Денис Драгунский - Каменное сердце (сборник)

Она пришла в общежитскую столовую и говорит: «А что, девочки, не брала ли которая из вас мальчика себе на ночь?» Все сказали: «Нет». Таня покраснела и тоже сказала: «Нет, я не брала».

Тогда комендантша сказала: «Что мальчика взяла на ночь какая-нибудь из вас, это нехорошо; но не в том беда. А беда в том, что если кто не умеет обращаться с мальчиком, то может проласкаться-пронежиться с ним в кроватке всю ночь до самого утра, влюбиться, потом выйти замуж, родить ребенка, закопаться в пеленках и борщах, и прощай высшее образование и карьера современной деловой женщины!»

Таня побледнела и сказала: « Нет, я мальчика бросила за окошко ».

И все засмеялись, а Таня заплакала и пошла в милицию писать явку с повинной.

Принес репортер из полицейского управления сливы , целый портфель. Выложил их на стол в приемной редактора да и пошел в буфет.

Фельетонист Иванов никогда не работал со сливами, и ему очень захотелось поглядеть, что это такое. Когда никого не было в приемной, он схватил одну штучку и побежал к себе в комнату.

Репортер вернулся, поглядел на стол, счел сливы и увидел, что одной штуки не хватает. Он сказал редактору.

На редколлегии редактор и говорит: «Не брал ли кто из вас без спросу наши сливы?» Все сказали: «Нет». Фельетонист Иванов покраснел как рак и сказал тоже: «Нет, я не брал».

Тогда редактор сказал: «Что кто-то из вас взял, это нехорошо; но не в том беда. Беда в том, что сливы приносят на флешках, и если кто не умеет с ними работать, то скачивает их себе на комп, а ФАПСИ потом отслеживает, кто напакостил, и через день его могут арестовать. Тем более если у него, дурака, флешечка в кармане. Я этого боюсь».

Иванов побледнел и сказал: « Нет, я скачал на автономный ноутбук, а флешечку бросил за окошко ».

И все засмеялись, а Иванов стал балетным критиком.

Если бы Лев Толстой вел ЖЖ, он, конечно, стал бы вывешивать «Войну и мир».

Прямо с самого начала.

Там первый абзац по-французски, а вот вам второй:

«Так говорила в июле 1805 года известная Анна Павловна Шерер, фрейлина и приближенная императрицы Марии Феодоровны, встречая важного и чиновного князя Василия, первого приехавшего на ее вечер. Анна Павловна кашляла несколько дней, у нее был грипп…»

Ох, огреб бы Лев Николаевич!

Вот такие получил бы комментарии:

– Чушь! Фрейлина – это девица, а незамужние и даже вдовы, согласно этикету, не могли устраивать вечеров.

– Хосспаде! Фрейлины живут во дворце, во «фрейлинском коридоре», в специальных комнатах. Фрейлины набирались из родовитых, но обязательно бедных дворянок. Поэтому у фрейлины не может быть собственного дома, где она устраивает вечера.

– Бред! Двор в июне переезжал в Царское Село, вместе со всеми фрейлинами. Что эта старая мымра делает в Питере, если она и вправду фрейлина? Учи матчасть, Лёва!

– Гриппом, конечно, все болеют, но грипп в июле? Пейсатель)))

– Важный и чиновный князь первым на вечер не приезжает!

Но самое смешное, что эти ехидные слова имели бы под собою вполне серьезные основания (я взял эти замечания из статьи историка Екатерины Цимбаевой «Исторический контекст в художественном образе (Дворянское общество в романе “Война и мир”)».

А еще Льву Толстому досталось бы от комментаторов в связи с возрастом его героев. Там с этим ужасная путаница. Например: в августе 1805 года Вере семнадцать лет. А в декабре 1806 года: « Вера была двадцатилетняя красивая девица… »

То есть Вера за год и четыре месяца становится старше на три года! А Наташа за четыре года (с 1805-го до 1809-го) выросла всего на три… Николенька должен родиться осенью 1805 года: летом у его матери уже сильно виден живот. Но он появляется на свет 19 марта 1806 года, то есть маленькая княгиня носит его минимум тринадцать месяцев.

Представляю себе коммент:

– Многабукаф! Граф запутался!

– Поленился написать на бумажке возрасты своих героев в 1805 году, когда роман начинается! Надо было повесить эту табличку над столом и с ней сверяться!

– Софья-то Андреевна куда смотрела?

Прочитайте статью Марии Блинкиной «Возраст героев в романе “Война и мир”». Оказывается, у Толстого отрицательные герои стареют быстрее, чем положительные.

Очень советую эти статьи всем, кто интересуется творчеством Льва Толстого. Уверен, что все поймут – там нет ни малейшего принижения гениального писателя. Там только серьезные попытки разобраться в его творчестве.

Удивительный парадокс, на мой взгляд, заключается вот в чем.

Лев Николаевич Толстой – мыслитель, борец, срыватель масок и все такое – был прежде всего именно литератор. Par excellence , как говорится. То есть в высшей степени и в истинном смысле слова писатель.

Великий складыватель слов.

Это он прекрасно показал в «Детстве» и «Отрочестве», в «Казаках» и потом в «Фальшивом купоне», в «Смерти Ивана Ильича», в «Отце Сергии», в «Хозяине и работнике» – целиком.

И в массе кусков, фрагментов, глав.

Когда Каренин ждет Анну и хрустит пальцами. Когда Анна бросается под поезд. Да вообще половина «Анны Карениной» – словесный шедевр.

Когда Пьер запускает умывальником в Элен. Дуэль с Долоховым. Принятие Пьера в масоны. Детское томление Наташи. Сцена Наташи и Анатоля и весь этот сюжет

Да много всего.

Но, как справедливо заметил Василий Розанов, этого ему было мало.

Он хотел быть как Будда, Конфуций, Лютер.

Кстати, именно там, где он хотел быть Буддой и Лютером, появлялась знаменитая толстовская «корявость». Горький сказал как-то:

« Думаете, Толстому легко давалась его корявость? Он ведь писал очень ясно, изящно. Но он переписывал девять раз – и на десятый получалось коряво ».

Кстати, весь «Фальшивый купон» написан поразительно красиво, легким дыханием, живым словом, слетающим с губ:

– Что у вас конюшня отперта?

– Конюшня? Не могу знать. Эй, Прошка, давай фонарь.

Прошка прибежал с фонарем. Вошли в конюшню. Степан сразу понял.

– Это воры были, Петр Николаич. Замок сбит.

– Врешь?

– Свели, разбойники. Машки нет, Ястреба нет. Ястреб здесь. Пестрого нет. Красавчика нет.

Трех лошадей не было. Петр Николаич ничего не сказал.

Нахмурился и тяжело дышал.

В мае 1886 года Чехов публикует в журнале «Осколки» юмористическую заметку «Литературная табель о рангах».

Он пишет:

«Если всех живых русских литераторов, соответственно их талантам и заслугам, произвести в чины, то: