Венсан Равалек - Гимн шпане

— Чего ты ждал? — поинтересовался мой проводник, когда мы возвращались назад. — Надо было поучаствовать.

Чуть впереди та самая женщина шла через кемпинг под руку с мужиком, которому только что отсосала, оказалось, это был ее муж, и я сказал Бруно, что, честно говоря, несколько удивлен. Он кончил ей между грудей на глазах у всех без малейшего стеснения.

Вернувшись на наше место, мы тут же рассказали об увиденном, Патрисия не выразила особого удивления, лишь заметила, что люди с толком проводят время, но Мари-Пьер была в шоке: как, совсем одна? Среди толпы сатиров, которые ее лапали? Подобная реакция меня утешила, хотя мысль о ней и Бруно продолжала причинять мне боль, а уж после нашего милого сабантуйчика прошлой ночью было ясно как день, что здесь любые фантазии могут обратиться в реальность — конечно, кто же откажется трахаться, когда приспичит, причем во всевозможных позах; но могло быть и другое объяснение: моя девушка — шлюха по натуре; и это меня совсем не радовало.

Теперь я только о них и думал, это носилось в воздухе, было в каждом жесте, самое ужасное началось, когда мы пошли купаться, я бесился, наблюдая, как он хватает Мари-Пьер за все места и «топит» в воде, но мне приходилось просто улыбаться, ибо приближалось событие, которому я не мог помешать при всем желании — он ее трахнет, причем с моего молчаливого согласия, я заранее ощущал странную смесь унижения и бессилия, но прошло еще целых два дня, прежде чем момент настал: вечером после ужина стояла удушающая жара, Бруно сообщил, что идет, купаться, Мари-Пьер пошла с ним, я сказал, что мне не хочется, лучше посижу дома, я был отрешен и спокоен, Бруно прав, в сущности все это ерунда, но стоило им удалиться, как мной овладело желание побежать вниз и помешать, однако я этого не сделал, Патрисия уже закончила засовывать тарелки в посудомоечную машину, я вышел на террасу и чуть глаза не сломал, стараясь разглядеть их силуэты там, в воде, но не смог, вдруг я услышал крик и подумал: господи, это Мари-Пьер, она не хочет, и этот гад решил ее изнасиловать, но потом увидел, что просто балуются какие-то детишки, буду через пять минут, крикнул я Патрисии и понесся вниз по ступенькам, забыв о лифте; кроме компании подростков, которые сидели и что-то обсуждали, на пляже никого не было, я заметил их через несколько шагов, они вместе выходили из воды и хохотали, Бруно взял ее за руку, и они застыли в долгом поцелуе, этот козел поцеловал ее взасос, а потом повел к забору, который ограждал часть пляжа с шезлонгами, сел, она забралась на него верхом, ох, в тот момент я почувствовал удар под дых, на меня обрушились тьма и отчаяние, и одновременно я сознавал: какого хрена, это и в самом деле не конец света; я подождал еще пять минут, как раз вчера мы говорили о ревности, насколько, мол, это глупо и старо, но все же подошел к ним: ну, как водичка? Услышав мой голос, Мари-Пьер с него слезла, и я подумал: неужели между нами все останется по-прежнему? Мы потрепались немного, так, ни о чем, и друг за другом вернулись домой, перед дверью я включил освещение, на попке Мари-Пьер застыла сперма Бруно и уже начинала засыхать, Патрисия спросила с улыбочкой, как водичка, Бруно ответил, что все сегодня прямо зациклились на этой несчастной водичке, насыпал себе дорожку кокса и включил телек; Мари-Пьер пошла в ванную, а вернувшись, свернулась клубочком в соседнем кресле; ты меня любишь? — прошептала она, я сказал «конечно» и легонько поцеловал ее в лоб, продолжая ломать голову над тем, как дал себя втянуть в эту пакость, с другой стороны, а что я мог поделать, все хотят трахаться, везде и во все времена; в фильме по телеку парня остановил полицейский, я вспомнил о том чудаке, которого мы подвозили, и словно наяву услышал его слова: мы впадаем в безумие, когда наши поступки теряют смысл, да, мы обладаем способностью называть предметы и классифицировать их по значению, но всегда ли у нас есть для этого необходимые данные, — да уж, хотел бы я понять смысл того, что произошло сегодня вечером. Идиот, сказала Патрисия в своей комнате, мне наплевать, что ты с ней трахался, но не пользоваться презервативом — это просто идиотизм.

