М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 2

- Это когда Лариске хорошо, - пояснила Анжелика, - она кудахтать начинает. Такой у нее организм. Я вот, например, выть начинаю. Если я вою, ты не думай, это мне хорошо. Когда больно, я тогда кричу.

- Хотел бы я вот так же Дупеля натянуть, - заметил Щукин спутникам.

- А купеческая солидарность? - спросил Леонид.

- Какой он купец? - под напором банкира Лариса зашлась в кудахтанье. - Интриган, все под себя гребет!

Вызвали к гостям и Анжелику. Банкир Щукин выказал обычную прыть и овладел Анжеликой, а Труффальдино щипал девушку за грудь.

- Как думаешь, - спросил Леонид, - Дупель - либерал?

- Какой он либерал? Ты жопой будешь крутить или нет? Такой же либерал, как эта вот тварь.

Кузнецов все это время сидел на кровати в комнате Анжелики, слушал, как девушка воет. Анжелика выла долго, потом начала кричать. Крики прекратились, гости сделали перерыв, открыли еще бутылку.

- За что предложу выпить, - сказал Пияшев, суетясь, - это за новую Россию. Как общество переменилось! Двадцать лет прошло - и не узнать! Мог бы я, простой работяга, сидеть с учеными людьми за одним столом? Неграмотный был осел! Так бы и остался на заводе, если бы не Горбачев. Спился бы! Спасибо перестройке, демократии спасибо! Лично - Михаилу Сергеичу спасибо, расшевелил страну. Ведь спали, мертвым сном спали!

Как это обычно бывает среди людей деловых, гости воспользовались неформальной ситуацией для обсуждения щекотливых тем, обсудили, в частности, финансирование либеральной партии на грядущих выборах. Голенищев легко направлял разговор - как обычно, говорил мало, но у собеседников оставалось ощущение того, что он сказал много и нужно действовать.

- Допустим, поддержу, - говорил Щукин Кротову, - но, имей в виду, я Тушинскому тоже обещал. Я человек слова.

- Тушинский своего не упустит, - с досадой говорил Кротов.

- Слово русского купца крепко. - Казалось бы, давно ли стал Щукин купцом? Но у него утвердилось мнение насчет купеческого сословия: - Что будет с обществом, если купец обманет?

- Да ничего не будет, - весело сказал Голенищев, - обвешивали и будут обвешивать.

- Это Дупель обвешивает, а я нет.

- Он ведь и тебя обвесил, верно?

- Я числю себя в купеческой гильдии, - подал голос Пияшев, - а я денег зря не беру. Товар первосортный. В других салонах обманут - а здесь все по совести! А ведь был простой работяга, как жизнь переменилась! Спасибо Михаил Сергеичу! - он снова предложил клиентам на обозрение свое хозяйство: ведь чего добился за считанные годы. Кафель, между прочим, итальянский.

- Поддерживаешь демократию? - спросил хозяина Голенищев, призывая друзей посмеяться. - Кротову на выборах поможешь?

- Рад бы. - Видно было, Пияшев боится отказать. - Много надо?

- Пару миллионов дай, - сказал Голенищев весело.

- Откуда у меня столько?

- Не жмись! Это ж на общее дело! Открытое общество строим.

- Момент такой, - сказал Пияшев, - что никак не могу. Франчайзинг осилим, девочек новых наберем, сеть салонов наладим, тогда - да. К президентским выборам на ноги встанем. А пока - успехов тебе, Дмитрий, удачи! От всего сердца!

- Профукаем демократию, - заметил Голенищев, - каждый в стороне отсиживается - а общее дело страдает.

- Не дадим Кротова в обиду, - сказал Щукин, - неужели большевиков к власти пускать?

Перекурив и отдохнув, Щукин подступил к девушке опять.

- Кстати о Тушинском, - сказал Щукин. - Вот кто силен. Ездили мы с ним в Казахстан, по одному делу… Ну и я, конечно, не сплоховал.

- Фотографий не осталось? - спросил Кротов между прочим.

- Какие фотографии! Пьяные все были, не до съемок.

- Просто на память, - заметил Кротов, - бывает, сделают кадр на память

Щукин расположил Анжелику на диване с той же профессиональной заботой, с какой живописец расставляет треногу на пленэре: одну ногу сюда, другую - туда, проверил надежность опоры, похлопал по пояснице, обеспечивая нужный прогиб.

- Да нет, - сказал он, - на память не снимали. И так запомнили: с утра конституцию Казахстана с французским министром сочинили, потом землю делили, потом в бане концессию на алюминий подмахнули. Тушинский, он советником у казахов был. Горячее время.

Щукин взглянул на готовую к работе Анжелику, подумал, внес коррективы в конструкцию.

- Значит, вместе с Дупелем - Тушинского толкаешь? Открытое общество строите?

- Вместе с Дупелем?

- Подумал: общие у вас интересы.

- У нас - общие?

- Вот если бы кадры остались, - тоскливо сказал Кротов, - бывает, люди с собой фотоаппарат в баню берут.

- Тушинский себя бережет, осторожный, сука, - неожиданно зло сказал Щукин. - Думаешь, если бы у меня снимки были, я бы Левкоеву Нижневартовск отдал? Думаешь, я бы сюда пришел? Баб я, что ли, не видел? Я бы Дупелю с Левкоевым уже могилу вырыл.

- Есть и другие способы.

Пияшев мало что понимал в разговоре - но очевидно было, что решается судьба державы.

- Говори тогда, не тяни.

- Бизнес у него прозрачный - так все говорят.

- Прозрачный! С прошлого года прозрачный! Да не дергайся ты!

- А вот его штаб картинами спекулирует, - сказал Кротов, подчиняясь взгляду Леонида Голенищева, - народное достояние.

- А что картины? Я сам у какого-то задохлика на полтораста штук накупил - оказалось, им цена пятак. Левитан, называется. Ну, прижали пацана, отдал. Долго, правда, отдавал - пока родительскую квартиру продал, пока дачу. Намаялся я с этим искусством.

- Там на миллионы, - сказал Леонид, - культурное наследие.

Арсений Адольфович Щукин сосредоточенно смотрел на зад Анжелики, припоминая подробности культурной жизни. Реституция немецких картин? Нет, не то. Второй авангард? Что-то такое говорили ему коллеги. Аукционы? Антиквариат? Как-то мелко.

- Зацепиться дай - я его зарою.

- Там есть за что зацепиться.

Щукин победно крякнул, но доказать силу не успел. Анжелика, строптивый характер которой не раз вызывал нарекания руководства, вырвалась и побежала прочь - захлопнула дверь своей комнаты и на крючок заперлась.

- Склочная девка, - сказал Пияшев. - Налаживай с такой франчайзинг! Ничего, сейчас обратно придет.

- Сами сходим, - сказал возбужденный Щукин. - Интересно ты мне рассказал. Значит, говоришь, есть моменты? Есть над чем работать?

- У нее мужчина в комнате, - сказал Труффальдино и дернул дряблой щекой при воспоминании о Кузнецове.

- Интересно, - банкир Щукин встал, расправил плечи, - поглядим, какой у нас соперник.

Компания двинулась в комнату Анжелики, причем Кротов старался забежать вперед, чтобы не допустить драки, Труффальдино норовил отстать, чтобы не попасть под руку, а Пияшев объяснял клиентам, что это просто технический перерыв - бывает так на производстве, что конвейер встанет или солярка в комбайне кончится. Зальем солярки - и все в порядке. Голенищев же смотрел на них со стороны - и веселился.