Избранные произведения писателей Дальнего Востока

Не менее труден и столь же прекрасен путь работницы промкомбината Нямжав, героини публикуемой здесь повести «Праздничная ночь». Батрачка из захолустья решительно меняет свою жизнь, упорно учится, увлеченно работает, за что и награждается трудовым орденом. События повести развертываются на фоне крупных исторических свершений — победы Советского Союза в Великой Отечественной войне, разгрома империалистической Японии в 1945 году объединенными силами советских и монгольских войск.

Г. Ярославцев

Последние гости разошлись поздно вечером. Несколько минут назад Нямжав вдруг почувствовала себя нехорошо. Сейчас ей стало лучше, и она спокойно сидела в мягком кресле, наблюдая, как девушки убирают со стола.

— Устали небось, доченьки, — сказала она. — Кому не надоест каждый день возиться с готовкой и уборкой! Бросьте вы все это! Вот немного отдохну и все сама сделаю...

— Мы уже кончаем! Вы не волнуйтесь — отдыхайте, пожалуйста! — ответила проворная, небольшого роста подруга Хандмы — дочери Нямжав. Они вместе учились в школе, а сейчас вместе работают на одной фабрике.

Сквозь открытое настежь окно теплый летний ветерок выдувал из комнаты табачный дым, запахи вина и закусок. Сегодня у Нямжав был большой праздник: за многолетнюю ударную работу ей вручили высокую правительственную награду — орден Трудового Красного Знамени. Он и сейчас сиял у нее на груди.

И вот вечером у нее собрались друзья, товарищи по работе, чтобы поздравить с наградой.

Девушки убрали со стола, перемыли посуду. С улицы донесся сигнал автомобиля. Нямжав поспешно поднялась с кресла, а Хандма бросилась к окну, встала на маленькую скамеечку у подоконника.

— Нет, не он... Эта мимо прошла!

Нямжав, вздохнув, бросила взгляд на стол: там стояли нетронутыми тарелки с едой и бокал вина для главы семьи.

Хандма подошла к Нямжав.

— Мама, мы пошли.

— Куда это вы так поздно?

— Договорились всей бригадой в кино сходить, — улыбнулась Хандма, направляясь к зеркалу.

— Только приходи пораньше, хорошо?

— Наши меня проводят, не беспокойтесь, мама! И ложитесь спать. Скоро, наверное, и отец вернется.

И, поправив прическу, Хандма с подругами ушла. В комнате сразу стало тихо.

Нямжав весь день надеялась, что муж поспеет к празднику. Однако он не приехал — это несколько обидело ее, и она уже всерьез беспокоилась: а вдруг он застрял где-то на перегоне и ему придется ночевать в машине в степи?

Она внимательно прислушивалась к тому, что происходило на улице. А из головы не выходила мысль: если бы муж был сегодня дома, ее праздник получился бы еще лучше.

«Приедет, пусть полюбуется орденом», — решила Нямжав и потому не стала снимать дэл.

Временами с улицы доносились сигналы автомашин. Нямжав подошла к окну. Ярко горели фонари по обе стороны улицы, на домах, переливаясь всеми цветами радуги, сверкали красные, желтые, зеленые и белые огни реклам. По тротуарам плыла яркая, нарядная толпа людей: празднично одетые женщины, мужчины, ребятишки.

Вдруг небо озарилось тысячью разноцветных огней. Стало светло как днем.

«Сегодня день революции... Праздничный салют начался», — подумала Нямжав, любуясь вспышками ракет.

И тут нахлынули воспоминания о ее первом в жизни салюте. Она наблюдала его на площади Сухэ-Батора [83] Площадь Сухэ-Батора — центральная площадь в Улан-Баторе, место проведения демонстраций, парадов, народных торжеств. , в многотысячной толпе людей в один из весенних вечеров много лет назад. Это был салют Победы.

...Вечер 9 мая 1945 года был ветреным. Когда Нямжав вместе со своей подругой Норжмой пробиралась сквозь плотные ряды людей, собравшихся на площади, она вдруг услышала знакомый голос:

— Вот и конец войне! Мирная жизнь начинается!.. — Она обернулась и тотчас увидела неподалеку человека с иссиня-черными усами и орденом на груди. Рядом стоял молодой военный.

— Хорошее время наступает, — продолжал он. — Как мы все его ждали!

— Здравствуйте, — поздоровалась она с орденоносцем, — как поживаете?

Сперва тот посмотрел на нее с недоумением, но уже через мгновение крепко обнял девушку, поцеловал в лоб.

Нямжав потупилась от смущения, но Соном и виду не подал, что заметил это.

— Узнал тебя только по голосу — такая ты стала городская красавица! — громко заявил он, к еще большему смущению Нямжав. Она вся залилась краской.

— Я вижу, ты земляков повстречала, — шепнула Норжма. — Побудь с ними, а я пойду.

И она затерялась в толпе.

А Соном, поглаживая усы и по-прежнему улыбаясь, обратился к военному:

— Это наша землячка. Что? Не узнаешь, говоришь? Как же так? Ведь она приемная дочь бывшего богача Ба.

— Вот оно что! — улыбнулся военный. — Помнится, когда я уходил в армию, она была еще совсем маленькой.

— Дочка, ты, кажется, теперь на комбинате работаешь?

— Да, — скромно ответила Нямжав.

— Вот что делает свободный труд с человеком, — красавицей стала! А была батрачкой! Как тут не радоваться!

«Много лишнего говорит!» — подумала про себя Нямжав, но она ничем не обнаружила своего недовольства. Ведь Нямжав очень многим была обязана этому человеку.

— Вы давно приехали? Что нового в наших краях? — спросила Нямжав.

— Приехал вчера. На сессию. Ну и, конечно, повидаться вот с этим молодым человеком в форме. Знакомься — это мой сын Дондов. Он служит здесь, в Улан-Баторе.

Нямжав встретилась с взглядом Дондова и опять засмущалась.

В этот момент раздался залп орудий, в небе повисли гирлянды разноцветных огней.

— Салют Победы, — сказал Дондов.

Гром орудий сливался с голосами многих людей, кричавших «ура». Торжественно звучали фанфары военного оркестра. Соном, не отрывая глаз от россыпей огней высоко над головой, сказал:

— Да, это настоящий праздник — праздник нашей победы. Немало натерпелись мы за годы войны, но победили. Теперь уж нам ничего не страшно. Теперь нам ничто не угрожает...

Нямжав, услышав эти слова, подумала: «И правда, нам многое пришлось пережить. Теперь будет все по-другому! »

Между тем пушки продолжали палить, ракеты рассыпали свои огни. Нямжав время от времени украдкой бросала взгляд на Дондова. Он держал себя просто и естественно, радость так и играла на его лице, и улыбка не сходила с губ, когда он поочередно обращал свой взор то на отца, то на Нямжав. Постепенно от смущения Нямжав не осталось и следа. Прозвучал последний залп, и люди, громко переговариваясь, стали расходиться.

— Соном-гуай, вы когда сможете зайти ко мне? — спросила Нямжав.

— Надо бы зайти. Землякам интересно будет послушать, как ты тут устроилась. С завтрашнего дня я буду на заседаниях, но думаю, что сумею выбрать часок-другой и навестить тебя. Ты где живешь?