Через день прикатили друзья Патрисии, в принципе предполагалось, что мы тогда же уедем, но все стали уговаривать нас остаться, мол, ни в коем случае, мы что-нибудь придумаем; пара была постарше нас, обоим слегка за сорок, женщина просто сногсшибательной красоты — седеющая грива, загар, шикарные сиськи, огромные глаза, может, из-за нее я и согласился: ну, хорошо, останемся еще на несколько дней, Мари-Пьер тоже была не против, при такой жарище вполне можно спать и на террасе. Сначала я обращался к ним на «вы»; но атмосфера очень быстро потеплела, новая гостья каким-то образом завела беседу именно о том, что волновало меня в данный момент, короче, как нам дальше общаться с Мари-Пьер, меня больно задела история с Бруно, и как-то случайно вышло, что весь вечер мы обсуждали знакомую тему, но с совершенно новой позиции: она ставила отношения между мужчиной и женщиной в зависимость от той или иной эпохи или этапа развития цивилизации и так захватывающе рассказывала о разнообразных формах устройства человеческого общества на протяжении веков, что я заслушался, думаю, она сумела бы пробудить интерес у кого угодно, а для подтверждения своих слов приводила яркие примеры: скажем, у некоторых шумеров вообще не было жен, они дарили эту честь всем наложницам по очереди и, чтобы им не мешали в любовных утехах, вешали у входа в дом щит — вроде гостиничной таблички «не беспокоить»; в четвертом веке нашей эры одна секта последователей учения Иисуса провозгласила полную свободу в сексуальных отношениях, а в Древней Греции считалось нормой, чтобы у юноши был старший любовник; если же говорить о традициях, более близких нам по времени, достаточно вспомнить полигамию в африканских племенах или эшанжизм [52] «Эшанжистами» во Франции называют тех, кто приходит на вечеринку с одной дамой сердца, а уходит — с другой. Как правило, это состоятельные супружеские пары, которые постоянно ищут новых сексуальных партнеров и, соответственно, свежих эротических ощущений. Если раньше, четверть века назад, дикие поборники «эшанжизма» стихийно встречались на известных только посвященным вечерних аллеях Булонского леса, то теперь почти все проходит организованно: у любителей сексуальной новизны повсюду в стране есть немало своих баз. в западном обществе; в сущности, в мире не существовало универсальных правил, все менялось стечением времени, единственным табу, которое мы встречаем повсеместно, является инцест — по Леви-Стросу [53] Леви-Строс Клод (р. 1908) — французский философ, этнограф и социолог, один из основных представителей французского структурализма, исследователь первобытных систем родства: мифологии и фольклора. Его работы получили мировую известность и оказали большое влияние во многих областях философско-культурологических исследований. это основа цивилизации: отдавая одну из своих женщин за право иметь потомство от чужой, я создаю необходимые условия для, распространения рода… Мари-Пьер слушала, затаив дыхание: а ведь правда, если подумать, в этом есть своя логика; потом без видимой связи мы заговорили о реинкарнации, эта тема никогда меня особо не увлекала, но Сара обладала таким даром убеждения, что я поддался, сама она познала несколько своих воплощений на специальных занятиях по медитации, в одном из последних была проституткой — не жизнь, а кошмар, постоянные сношения при полном отвращении к этому занятию, неудивительно, закончила она, что я так долго не решалась попробовать оральный секс. Но какова цель воплощений? — спросила Мари-Пьер. Развитие личности, с апломбом ответил Жозеф — так звали спутника Сары, до этого момента он молчал как рыба, мы посланы в мир ради совершенствования и постижения, подобно тому как школьники переходят из класса в класс, наши души тоже должны пройти этапы необходимой эволюции. После этой тирады воцарилось молчание, Бруно отправился в ванную, как я сообразил, принять дозу, а Сара с Жозефом, по-моему, были не по этой части. Но почему в мире столько неравенства, кто-то не имеет ни гроша, а кто-то с рождения купается в роскоши, мне кажется, это несправедливо. Сара взглянула на меня, Жозеф тоже; я мог бы ответить вам, что пути Господни неисповедимы, но, положа руку на сердце — тут он прижал руку к груди, — я убежден в обратном; в нашем существовании есть своя логика и справедливость, мы заслуживаем и выбираем судьбу, соответствующую нашей стадии развития и поступкам в прошлой жизни. Ну, конечно, подхватил Бруно, вернувшись из ванной (я не ошибся: волоски, торчащие из его ноздрей, были слегка припудрены), думаю, вряд ли кто-то добровольно выбирает жизнь попрошайки или наркомана.