Елена Крюкова - Серафим

Да надо БЛАГОДАРИТЬ БОГА за то, что жив, жив еще наш мир.
Вот за это и надо ежеутренне, ежевечерне, еженощно благодарить Христа Бога нашего.
Слава Тебе, показавшему нам Свет!

ПРО ЖЕНЩИН
Просто я думаю о женщине. О своей матери. Как она милостыню просила у людей, пьяненькая. О Марии Магдалине. О моей послушнице, хозяйке моей Иулиании, простой душе. О тоненьких, молоденьких девочках в моей церкви — о Дорочке Преловской, о Гале Ермаковой, о Насте Кашиной.
Настя. Анастасия. Воскресение. Вознесение. Анастасис. Вверх! Выше!
Туда, в зенит, полный крупных, серебряных, золотых звезд.
Золотые звезды — золотые свечи. Горят, не нагорают. Вечная церковь Господа. Вечный купол надмирный. Воздвигнут над нами, и освящен, и расписан. А кто художник? Кто красоту намалевал?
Вот он — художник. Вот Он — Бог.
А женщины…

Господи, милостив буди к ним, к женщинам.
Все ведь на плечи свои берут. И тяжесть, и горе; и радость, и боль; больно отдаваться впервые, и больно им рожать, бедным; и больно оплакивать детей своих, когда они…
Да, дети матерей своих умирают. И матери — у их малых Голгоф — стоят.
Или сидят, без сил, на земле, на полу, на выжженных камнях. И плачут. И слез уже нет. А только ветер бьет по лицу, свистит в ушах.
И голос слышат они, женщины: «Тебе самой оружие пройдет душу. Тебе… самой…»
Богородица — Мать всех женщин, всех страдалиц. Тот не понял Распятия, кто не понял сораспятия Богородицы с Сыном Своим.
Но ведь дети матерям своим и внуков рожают, и веселятся тогда матери, и празднуют, и даже чарочку махонькую на крестинах — выпивают!
Не как мать моя, пьяница… Не как Верочка, жена моя бедная… Немножко…
И так продолжается род человеческий, и мать — основа всего. Все мы — уток, а она, женщина, – основа.
Ткется полотно рода. Сохнет под палящим солнцем сырое полотно жизни.

ПРО ПЕРВУЮ ВСТРЕЧУ ИИСУСА И МАГДАЛИНЫ
А у Марии Магдалины были рыжие, вьющиеся волосы, и надевала она, чтобы быть приятной Ему, Возлюбленному, свой лучший гиматий и ожерелье из Смирны, из крупных желтых и красных сердоликов, и густые кудри свои сбрызгивала розовым маслом. И так, нарядная, шла она к Нему, чтобы при всем народе сказать Ему громко: «При свете яркого Солнца, избегаемые народом, низкое и высокое встречаются».
Шла босыми ступнями по горячему песку. Шла к берегу морскому. Здесь кончался город. Дома таяли в дымке. Она увидела Его, Он сидел посреди рыбаков, на перевернутых лодках. Она остановилась на другой стороне улицы и не могла подойти к Нему. Мимо них шли люди. Люди не глядели ни на Него, ни на нее. Для людей Он был безумцем, а она — шлюхой.
И Магдалина услышала, как Он сказал ученику своему: «Возьми щепоть пыли и отнеси этой женщине, и обменяй на пыль ее дорогое ожерелье. В серой золе больше света, чем в ее каменьях. Ибо из золы Я могу создать камень; из камня — пыль».
Ученик стоял перед ней, и на его протянутой ладони лежала легкая пыль пустыни.
И Мария Магдалина заплакала, ветер отдул ей волосы со лба, и она протянула руку ученику, и он пересыпал пыль из ладони в ее ладонь, и она радостно сказала мальчику:
«Вот носила я цепи позора, и сейчас цепи позора моего разлетелись пылью».
Ученик стоял, молчал и ждал. Тогда она сказала ему:
«Передай Учителю твоему, что Он решил мою жизнь. Я приду к Нему. Я пойду за Ним. Пусть побьют меня камнями».
Мальчик поклонился и перешел на другую сторону улицы, и подошел к Учителю, сидящему на перевернутой брюхом вверх лодке.
«Пусть подойдет женщина», – так сказал Он.
Ученик сделал знак рукой. Мария перешла улицу, и ноги несли ее легко, как по воздуху.
Так перешла она по воздуху свой великий грех, и подошла к Нему.
И Он встал навстречу ей со старой перевернутой лодки, и она увидела, как по волосам Его скатываются вниз струи серебряного света и золотые звезды, и зубы ее обнажились в яркой улыбке, и она протянула к нему голые руки и воскликнула: «Раввуни!»
И Он протянул к ней обе руки, и она взяла их.

