Сергей Чевгун - Если можешь - беги

— Я хочу. Позвольте?

— Да, пожалуйста!

Поднялся корреспондент Колпаков, близоруко прищурился, поднес к крючковатому носу несколько мелко исписанных страниц.

— Меня вот что удивляет, друзья, — начал он. — Вот мы пишем о земляках-сахалинцах, стараемся их как-то защитить, чем-то помочь… И это все правильно, так и нужно работать в газете. Но вот я прочитал недавно один материал — и знаете, очень расстроился…

— А конкретней можно? — подал голос Леша Габер, завотделом культуры.

— Тише, тише! — редактор постучал карандашом по столу. — Не надо дергать своего же товарища репликами… Продолжайте, Колпаков.

— Тут просят конкретности… Что ж, можно и конкретность! — Очки Колпакова метнулись в сторону Шитова. — Я имею в виду ваш последний материал, Евгений Александрович — «Скандал в благородном семействе». Вы сами-то, Шитов, понимаете, ЧТО написали?

Это выделенное Колпаковым «ЧТО» прозвучало для Шитова так неожиданно, что он растерялся. Давно уже, еще со времен его работы в «районках», ему не говорили ТАКИМ тоном и ТАКИЕ вещи. Чего-чего, а уж за факты, за стиль, за выбранную для материала интонацию он, Шитов, всегда был спокоен, потому что знал: ошибок быть не может. Ну, не может — и все! Слишком долго он учился писать, слишком трудно он поднимался из глухих заштатных газет в областную печать, чтобы можно было позволить себе какую-нибудь серьезную ошибку в материале, тем более — в таком, как «Скандал…»

— В чем же ты, Валера, хочешь меня упрекнуть? — хрипло спросил Шитов. — В чем же, конкретно, я не прав?

— Во всем! Во всем ты не прав, Шитов, — Колпаков, обычно щепетильный в выборе слов, сейчас говорил, словно захлебываясь предложениями. — Мне звонили ребята из «Сахрыбпрома»… Они возмущены… Это же надо — оплевать целую отрасль! И какую?! Рыбную отрасль! Ведущую отрасль на острове…

— Постой, Валера, ты о чем говоришь? — перебил его Габер. — Ты вообще-то думаешь, в чем пытаешься обвинить Шитова?

— Тише, Алексей Степанович! — карандаш Воронова снова пришел в движение. — Вам же слова не давали, так? Давайте сначала выслушаем Колпакова. Мне кажется, он говорит дельные вещи…

— Вот именно, что дельные, — громко сказал Буравчик. — Я вон, тоже прочитал этот «Скандал…», так чуть со стула не упал…

— Меньше пить надо, — вполголоса заметил Габер. Лицо у Буравчика стало багровым:

— Попрошу без оскорблений! — крикнул он задиристым фальцетом. — Я ведь тоже могу наговорить…

— Тише, тише! — Воронов был вынужден даже подняться из-за стола. — В чем дело? Мы что — занимаемся склоками или все-таки присутствуем на планерке? — И сверкнул глазами на Габера. — Если вы еще раз позволите себе такие реплики, я буду вынужден попросить вас удалиться из кабинета, чтобы не мешали нам работать. Продолжайте, Колпаков.

— Собственно, у меня все, — сказал тот. — Лично я считаю материал Шитова весьма неудачным. Мы еще на редколлегии, видимо, будем о нем говорить, когда соберемся подводить итоги месяца…

— Да лишить его квартальной премии, и все дела, — встрял Буравчик. — Мне ведь, кстати, тоже знакомые рыбаки звонили… Опровержение собираются писать.

— Пусть пишут, — отрезал Шитов, уже вполне взявший себя в руки. — Посмотрим, какие они приведут аргументы…

— Ну, положим, у вас, Шитов, они их согласовывать не будут, — ехидно заметил Воронов. — Ладно, поговорили — и достаточно. Давайте посмотрим планы на неделю… Николай Иванович, планы все отделы сдали?

— Да, все, — ответил Локтеев.

— Прочитайте их, пожалуйста…

К материалу Шитова больше не возвращались.

После планерки Шитов зашел к Локтееву.

— А что, Николай Иванович, ты тоже считаешь, что материал неудачный? — спросил он напрямую.

Локтеев задумчиво пожевал губами, стал бесцельно перебирать на столе бумаги.

— Я так не говорил, — наконец отозвался он. — Но ведь коллектив считает…

— Это Колпаков с Буравчиком — коллектив? — не сдержался Шитов. — Да будь я редактором…

— Ты пока еще не редактор, — заметил Локтеев. — И, судя по материалу, никогда им не будешь. Вот так! — Оглянулся на дверь и добавил, понизив голос: — Не потому, что материал плохой… как раз-то написан он хорошо — сильно, убедительно… Не поэтому, Женя! Просто надо знать, что, когда и о чем следует писать. Это же азы нашей профессии! Ясно? Ну и… иди, Шитов, работай. Иди! Не забудь, у тебя на субботу две корреспонденции запланированы, да еще интервью с вице-мэром…

С того дня Шитов почувствовал заметный холодок со стороны Воронова. До недавнего времени они здоровались за руку, отныне — лишь «здравствуйте» и небрежный кивок в ответ. Да, и отмечать материалы Шитова с тех пор на летучках и планерках перестали.

Сначала Шитов обижался, а потом — привык.

А еще потом Шитова отправили на север острова — в командировку.

Пятнадцать часов в купе японского вагончика — это надо уметь! Не вытянуться как следует на полке, не повернуться. Спустишься вниз, присядешь к узкому столику — коленки в соседа упираются. Короче, не для русского человека вагон. Однако делать-то нечего: иные вагоны по сахалинской узкоколейке и не ходят…

Знакомых в вагоне не нашлось, и потому почти весь путь до Ноглик Шитов продремал на своей верхней полке. Лишь в Тымовском, где поезд стоял двадцать минут, Шитов выбрался на перрон — покурить на свежем воздухе. Там, на перроне, он и столкнулся с Куренцовым — давним знакомым, с которым некогда работал в районной газете.

— Ты к нам, в командировку? Молодец, давно пора и про северян что-нибудь написать, — обрадовался встрече Куренцов. И тут же предложил: — Давай ко мне в купе. А то я один еду, скучно. У тебя какой вагон?

— Шестой.

— У меня — восьмой, купе номер три. Заходи!

Оставшиеся два часа ехали вместе.

— Мы твои материалы, Женя, регулярно читаем, — говорил Куренцов. — Нормально пишешь! Зло, едко. Особенно про «Сахрыбпром» нам понравилось. Хотя…

Куренцов сделал паузу.

— Что — «хотя»? — встрепенулся Шитов. — Ты уж договаривай, если начал.

— Я ведь из Южного еду, был там на семинаре, — начал он неторопливо, старательно подбирая слова. — Сам знаешь, как любят в островной «столице» нашего брата-«районщика» уму-разуму учить… Так вот, на одном из занятий и о твоей статье говорили.

— Кто?

— Да из Союза журналистов эта дама…

— Сиваева, что ли?

— Она самая… Короче, назвала твою статью политически вредной. Да еще намекнула, что, видать, очень уж хорошо автору за нее заплатили, коли он своих же земляков-сахалинцев этакими хапугами на весь остров выставил.

С минуту Шитов молчал, пораженный только что услышанным.

Вот, значит, как повернули все это дело! Мол, заказная статья, за деньги написанная… А значит, и правды в ней — ни на грош. Ловко, ничего не скажешь…