Ольга Разумная - Будни ГКБ. Разрез по Пфанненштилю

— Бедный мальчик! — саркастически заметила Марго и, обернувшись к Ксении, почти ласково проворковала: — Видишь, Ксюшенька, что происходит из-за твоего упрямства. Давай, девочка, не тяни время, подпиши бумажку, и дело с концом.

— Не-е-ет, — почти не разжимая губ, замотала та головой.

— Ну не упрямься, будь умницей, это же пустая формальность! — Листок, который Маргарита все это время не выпускала из рук, вдруг оказался прямо перед Ксенией, а подскочивший Славик попытался всунуть в ее зажатый кулак дорогую массивную ручку.

— Уходите, сейчас же уходите отсюда! — собрав последние силы, Ксения вскочила на кровати и яростно оттолкнула от себя надоедливую гостью, а затем запустила ручкой прямо в лицо ее горе-помощнику.

— Марго, помоги! — вскрикнул Славик и закрыл рукой подбитый глаз.

Однако Марго сейчас было не до него. Не ожидая такого отпора от ослабленной, едва живой девушки, она покачнулась и со всего размаха села обтянутой дорогущими брюками попой прямо на протертый больничный линолеум.

— Вот видишь, Лер, а ты хотела бежать за охраной, — с ехидной улыбкой заметила Варвара, удовлетворенно потирая руки. — Ксюхе даже наша помощь не понадобилась! Приложила гостей так, что мало не покажется.

— Молодец, девчонка! — поддакнула Катерина, с удовольствием наблюдая, как Маргарита на четвереньках ползает по полу в поисках драгоценной ручки. — Так им и надо, мерзавцам, совсем девке голову заморочили.

Марго наконец-то нашла закатившуюся под тумбочку пропажу и, стряхнув с колен прилипшую пыль, метнула гневный взгляд на обидчицу.

— Не хочешь по-хорошему — не надо, — прошипела она, — все равно все будет по-моему! И бумажку эту проклятую ты мне подпишешь, подпишешь как миленькая, еще на коленях приползешь и умолять будешь! Ведь ты здесь никто, пустое место, дворняжка без роду и племени. Из больницы тебя выкинут на улицу, там-то ты и сдохнешь, потому что у тебя не будет денег, чтобы добраться даже до своего мухосранска!

Выпалив все это на одном дыхании, Маргарита схватила с тумбочки сумку и ринулась к выходу, но у порога притормозила и обернулась к Ксении:

— Я даю тебе последний шанс передумать. Ты подпишешь бумагу?

— Нет, — скорее простонала, чем проговорила девушка.

— Что ж, это пустая формальность, справлюсь и без нее! Славик! — Марго дернула за рукав притулившегося к стене паренька. — Ну, чего застыл, как истукан, не нагляделся еще? — И с силой толкнув дверь, Маргарита покинула палату.

Как только колоритная парочка скрылась из виду, Ксения, которая все это время держалась из последних сил, рухнула на подушки, закрыла лицо руками и горько зарыдала. Соседки тут же окружили ее.

— Может, я за врачом сбегаю? — предложила Лера, вопросительно глядя на старших товарок.

— Сегодня суббота, врача не дозовешься, — резонно заметила Катя, — да и не нужен он нам, ты лучше сестричку дежурную кликни, пусть она Ксюхе укольчик успокоительный всадит, видишь, как расстроилась бедолага.

— Никого звать не надо, — отнимая руки от заплаканного лица, тихо прошелестела Ксения, — я сейчас сама успокоюсь.

— Точно? — с недоверием переспросила Варя. — Может, хоть валерьяночки махнешь или пустырника? Имей в виду, у меня в тумбочке есть спиртовая настойка, а малая доля алкоголя пойдет тебе сейчас только на пользу.

— Нет, спасибо. — Ксении даже удалось выжать из себя слабое подобие улыбки. Она все еще изредка всхлипывала, но слезы перестали безостановочно катиться из ее красных опухших глаз. — Спасибо вам, девочки, за все, огромное спасибо! Без вашей поддержки я ни за что не справилась бы с этой гадюкой.

— Слушай, Ксюх, — подсела к ней Катерина, которая давно уже мечтала удовлетворить свое любопытство, — а кем тебе эта Маргарита приходится?

— Никем, просто знакомая, — уклончиво ответила Астахова.

— Тогда что ей от тебя нужно? — не унималась Катя. — И какой документ она так настойчиво требует подписать?

— Понятия не имею, — недовольно поморщилась Ксения. — Если честно, я вообще не хочу говорить об этой женщине, ее для меня просто не существует!

— Ой, темнишь ты, подруга! — Катя словно не замечала, насколько собеседнице неприятен этот разговор. — А кто такой Славик?

— Славик… — Ксюша ненадолго задумалась, на ее лице появилось выражение брезгливости и отвращения. — Славик — безвольный, слабохарактерный слюнтяй, во всем идущий на поводу у этой страшной женщины.

— Постой! — оживилась Катя. — Так он ее любовник?

— Нет, не любовник! — Ксения уже с трудом сдерживала раздражение и была готова вот-вот сорваться. Заметив это, Варвара поняла, что пора спасать ситуацию:

— Кать, ну что пристала к человеку? Видишь, ей и так тяжко, а тут еще ты со своим допросом.

— Да что я-то! — бросилась оправдываться Катерина. — Я же за нее, дуреху, переживаю, гляди — руки до сих пор трясутся. — И она выставила вперед две пухлые розовые ладошки.

— Тогда нам всем просто необходимо махнуть по рюмашке пустырника! Стресс снять, так сказать. Лер, ты участвуешь? — Доставая из тумбочки бутылку с темной мутноватой жидкостью, Варвара обернулась к притихшей Валерии. Девушка лежала на спине, рука ее неловко свесилась с кровати, глаза были закрыты. Рядом на тумбочке стояла пустая коробка из-под мачехиного печенья.

Для окружающих Борис Францевич Нейман всегда был везунчиком, настоящим баловнем судьбы. Он шел по жизни легко и свободно, занимался любимым делом, не лебезил перед начальством, не дружил по принуждению, всегда и по любому вопросу имел собственное мнение, проще говоря, позволял себе невиданную в обществе роскошь — оставался самим собой. Простой паренек из подмосковных Химок, он легко добивался успеха там, где другие набивали синяки и шишки. Без блата и протекций поступил в медицинский, окончил его с красным дипломом, играючи защитил кандидатскую. Ни у кого из преподавателей не было ни малейшего сомнения в том, что талантливый мальчик пойдет по научной стезе, но Нейман выбрал практическую медицину.

— Ты принял правильное решение, сынок! — как обычно, поддержала Бориса мама, Мария Соломоновна, души не чаявшая в своем Бонечке. — Пусть кабинетные черви занимаются сухой наукой, а такие, как ты, должны быть на передовой и спасать человеческие жизни.

— Скажешь ты тоже, мам! — с улыбкой отмахнулся Борис. — Это хирурги да кардиологи жизни спасают, а я скромный гинеколог, мне на передовой делать нечего!

Возмущению Марии Соломоновны не было предела.

— Чушь ты несешь, Боренька! — воскликнула она. — У каждого врача своя передовая, и еще не известно, чья миссия поважнее будет. Ведь в твоих руках здоровье еще не родившихся детей, а значит, будущее нации!