Так это было? Так могло это быть; я сейчас так это увидел.
Он послал ей щепоть пыли; а я, я что могу послать женщине? Только слово утешения в церкви моей, только слово Божие. Слово Божье — не пыль.
Нет, это золотая пыль; она напыляется на темную, бедную душу, и золотит ее, и делает ее радостной, счастливой.
Иисус мой — Господь счастья.
ДА, БОГ МОЙ — ГОСПОДЬ СЧАСТЬЯ, и что вам всем до Него, враги Его и противники Его?
Он-то — и вас, глупые, любит и прощает.
Да, и вас, врагов, любит и прощает! Молится за вас!
Но пуще всех там, в небесах, молится — Она: Мать.
Женщине, женщине подобает горячее, слезнее молиться.
Молитвой Великой Женщины был спасен мир — и пребудет.

И все мы молимся Матери, Пресвятой Богородице; и всех обласкивает Она незримым, чудным утешением. Духом Святым обнимает.
А этой, ЭТОЙ ЖЕНЩИНЕ, этой… той, что стояла с дорожной сухой пылью, зажатой в кулак… около тех лодок, перевернутых, около шипящей полосы соленого прибоя… этой женщине — кто-нибудь — на свете — молится?!
Или — нет…
Забывают…
Стыдятся ее грешного прошлого…
Апостол сказал нам, рассказал, благословенный, как там, тогда, это все было…

ПРО ТРАПЕЗУ ИИСУСА
Читаю Апостола Луку. И вижу. Все вижу. Я так вижу это. Так ярко, явственно. Знатный богатый фарисей пригласил Господа отобедать с ним. В трапезной зале все было чисто вымыто, ложа приготовлены, яства стояли на столах, в больших блюдах дымилось вареное мясо, печеная рыба лежала, медно поблескивая в лучах солнца, наискось бьющих в окно. В золотом луче летали мотыльки. Господь принял приглашение, явился в богатый дом. Ему было все равно, с кем беседовать — с богатым или бедным, хотя Он Сам сказал: «Я пришел не к праведникам, но к грешникам», – и еще сказал: «Блаженны нищие, ибо у них есть Царствие Небесное; и блаженны кроткие и бедные, ибо они наследуют землю; а вся наша земля — есть прообраз будущего Царствия Небесного».
Богач приказывал слугам подавать на столы лучшие блюда и лучшее вино. Вино уже плескалось в кратерах. Кувшины с вином стояли сзади, за спинами пирующих. Господь медленно отпивал из кратера. Его глаза были ясные, прозрачные.
И тут отворилась дверь, и вошла женщина. Женщину эту все знали в том городе. И сторонились ее. Это была та женщина, что приняла щепоть пыли из руки Его ученика. Все стали шептаться: это грешница, гоните ее. Фарисей сделал знак рукой: погодите, – потому что женщина глядела на Господа, а Господь глядел на нее. В руках женщина держала белый алавастровый сосуд с тонким горлом.
Господь возлежал и молчал, и женщина тихо подошла к Нему.
Она опустилась перед Ним на колени. Он молчал. Он глядел, как по щекам ее слезы медленно ползут.
Ноги Господа, нагие, без сандалий, были спущены с лежанки на пол. Женщина, плача, налила в ладонь жидкости из сосуда, и по залу разлилось благоухание. Женщина стала возливать миро из ладони, и потом — из тонкого горла сосуда на пыльные, утомленные ноги Господа.
Слезы капали на ноги Господа, миро лилось на голени, ступни, и слезы и миро мешались, и тогда женщина сдернула повязку с головы своей, и освобожденные волосы упали ей на плечи, полились золотым маслом по спине. Она брала рыжие, золотые пряди в руки и вытирала им ноги Господа, как если бы это не были косы живые, а тряпица для уборки. И она улыбалась.
И Он улыбался, не останавливал ее.
Лишь чуть к голове ее, к блестящему золотому, в свете лампионов, затылку — кончиками пальцев прикоснулся.
И хозяин сказал гостям тихо, но все услышали: если бы Он был пророк, то знал бы, кто омывает Ему ноги миром и кто касается Его и ласкает, ибо эта женщина — продажная, ночная!
Господь услышал эти слова. И обернулся к хозяину. И так сказал ему: Симон!..
И более ничего не сказал.
И замолчал фарисей, устыдившись.
И тогда Господь наклонился к женщине, грешнице, и взял ее выпачканные в душистом мире руки в свои, и коснулся легкими губами ее горячего лба, и так сказал, обернувшись к хозяину дома: Симон, подумай сам, вот Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал полить, чтобы омыл Я ноги после долгого пути; а она слезами облила Мне ноги и косами головы своей отерла. Ты не поцеловал уста Мои при встрече, в знак любви, а она все это время, пока Я тут у тебя, не перестает целовать ноги Мои; ты головы Мне маслом не помазал, в знак дружбы и святости, а она миром драгоценным помазует Мне ноги. А Я так скажу тебе: простятся ей все грехи ее тяжкие за то, что она любит сильно, всем сердцем!
И спросил фарисей, устыдившись, опустив голову: Учитель, а есть грехи, что не прощаются?
И сказал Господь: кому мало прощается, тот мало любит.