Чума в Бедрограде

Про фаланг часто рассказывают — дуракам, которые развешивают уши, — будто у них на всё одно выражение лица. Бахта Рука знал три: одно стандартное, презрительно-равнодушное, «ничего нового вы всё равно не расскажете, но, так уж и быть, давайте послушаем» и ещё два, персонально для Бедроградской гэбни: «где отчёт по идеологии за лето?» и «прекратите обострять ситуацию со Столицей своими разбойными выходками!».

Сейчас Бахта Рука своими глазами увидел, как мимика фаланги принимает доселе неизвестную, четвёртую конфигурацию — «а вот с этого места поподробнее, отечество нуждается в вашем грязном белье!».

— Мы собирались посылать прошение через официальные инстанции, но раз уж вы здесь… — Бахта Рука замолчал, позволив себе поглумит’ся ещё самую малост’.

Остатки Бедроградской гэбни держали паузу, в упор глядя на фалангу.

Тот практически заёрзал — но не на месте, а так, как будто любопытная душонка заёрзала в ограничивающем её возможности теле.

Гошка издевательски приподнял над столом заполненную и подписанную форму, пробежал её сосредоточенно глазами, изобразил сомнение и нерешительност’.

Фаланга аж вытянулся:

— Что это у вас, Гошка Петюньевич?

— Прошение о применении права нейтрализации четвёртого, — громыхнул Соций.

Гошка в молчании опустил голову.

— В адрес Зябликова Андрея Эдмундовича? — очен’ серьёзным тоном уточнил фаланга, и Бахта Рука всё-таки признался себе, что тайно восхищается особым профессиональным чувством юмора фаланг.

— В адрес покойного хэра Ройша! — неожиданно ляпнул он, улыбнулся растерянно и болезненно, покосился на Гошку и Соция, потом обратно на фалангу и добавил: — Простите, нервы.

Бахта Рука думал, что насмехается умышленно, потому что так здорово насмехат’ся над фалангами, потому что остатки Бедроградской гэбни так быстро породили такой эффективный план спасения ситуации, потому что радост’ бюрократической победы так и прёт наружу. Но, почувствовав плечом нехватку за столом ещё одного человека, понял — а вед’ и правда, нервы.

Лихорадочный ден’, будто в городе не чума, а столбнячное пихтское бешенство. Бросает из крайности в крайност’, заставляет хотет’ пробежат’ся по коридорам здания Бедроградской гэбни с воплем, разбит’ случайное окно, надет’ фаланге на голову мусорное ведро, расстрелят’ из табельного оружия кого-нибуд’ неудачно попавшегося под руку…

Они применяют к Андрею ПН4, они уже сказали это фаланге.

— …и таким образом выяснили, что Андрей Эдмундович от лица Бедроградской гэбни нелегально заказывал смертельно опасный вирус у специалиста из Медицинского Корпуса, — видимо, Соций только что изложил фактический повод для ПН4, последовательно отсекая все компрометирующие детали, как умеет отсекат’ только он — армейская выучка отчитыват’ся перед чужим штабом, если воз’мут в плен. Связки фактов, стройные цепочки событий, и в них почти ни одного звена, способного разрушит’ легенду.

Бахта Рука всё пропустил, глядя куда-то перед собой.

— Соций Всеволодьевич, вы говорите страшные вещи, — прогнусавил фаланга, чут’ раскачиваяс’ всем корпусом, как дерево на слабом ветру. — И что же, по Бедрограду бродит смертельный вирус?

— Пока такового не обнаружено, — уверенно заявил Гошка.

Бахта Рука добавил:

— Хотелось бы верить, что заражение не было произведено. Но мы продолжаем поиски.

Можно было бы прямо сейчас выдат’ фаланге адреса всех зачумлённых микрорайонов — или хотя бы одну из пяти точек на карте. В субботу травили только дом Ройша и парочку рядом, но это и так добрая половина крохотного Тощего переулка. В воскресенье, пока Гошка катался за Андреем, ещё одно место, новостройки у бывших метелинских мануфактур — самая окраина Старого Города, подальше от Университета, но поближе к Ройшу. Ну, чтоб можно было поверит’, что болезн’ сама перекинулас’. Вчера — сразу три очага распространения заразы, эпидемия должна развиват’ся скачкообразно. Сегодня уже ничего не успели, вирус-то пропал.

И лекарство пропало, а значит, сказат’ сейчас, что эпидемия ест’ — выставит’ себя такими же слепыми котятами, какими они собираются выставит’ Университет: у нас что-то происходит, но нам нечем это лечит’.

Вот к завтрашнему утру, когда в спешном порядке будет синтезирована хот’ какая-то партия лекарства, — можно будет доложит’, что заражение нашли. Предоставит’ средство борьбы с эпидемией (формула которого якобы была добыта у тавра-вирусолога, когда выясняли, где же Андрей) и преспокойно сдат’ свои полномочия — вместе с лекарством! — Комиссии по Делам Гэбен.

У остатков Бедроградской гэбни ПН4, но они всё равно способны контролироват’ ситуацию на вверенной территории, а Университет — нет. Из-за выкрутасов Андрея первоначальный замысел оброс драматизмом, но сильно отклонят’ся от курса никто не собирается — и точка.

В помещении для допросов всё по служебной инструкции: только стол гэбни, стул допрашиваемого — в двух с половиной метрах строго напротив — и окно. На этот стул фаланга в жизни не сядет, он облюбовал подоконник — смотрит на остатки Бедроградской гэбни сбоку, задумчиво поглаживает крашеное дерево рамы.

— В сложном же положении вы собираетесь передать Бедроград во временное распоряжение Комиссии… — на лице фаланги никак не хотела проступат’ озабоченност’, хотя он явно очен’ старался.

— Мы работаем в экстренном режиме, — отрезал Бахта Рука, — и собираемся сделать всё, что в наших силах, чтобы как можно скорее поправить «сложное положение», если таковое имеется.

— Похвальное рвение, Бахтий Цоевич, — гаденько улыбнулся фаланга.

Всё, что связано с фалангой, казалос’ гаденьким — его упорство в обращении к головам гэбни по отдельности, например. Даже собственное имя, давным-давно в документах изменённое Бахтой Рукой на росский манер (на публичной должности так проще — меньше народу путается), звучало как-то скользко, омерзительно, совсем не похоже на настоящее.

— Мы прекрасно понимаем, — Гошка говорил безукоризненно вежливо, но не пытался скрыт’ покровительственного, наглого сочувствия фаланге, — что никто не может разобраться с экстремальной ситуацией в городе быстрее и эффективнее, чем городские власти. — Он достал из кармана спички, чиркнул одной и тут же затушил, не прикурив. — Но, увы, у городских властей тоже бывают трудности.

Последнее высказывание было даже большей ложью, чем всё это пока что не обнаруженное заражение. Не бывает таких трудностей у Бедроградской гэбни — даже у неприкаянных её остатков! — чтобы они надумали сложит’ руки с табельным оружием и ничего не делат’.

Но раз Гошка решил добавит’ драмы, пуст’ уж фаланга считает, что они раздавлены — тем веселее завтра будет отдават’ ему Бедроград вместе с готовым лекарством.