Чума в Бедрограде

— Зря вы полагаете, что нам легко далось это решение, — будто бы разочарованный чёрствост’ю фаланги, которому неведомы чудеса синхронизации, тоскливо усмехнулся Бахта Рука. — Только другого выхода у нас нет.

— Продолжать работать втроём при критической рассинхронизации с четвёртым — безответственно и противоречит всем служебным инструкциям, — Соций далёк от языка драмы, но неповоротливый, зато такой безапелляционный язык здравого смысла тоже подойдёт.

Фаланга с одобрением кивнул лично Социю — разделяет, зараза, головы гэбни, игнорирует синхронизацию. И вед’ всё это умышленно: чтобы сбиват’, тормозит’, мешат’ думат’ тем, кто давно привык чувствоват’ себя одним целым.

— Кри-ти-ческая рас-син-хро-ни-зация, — фаланга даже запрокинул голову, чтобы получше распробоват’ слова. — Представляете себе, что такое расследование обстоятельств критической рассинхронизации?

— Сталкиваться не приходилось, — ядовито улыбнулся Гошка.

— А вот Андрей Эдмундович в предыдущей своей гэбне едва не столкнулся, — отзеркалил его улыбку фаланга.

Ну начинается.

— Мы в курсе, — Бахта Рука раздражённо сверкнул глазами.

Несложно устраиват’ спектакл’ перед фалангой, несложно злит’ся на Андрея — он заслужил, он творит леший знает что, косу бы ему отрезат’, да косы нет, только хвост. Сложно — отучит’ себя защищат’ Андрея от нападок за набившую уже оскомину историю с «его предыдущей гэбней», как защищали много лет подряд.

— Кто ж не в курсе развала Колошмы, — покладисто ответил фаланга. — И что, не страшно было в самом начале?

Кирпича эта кислая рожа просит, кирпича.

Бахта Рука почувствовал, как слегка придвигается к нему Гошка, касается под столом коленом — не служебный гэбенный код, не осмысленная тактильная реплика, а так, просто — прос’ба успокоит’ся, не встават’ на дыбы.

Фаланга имеет право задават’ свои дурацкие вопросы, они всего лишь част’ того самого расследования, на которое остатки Бедроградской гэбни подписалис’ сами. Понят’, почему развалилас’ гэбня, — важно, нужно, это не досужее любопытство. Чтобы фаланга с Комиссией сделали, что должны, приходится открыват’ перед ними не только рабочие архивы, но и душу — такие уж правила игры. Протокол такой, выражаяс’ иначе.

— Раз Бюро Патентов и фаланги сочли возможным после развала Колошмы назначить Андрея на службу в другую гэбню, — спокойно ответил Соций, — у нас не могло быть никаких оснований сомневаться в его пригодности.

Это любимая армейская песня Соция — старшему по званию, то ест’ уровню доступа, виднее, а мы усердно исполняем приказы, вот и всё.

— Особенно печально теперь сознавать, что назначившие могли и ошибиться, — неожиданно наехал на руководящую верхушку Гошка.

— Вы знаете правду о роли Андрея Эдмундовича в тогдашних событиях? — удивлённо приподняв брови, перешёл в наступление фаланга.

Гошка посмотрел на него как на умалишённого, несчастненького дурачка совсем без мозгов, который знат’ не знает ничего о синхронизации, а вслух тоже обозвал безмозглым, но совершенно по другому поводу:

— Мы знаем о бытующем мнении, что правда про развал Колошмы — не наш уровень доступа.

— Ну вы же должны понимать, — возразил фаланга якобы извиняющимся тоном, — что тогда, почти десять лет назад, вся эта информация была взрывоопасна. На тот момент 66563…

Ну вот опят’ разговоры ни о чём — как проводка и идеология за лето.

