Татьяна Перцева - Город уходит в тень

Пусть те, кто сейчас кричит о большом брате, оккупации и поголовном ограблении узбеков, подумают головами, а не тем, что у них сейчас вместо мозгов: бывало ли когда-нибудь при большом брате так, что целые города, включая столицу, оставались без отопления, газа, света? Что доходило до мятежей, как в последнее время, по поводу отсутствия того же газа и света? Заметьте: речь идет о стране, обладающей залежами природного газа.

Когда я спросила, что же творится в кишлаках, мне коротко ответили: мрак.

А раньше, при ненавистном большом брате, в любом кишлаке точно были электричество, медпункты и школы. Где лечили и учили.

Нынешним дурачкам с промытыми мозгами в голову прийти не может, что когда-то, до «оккупации», не было такой нации — узбеки. Были сарты. Все оседлые жители Средней Азии с XV по XIX век были сартами. Не таджики, не узбеки — сарты. С языком, называемым сарт-тили. А знают ли дурачки с промытыми мозгами, какие болезни были наиболее распространены среди сартов? Так я могу вас просветить, кушайте на здоровье. По дорогам и в больших городах бродили прокаженные. Их никто не лечил, не изолировал. Сторонились, и не больше. Правда, был такой кишлак Махау, там жили прокаженные, но их тоже не лечили. Нужно же было им как-то добывать пропитание? Вот и бродили по дорогам, просили подаяние. Сейчас лепра излечима. Тогда — очень медленное и страшное умирание. При советской власти были лепрозории. А сейчас?

В воде жил такой червь. Ришта. Пробуравливал кожу. Откладывал яйца. Рос… В человеке рос. Лечения не было. Надрезали кожу, вытягивали ришту, наматывали на палочку. Ждали. Снова вытягивали. Снова ждали. Не порвется — вытащили. Порвется — начинай все сначала.

Комары. Разносили так называемый лейшманиоз. И малярию. Повсеместно. Что такое лейшманиоз, нынче забыли. Как и ришту. Лейшманиоз иначе назывался пендинкой, или пендинской язвой. Ничего вроде такого. Укус, язва, потом все заживает. Вот только беда: на коже остается огромная рытвина. Не оспинка. Рытвина. А поскольку по ночам человек укрывается, большая часть укусов приходилась на лицо. Вот и ходили люди, украшенные рытвинами…

Малярию описывать нужды нет.

Я еще застала пендинку и малярию. И в детстве глотала отвратительный акрихин. Когда недавно описывала все прелести этих болезней знакомой, та содрогнулась. Потому что росла в благополучное время и ничего такого даже не представляла.

Знают ли «умные головы», что кроме военного присутствия Туркестану пришлось терпеть нашествие врачей и учителей? Благодаря самоотверженности и героизму которых были напрочь искоренены ришта, лейшманиоз и малярия. Не сразу, но напрочь.

Правда, говорят, сейчас пендинка появилась снова. Так и до малярии недалеко. Большой брат следил, чтобы все обрабатывалось, и ежегодно. А независимым узбекам разве до таких мелочей?

Как говорила моя свекровь, золотые мозги (евреи) уехали. Золотые руки (русские) уехали. Одни золотые зубы остались.

Живите теперь…

Зато появились хиджабы, которых в Узбекистане вообще никогда не было. Зато теперь мусульманам запрещают жениться на немусульманках. Зато короткие юбки бесповоротно осуждаются. Словом, назад, к тому, что так талантливо описывал таджикско-узбекский писатель Садриддин Айни. Торжество мракобесия…

Несчастный, погибший за торжество Революции и права женщин Хамза. Недаром его имя так старательно убирают отовсюду. Не ко двору пришелся.

Вчера услышала о землетрясении в Бурятии и на Байкале. В Иркутске — 5—6 баллов. Выступавший сейсмолог сказал, что землетрясение горизонтальное, и тут же принялся объяснять, что это значит. Мне объяснять не надо. Я разницу знаю очень хорошо. Так называемое субгоризонтальное землетрясение 1948 года в Ашхабаде, когда город еще был Ашхабадом, снесло почти весь одноэтажный город и убило каждого третьего жителя (7,3 балла по шкале Рихтера). Случилось оно ночью, люди спали, спаслись в основном те, кто из-за жары ночевал во дворах. По одним данным, 36 тысяч, по другим — 70 тысяч. Точные цифры так и не были приведены. В газетах того времени об этом не писалось, но в Ташкенте о случившемся знали все. Мне тогда было три года, а в пять я уже все услышала из разговора мамы с соседкой. Горизонтальная волна сметает все на своем пути. Я видела иркутские дома. Трещин немерено. Причем серьезных. Но дома устояли, жертв нет, Бог спас. И ташкентцев Бог спас. Интересно, что и Ашхабад, и центр Ташкента были выстроены на тектоническом разломе, то есть на вулкане, который время от времени просыпается. В Ташкенте, говорят, раз в сто лет. Но землетрясение было вертикальным: дома подбрасывает, а не сносит. Хотя… однажды я видела землетрясение с улицы. Тогда я лежала в больнице, шестнадцатой, домбрабадской, и пришли ко мне муж и свекровь. Говорят, больница была выстроена на участке бывшей дачи генерала Петрова: вполне возможно, потому что тогда еще сохранялся большой фруктовый сад и на многочисленных гранатовых деревцах уже появились завязи. И тут рвануло. Деревья и больница смещались по касательной влево-вправо, и это было очень страшно. Правда, продолжалось все не больше минуты. Поэтому при землетрясении выбежать из дома, тем более многоэтажного, все равно не успеешь. Я как-то была на первом, вымахнула в окно, и то не успела.

Вот тогда я увидела в действии ныне оплеванную, оболганную, обгаженную дружбу народов. Если кто помнит, не было ни отчаяния, ни безысходности. Потому что квартиры получили все. В рекордно короткие сроки. Тогда в Ташкент шли эшелоны со строителями и стройматериалами. Сотнями. Жители наиболее пострадавшей Кашгарки сидели и ждали. Спокойно. Свекровь моей сестры получила однушку. Она жила одна. Знакомая спекулянтка Зиба — трешку. По составу семьи. Трое детей, она и муж.

Я всегда сравниваю ташкентское и спитакское землетрясения. Спитак, который пострадал на исходе советской власти, до сих пор лежит в развалинах. Дружба народов кончилась.

И, кстати, о современном положении дел. Сегодня я услышала о каком-то дагестанском ауле, который затопило в 2013 году. Жители не успели ничего с собой взять. И до сих пор не получили компенсации — видать, все успели разворовать.

Да, с ташкентского землетрясения прошло 55 лет. А если еще 45 — и снова? Страшно думать, что станется с аляповатыми многоэтажками, спроектированными и построенными недоучками… Они хотя бы знают, что такое сейсмопояс?

Почему-то после землетрясения на Малясова и окрестных улицах не пострадал ни один дом: все жители остались на своих местах. Зато сейчас дома снесли, чтобы построить очередные сомнительные сооружения.

Храни Господь ташкентцев…

Когда я уйду далеко-далеко,