Денис Драгунский - Каменное сердце (сборник)

– Простите? – спросил я.

Лучше бы не спрашивал.

– Я мечтала, что он будет моим, – заговорила она, задыхаясь. – Случится чудо! Я получу много денег. Я их выиграю! Я найду самый лучший фитнес. Я стану самая-самая. У меня кривые ноги, да. – Она чуть распахнула полы дубленки. – Я их исправлю. Что, так не бывает? Но чудо, понимаете, чудо! Ангел божий прилетит и всё сделает! Я все время свечки ставлю, чтоб он прилетел и – жжик! Жик – и ноги от ушей! Жик – и грудь номер четыре! Жик – и талия пятьдесят восемь! И глазищи вот такие! Я куплю себе квартиру! Большую, красивую, с видом на парк! А то я живу с матерью в однокомнатной в седьмом подъезде, она в десять спать ложится, а мне говорит – «спи или иди гуляй», вот я и гуляю… Думаете, легко так жить, женщине в тридцать восемь лет? Последние деньки, часики тикают, а она чтоб я гуляла во дворе, в песочнице! А теперь он умер. Говорят, спился. То есть не прямо пишут, но всё и так понятно. У него была ужасная жена! Я жила и ждала чуда. Что я ему позвоню и приеду за ним, на большой машине с шофером! Заберу его из этого ада. Спасу. Я не успела. Он спился и умер без меня. О чем теперь мечтать? А?

– Например, что он не умер, – сказал я, повернулся и быстро пошел к дому.

Она побежала за мной и спросила:

– Как?

– Не знаю. Чудо, вот такое чудо.

– Таких чудес не бывает, – горячо возразила она и схватила меня за куртку.

– Вы меня не поняли. В том смысле, что он на самом деле не умер, а… ну, например, переселился в другого артиста. В смысле, душа переселилась. Говорят, так бывает. Я сам не видел, но читал. Пустите, пожалуйста, мне пора.

– А чего это ты мне на «вы»? – сказала она, не отпуская. – Димка, ты чего?

Меня малознакомые люди иногда называли Димой, но я все же спросил:

– Какой еще Димка?

– Димка Гриценко! Мы ж с тобой за одной партой, в седьмом классе…

– Вы перепутали. Обознались.

– Что ты из меня дуру делаешь? – крикнула она, но потом пригляделась ко мне и сказала: – А, правда. Старенький совсем. Обозналась. Извините, дяденька.

– Ничего страшного, – сказал я. – Ничего, ничего.

– А вы правильно сказали, дяденька! – засмеялась она. – Не умер он вовсе, а эта стерва от меня его спрятать хочет. Но я найду! Я точно его найду. Дайте я вас в щечку поцелую. Не хотите? Ну, пока-пока!

Она повернулась на одной ноге и пошла, даже побежала обратно.

Минут через десять я выглянул из окна. Она сидела на скамейке и листала журналы – те, которые я собирался выбросить.

Наверное, искала, в кого переселилась душа ее любимого.

Недавно была круглая дата у моей сестры Ксении Драгунской, и я вспомнил смешную историю про учительницу математики.

Не Ксюшину, а мою учительницу.

Однажды я пришел в школу – дело было весной, я был в восьмом классе – и вдруг вижу, наша математичка Наталья Борисовна смотрит на меня ну просто выпучив глаза. Но ничего не говорит. Но глаз не сводит.

Прихожу домой и рассказываю маме. Поскольку был удивлен таким внезапным диким взором. «Что это она?» – спрашиваю.

Мама смеется и рассказывает, что вчера гуляла в саду «Эрмитаж» с коляской, в которой спала трехмесячная Ксюша.

И вдруг – идет моя учительница Наталья Борисовна (они с мамой были знакомы по родительским собраниям).

Смотрит на маму изумленно.

А моей маме, когда она родила Ксюшу, был сорок один год. То есть в глазах Натальи Борисовны она никак не подходила на роль молодой мамы.

Наталья Борисовна молчит, не знает, что сказать.

Мама сразу поняла, в чем дело, и начинает, выражаясь по-нынешнему, тихонько ее троллить .

Говорит, качая головой и слегка вздыхая:

– Да, дорогая Наталья Борисовна. Вот такая история. А что теперь сделаешь? Не выбросишь же. Ребенок все-таки! Живой маленький человек. Так что делать нечего! Так уж получилось. Будем растить. Воспитывать. Вы только никому не говорите…

Наталья Борисовна покивала, попятилась и отошла в сторону.

Назавтра я пришел в школу.

Она входит в класс и опять на меня глядит, ну просто всего меня разглядывает.

Я тихо говорю:

– Наталья Борисовна, мама пошутила! Это моя сестра Ксюша!

Она говорит:

– Фу!!! Ну, слава богу! А то я просто вторую ночь не сплю!

Коля Говоров проснулся в четыре утра. Или в пять.

Было почти темно – тяжелые плотные шторы. Серый свет чуть пробивался с боков, едва рисуя контур широкого окна; зеленая лампочка на телефоне около кровати – но не на его тумбочке, а с другой стороны; и красная точка на телевизоре.

Ночь, гостиница.

Коля приподнял голову, вгляделся в темноту. Судя по большому окну – большая комната. Судя по кровати – двухместный номер.

Колю прошиб холодный пот.

Рядом кто-то лежал.

Коля скосил глаза. Там спала женщина. Она лежала на боку, укрывшись с головой, повернувшись к нему попой, в неполной темноте было видно, как одеяло рисует бесстыдную линию ее бедер.

Боже! Что он наделал! Как он мог заснуть?

Гостиница была, он помнил, «Арена» около метро «Спортивная» – дешевое заведение, но так удобнее. Роскошный люкс в дешевой гостинице гораздо лучше, чем скромный одноместный номерок – в роскошной. И потом, в такой «Арене» или в «Молодежной» на Тимирязевке нет риска, что вдруг встретишь коллегу из Питера. А то даже из Берлина. С ним такое однажды было, когда он из чистого пижонства снял номер в «Балчуге» и полчаса что-то плел знакомому доброму старому немцу, на которого наткнулся в коридоре. Едва отвязался. С тех пор наше знамя – демократия. Три, а лучше две звезды. Это если в Москве, разумеется. На выезде все по-другому.

Всё это за полсекунды промчалось сквозь его голову, и остался только отчаянный мысленный вопль – что делать?

Что он скажет Юле?

Он представил себе, как она его ждала. Сходила с ума от тревоги. Но не звонила ему. Из гордости и внутреннего благородства: что может быть смешней и унизительней, чем эти дозвоны: «Ты где? Ты уже выехал? Ты уже едешь?» Тьфу. Она всегда смеялась над назойливыми и подозрительными женами. И вообще, у них это было не принято – звонить просто так, на тему «как дела, скоро ли домой». Он, кстати, ей тоже никогда вот так не звонил, ни-ког-да! Даже если она задерживалась на час, два, три. Не контролировал и не поторапливал. Всё на доверии. Да. И потом, он все равно перевел мобильник на авиарежим. Всегда можно сказать, что села батарейка.

Сказать, что села батарейка, когда возвращаешься под утро? Прелесть какая. Что сказать-то? Прямо хоть выйти на улицу и нарочно угодить в полицию… Или лучше заплатить полицейскому, чтоб он сделал копию протокола задержания? Типа: гр. Говоров Н.В. был задержан для выяснения личности в ходе операции «Перехват».