и вправду вроде как отпрянул, когда мать потянулась к нему, чтобы поцеловать. Запах от нее шел больничный, но Игорь вроде как принюхался, не замечал уже, а тут, в квартире, ощутил сразу.

– Отведи меня в душ – хочу помыться, – попросила Игоря мать.

– Мам, ну я же не могу… пусть отец отведет. – Игорь не понимал, почему мать не стесняется сына, а стесняется мужа. Почему отец не может отвести собственную жену в ванную?

– Нет, я сама, ты только помоги в ванную залезать, а я потом разденусь, когда ты выйдешь. И полотенце принеси, поближе положи, чтобы я дотянулась. Потом я тебе крикну, ты меня вытащишь.

Игорь отвел мать в ванную. Открыл холодильник – шаром покати, не считая аккуратно порезанного яблока на тарелке и бутылки шампанского. На столе на кухне стояли два бокала из маминого любимого сервиза.

– Ты кого-то ждал? – спросил Игорь у отца.

– Вас ждал. А что? – с вызовом спросил тот, но было видно, что он разволновался.

– Я схожу в магазин, а ты помоги маме вылезти из ванной.

– Нет-нет, я сам в магазин схожу, – тут же подскочил отец.

Вернулся с бутылкой кефира, хлебом и сосисками.

– Это все?

– Мне больше ничего не надо. – Отец пошел варить сосиски.

Игорь сидел в коридоре – ждал, когда его позовет мать. Если отцу ничего не надо, то почему ему надо? Зачем они столько времени жили вместе, если не нужны друг другу? Неужели у отца есть любовница? Не может быть! Кому он такой сдался? Может, и вправду мать ждал? Но ведь прекрасно знает, что мама не любит шампанское, предпочитает вино или ликер сладкий. Значит, точно кого-то ждал. А в магазин – только предлог, чтобы позвонить? Отменить встречу? Но ведь Игорь его предупреждал, что привезет мать. Или нет? Или отец просто забыл? Вот и что теперь делать? Выводить отца на чистую воду, добиваясь признания, и расстраивать мать? Или не вмешиваться? Сами разберутся. Да мать и не поверит. Она всегда на стороне отца: верит в его безгрешность и преданность. Будут только слезы. Отцу хоть бы хны – сидит, шуршит газетой, явно раздражен, но молчит, терпит. Ну, пусть терпит.

Игорь посмотрел на отца и решил, что любовница – это уж слишком. Да какая любовница у этого мерзкого, вонючего старика? Ему же кроме телевизора и газет ничего не нужно.

Позвала мать. Игорь вытащил ее и довел до кровати. Мать откинулась на подушки.

– Мишенька, а мы тебе конфеты привезли, – сказала она. – Ты потерпи, я завтра уже встану. Блинчиков напеку.