Михаил Талалай - Было все, будет все. Мемуарные и нравственно-философские произведения

Не будь большевиков, не было бы коммунистической пропаганды среди цветных рас, и все колонии, хотя бы и преобразованные, до сих пор находились бы в руках белых.

А теперь?

Теперь – единственными лояльными колониями у европейцев и американцев остаются только колонии русских эмигрантов в Париже, и Лондоне, в Риме, в Вашингтоне и в других больших городах. Но какой толк от них? Наоборот: из чувства человеколюбия приходится престарелых колонистов содержать на счет государства.

А между тем, – как было бы всем хорошо, если бы вовремя помогли Белой армии! И мы бы все сидели дома, не пытаясь колонизовать Америку и Европу; и сам Запад тоже – избавился бы от нас, сохранив вместо наших бесполезных колоний – колонии заморские, приносящие чистый доход.

Постепенно разуверившись в скором падении Советов, наши беженцы в Югославии, ради отдыха от нудной работы для заработка, принялись за создание культурно-просветительных и прочих организаций. Профессор Погодин открыл «Русское Археологическое общество», чтобы научить сербов ценить свою старину. Бывший батумский губернатор Романько-Романовский 216 216 Борис Степанович Романько-Романовский (1870–1941) – генерал-майор. Военный губернатор Батумской области. В эмиграции жил в Белграде. создал «Объединение по изучению Кавказской Ривьеры», несмотря на то, что это изучение сильно осложнялось отдаленностью Белграда от Кавказа. Подобно тому, как и на остальном земном шаре, по всей Сербии открылись русские драматические театры, без которых наша эмиграция не может существовать, как без борща и кулебяки. Некоторое разнообразие в нашу жизнь вносили иногда съезды, как, например, «Съезд русских писателей и журналистов», организованный парижскими милюковцами. Конечно, представителям нашего «Нового времени» приглашения на этот съезд не прислали, так как все мы были националистами и потому к числу русских эмигрантов не принадлежали. Каковыми оказались положительные результаты этого съезда, я точно не знаю. Во всяком случае, после него большевики свергнуты не были.

Нашего редактора Суворина бойкот «Нового времени» со стороны левых устроителей съезда нисколько не огорчил. Наша газета уже в России привыкла к своеобразной демократичности русских радикальных кругов, которые для определения общественного мнения обычно подсчитывали только свои голоса, без всяких чужих.

Зато, что действительно очень обидело бедного Михаила Алексеевича – это состоявшийся вскоре после съезда прием у короля Александра главных представителей русских беженских организаций в Югославии.

Приглашенный, в числе других, на это торжество, Михаил Алексеевич очень нервничал и волновался уже за несколько дней до приема. Как и все мы, он очень любил нашего покровителя короля. Но как человек скромный и застенчивый, терпеть не мог выступать на официальных торжествах и приемах. Не имея для таких случаев в настоящее время не только фрака, но даже сюртука, он долго мучился, пока нашел какой-то порыжевший фрак в комиссионном магазине на улице краля Милана, но мог его надеть только после того, как все наши редакционные дамы это одеяние где-то расширили, где-то сузили и где-то просто подкололи булавками.

Тщательно побритый, опрыснутый одеколоном, с безукоризненным крахмальным воротником, твердым как сталь, с прекрасно начищенной обувью, в шикарно подколотом фраке, Суворин стоял в стройном ряду наших представителей в приемном зале и ждал, пока к нему, в порядке очереди, приблизится король.

Наконец, тот подошел.

– Суворин, – с почтительным поклоном, учтивым рукопожатием отвечая на протянутую королевскую руку, произнес Михаил Алексеевич.

– Как? Суворин? – радостно произнес король. – Знаменитое имя. Очень рад, очень рад. Я читал иногда в Петербурге… А теперь вы что? Голодом лечите?

– Я… Ваше величество…

– Да, да. Много слышал о вас. Говорят, вы язву желудка вылечиваете? Замечательно!

– Простите, ваше величество, но… но я не лечу… Это мой брат Алексей.

– Ах, вот? В самом деле? Так, так. А вы сами чем сейчас занимаетесь?

– Я выпускаю «Новое время» в Белграде, ваше величество.

– Как? В Белграде? – изумился король. – Это прекрасно! А я даже не знал!

– Уже четвертый год, ваше величество.

– Превосходно! Превосходно! Но странно… Почему мне об этом никто не сказал? Вот, насчет язвы… Помню. Ну, желаю вам всего хорошего, успеха и счастья…

Вернувшись домой, Михаил Алексеевич заперся в своей комнате, снял с фрака булавки, разделся, мрачно лег на кровать и, не желая никого видеть, пролежал до утра с головной болью.

Зато наш бывший посланник в Сербии Штрандтман 217 217 Василий Николаевич Штрандтман (1873-1963) – дипломат, общественный деятель. На дипломатической службе с 1906. В 1911-1915 первый секретарь Российской миссии (посольства) в Белграде. В 1919-1924 в ранге посланника представлял правительство генерала Колчака. С 1924 в Белграде числился в дипломатическом корпусе, как Делегат, ведающий делами русской эмиграции в Югославии. Осенью 1944 покинул Белград, уехал в Швейцарию и вскоре обосновался в США. , осведомлявший нашего друга-короля о жизни русских эмигрантов в Королевстве, наверно был собою в этот день вполне доволен.

Наступили 1925 год, 1926… Количество наших беженцев, достигшее к этому времени тридцати пяти тысяч человек, стало постепенно уменьшаться. Русский человек, даже находясь на родной почве, всегда имеет склонность к передвижению, считая, что гораздо заманчивее жить там, где его нет. А в эмиграции эта черта стала проявляться особенно сильно. Попавший в Америку, мечтал об Европе; попавший в Европу с завистью смотрел через Атлантический океан на статую свободы в Нью-Йорке. Естественно поэтому, что многие наши беженцы в Сербии, задыхаясь в узком горизонте югославского Королевства, начали устремляться в другие страны: кто в Италию, вспоминая былое величие Рима, чарующие мелодии итальянских опер, поэтические гондолы Венеции; кто – в Германию, в заманчивую страну Нибелунгов, на родину Канта, Шиллера, Гете. И, наконец, – большинство – во Францию, многогранная история которой могла удовлетворить всех наших идеологов различных направлений и взглядов: военных – тень Наполеона, монархистов – Людовик Четырнадцатый, а республиканцев – друзья России – Феликс Фор 218 218 Феликс-Франсуа Фор (Felix Francois Faure; 1841-1899) – политический деятель. Президент Французской республики (1895-1899). , Пуанкаре 219 219 Раймон Николя Ландри Пуанкаре (Raymond Nicolas Landry Poincare; 1860-1934) – государственный деятель. Трижды занимал пост премьер-министра Франции. Президент Франции (1913-1920). Лидер партии консерваторов. , истинный демократический парламент, не в пример русскому.