Илья Фальковский - Володя, Вася и другие. Истории старых китайских интеллигентов, рассказанные ими самими

Неважно, что люди думают о моих поступках, считают ли их достойными или недостойными. Важно, что я шёл своей дорогой, поступал так, как считал нужным. Важно, что я не делал ничего плохого студентам. Все студенты знают мой номер телефона, могут в любой момент мне позвонить или написать.

Мне довелось жить в три эпохи: во время правления Гоминьдана, потом японского владычества, и нынешнюю, после освобождения. Она — самая хорошая. Но она тоже делится на три периода — до «культурной революции», «культурная революция» и после неё.

Самый тяжёлый — период «культурной революции». Многие мои знакомые и друзья умерли тогда. Но я выжил. У меня трое детей. Если бы я погиб, что бы с ними стало? А самое счастливое время — сразу же после освобождения, период восстановления и развития, 1949 по 1956 годы. В эти годы я получил образование.

Моя студентка назвала меня идиотом.

Дело было так.

Я учил студентов новым словам. Играл с ними в коммуникативную игру: зима, лето, осень, весна. Спрашивал, кому что нравится.

Кому-то нравилось лето, кому-то зима, кому-то осень, кому-то весна.

А одна студентка — её русское имя Нина — всё время молчала.

— Тебе что, ничего не нравится? — спросил я.

— Нет.

— Ни зима, ни лето?

— Ни зима, ни лето.

— Но почему?

— Потому что летом жарко, а зимой холодно.

— Но ведь Китай не Россия, — запротестовал я. — Зимой здесь не холодно.

— Нет, холодно.

— Нет, не холодно.

— Холодно.

— Не холодно.

— Ты идиот.

Её слова прозвучали, как увесистая оплеуха. На моё счастье, загремел звонок. Стараясь не показывать смущения, я собрал портфель и вышел из аудитории.

По пути домой я сталася убедить себя, что ослышался.

Откуда она может знать слово «идиот»?

Ведь студенты даже не знают ни «зима», ни «лето».

Ну и потом, я же серьёзный преподаватель, а не идиот.

А если даже и идиот, то как она догадалась об этом?

Внешне я вроде ничем не проявил своего идиотизма.

Да и кто осмелится называть преподавателя идиотом?

Наверное, она сказала что-то по-китайски, что звучит похоже на «идиот».

Может быть, какое-то «ти-и-ти-йо».

А я не разобрал. Я успокоился и даже развеселился.

Придя домой, рассказал жене о случившемся.

— Знаешь, — сказал я, — Нина назвала меня идиотом. Но ведь этого не может быть. Она же не знает почти никаких русских слов. Не знает даже «зима» или «лето». Я просто ослышался. Скажи, какие слова в китайском звучат похоже на «идиот»?

И тут я заметил, что жена как-то странно отворачивается. Прячет от меня лицо.

Потом она вскочила и побежала на кухню готовить.

Я почуял неладное.

Проследовал за ней на кухню.

— Ну-ка, говори, в чём дело.

И она во всём призналась.

Моя жена тоже преподаёт. За день до меня у неё был урок. Оказалось, она зачем-то научила студентов нехорошим русским словам, ругательствам: «дурак, козел, скотина, сука, идиот». Они старательно записали их в тетради. И решили на мне апробировать новые знания. Но они же не понимают контекста. То, что им кажется вполне нормальным, по-русски прозвучало неожиданно грубо.

На следующий день я надел красивый костюм. Чисто побрился.

Войдя в аудиторию, я сказал:

— Не надо слушать мою жену. Давайте учить другие русские слова. Хорошие, приятные и милые.

Сегодня мы будем учить слова «дружить» и «любить». И ещё запомните: в России вежливым обращением к старшим считается не «ты», а «Вы». Так что не стоит обращаться ко мне на «ты».

И мы снова стали играть.

Я спрашивал, кто кого любит. Кто-то любил маму, кто-то папу, кто-то брата, кто-то сестру.

А одна студентка — на этот раз другая; как и мою жену, её зовут Зоя — снова сидела молча.

— Что с тобой, Зоя, — спросил я, — ты почему молчишь? Ты что, никого не любишь?

Она подняла на меня глаза.

— Нет, — ответила она, — я Вас люблю.

Из огня да в полымя.

То идиотом назовут, а то в любви признаются.

Опять зазвучал звонок.

Я побежал домой.

Рассказал жене.

Та бросилась кричать на меня.

— Бабник! — орала она. — Чем ты там занимаешься? Тебя уволят, как француза!

Надо сказать, что первый пункт моего контракта — «нельзя приударять за студентками». Наверняка, неспроста. Обычно, у кого что болит, тот о том и говорит. Небось, здесь все только и делают, что за студентками волочатся?

А французского профессора действительно на днях уволили.

Он якобы каждый день появлялся за ручку с новой студенткой.

Но я не такой. Я же не идиот, чтобы меня выгнали с работы и лишили зарплаты.

Когда я уехал домой на зимние каникулы, разгневанная жена прислала мне новую фотку из профиля студентки Зои.

Та как раз в день святого Валентина вывесила у себя мою с ней совместную фотографию.

С подписью: «Я не могу тебя забыть».

Мы с женой едем к профессору Тану.

Я буду говорить с ним о книгах.

Книги — это нечто зыбкое и незримое.

То, что вроде есть и чего вроде нет.

За долгие годы жизни в Китае я ни разу не встретил в метро человека с книгой в руках.

Помню, как я радовался, когда у нас на юге появились первые кафе в западном стиле.

Деревянные столы и стулья. Деревянные полы. Книжные шкафы у стен.

Полки усеяны разными книгами. Однажды я взял какую-то из них полистать. Каково же было мое удивление, когда оказалось, что это не книга, а цельная пластиковая коробка без всяких страниц. Фальшивка, подделка, эрзац.

Мы дожили до времени, когда книги перестали быть предметом чтения.

Они превратились просто в деталь интерьера.

Профессор Тан встречает нас у ворот Южно-Китайского технологического университета. Предлагает пообщаться у него дома. Мы спрашиваем, насколько это удобно.

— Удобно, удобно! — восклицает он.

Я помогаю ему сесть в машину.

Территория кампуса необъятна. Петляем по узким аллеям. Вокруг заросли китайского багрянника, эвкалипты, акации, манго, сосны, пальмы.

Дверь в квартиру нам открывает его супруга.

— Заходите, пожалуйста, — говорит она по-русски почти без акцента.

Квартира профессора чиста и опрятна, что удивительно для университетского общежития.

Даже с налётом шика.

Современная мебель. Кожаные диваны с узорами позолотой.

На стеклянных полках шкафов — фарфоровые статуэтки.

Я с благоговением смотрю на профессора. Я знаю, что он один из самых известных в Китае переводчиков русской литературы. Я благодарен ему за то, что он познакомил китайцев с культурой моей родной страны, поэтому я улыбаюсь, говорю тихо, передвигаюсь по квартире неспешно и аккуратно сажусь на край стула.