Долбаный 66563 для госаппарата — универсальный способ пугат’ детей, как степная чума для медиков. Кое-кто даже пугается: как же, заключённый-без-имени, убивший самого Начал’ника Колошмы! Да кто бы ни убил Начал’ника, правильно сделал — в гэбне не должно быт’ начал’ников, так не живут и не работают, так умирают.

История простая как варёный пихтский лапот’: гэбня Колошмы двадцат’ лет подряд работала криво, ходила разными составами под одним человеком, его и головой-то гэбни не назовёшь, разве что злокачественным наростом. Потом посадили 66563 — тоже отличная история о непрофессионализме, но уже Столичной гэбни, чтоб им, — посадили, и Колошма развалилас’. Начал’ник Колошмы от бесед с 66563 слетел с катушек, ослабил хватку, остальная гэбня думала упечь его подальше, он думал упечь их, 66563 сидел себе на стуле допрашиваемого и провоцировал, а потом Начал’ника кто-то застрелил — при полной-то Колошме понаехавших фаланг и их псов из Силового Комитета!

Поучительно, почти притча о том, что бывает с ненормальными гэбнями, и эта притча нравилас’ бы Бахте Руке — если бы в ней не был замешан Андрей, их Андрей.

Андрею, вернувшемуся из степи в Бедроград, было девятнадцат’ лет — это даже чут’ меньше, чем срок неофициального правления того самого Начал’ника Колошмы.

Девятнадцат’ лет — аккуратная бородка, чтобы казат’ся старше, значительней, и желание всё на свете сделат’ правильно, нигде не ошибит’ся, всем угодит’. Бахта Рука, Соций и Гошка посмеивалис’ над ним поначалу: такой отрядский отличник, выучивший по учебникам всё, что нормальные люди познают методом проб и ошибок.

Взвалил на себя непосильную ношу — закрыт’ вопрос 66563 — и неожиданно справился, за что и был повышен до Бедроградской гэбни. За такое пойди не повыс’, там столько вранья намешали, лезло из всех щелей, грозило прорват’ся наружу и подгадит’ всем.

А всё она, идеология за лето.

66563 жил в Бедрограде, работал в Университете и выпустил пару идеологических книжек, идеологичност’ которых подтвердил аж Хикеракли — тогда ещё живой член Революционного Комитета, второй уровен’ доступа, выше только Бюро Патентов. Столичная гэбня хотела прибрат’ 66563 к рукам, сделат’ своим полуслужащим — прямо в Бедрограде, в Университете, где не было ещё никакой собственной гэбни, а следовательно, Университет тогда подчинялся гэбне Бедроградской.

Вербоват’ людей на чужой территории — глупая ошибка столичных, и столичные поплатилис’ потом, хорошо поплатилис’ (Бахта Рука до сих пор вспоминает ту оперативную вылазку), но сначала поставили капкан на этого самого 66563. Нашли каких-то сумасшедших, замаскировали под других сумасшедших, слепили из них якобы террористическую якобы контрреволюционную группировку, дали книжонку 66563 и отправили взрыват’ Первый Большой Переворот. Чтобы потом пригласит’ 66563 на беседу и рассказат’, что он в заднице, его именем проект государственной значимости едва не сорвали — так что тепер’ либо к ним, столичным, в полуслужащие, либо на Колошму. Это всё не ради его одного делалос’, это война столичных и бедроградских — заело некоторых, что Первый Большой Переворот отдали реализовыват’ Бедрограду.

Ну а 66563 воз’ми да и выбери Колошму. Чего его дёрнуло — никто не знает, но столичные осталис’ с носом. Столько наворотили, а в результате своими руками посадили по кое-как состряпанному обвинению публичную фигуру, даже хуже — автора части современной государственной идеологии. Его потому по имени и не называют до сих пор, что гражданским — да что там, и госслужащим невысоких уровней доступа — лучше не знат’, какие люди иногда на Колошму попадают. Выплыви это в массы, началис’ бы такие кривотолки — никто бы костей не собрал.