Татьяна Перцева - Город уходит в тень

Все как во времена нашей молодости.

И я через столько лет наконец поняла: ностальгия не только по определенным местам. Определенным зданиям. Определенным, давно исчезнувшим уголкам.

Не только по моему Ташкенту. Ташкенту, изводящему ностальгией сотни людей. Не потому, что у них все есть. Не потому, что они бездельники и неудачники.

Потому что есть нечто, их объединяющее до сих пор. Независимо от национальности, возраста и нынешнего местопребывания. Как бы ни старались это уничтожить, растоптать, снести и срубить.

То тепло, то необыкновенное, приветливое, доброе тепло, та атмосфера дружелюбия и какого-то ежедневного праздника, когда-то составляющая неповторимость Ташкента. Когда мне говорят про Одессу, я почему-то твердо уверена, что это тот же Ташкент, каким-то волшебством перенесенный на берег Черного моря.

(Праздника, видимо, больше нет. Потому что в статье «Страна белых „шевроле“» — не моей статье — я прочитала, что город полупуст. Тот самый город, который раньше кипел и бурлил, тот самый Бродвей, место всеобщих встреч, та самая Навои, на которой протолкаться нельзя было…)

Вот такой праздник души я ощутила всего один раз за все эти годы, что жила вдали от Ташкента. Как ни странно, в столице Дании. Может, потому, что там на улицах играют оркестры, а жители улыбаются друг другу? Не знаю. Но этот город на секунду показался мне родным. Показался, конечно. Даже ностальгия на полчаса вроде грызть перестала. Потом, конечно, стало ясно, что это только мираж. И что эта самая ностальгия никуда не девалась. И уже, видимо, не денется до самого конца.

Одно слабое утешение — я не одинока. Ой как не одинока.

Раньше все было лучше. Раньше, говорят, и сахар был слаще. И в самом деле слаще. Потому что делался из сахарной свеклы. А потом, во имя дружбы с Кубой, стал делаться из сахарного тростника. Не такого сладкого. Вот и мне кажется, что раньше дожди в Ташкенте лили реже. Но не ручаюсь. Зимой дождь, бывало, лил как из ведра. Снег сыпал довольно редко и на следующий день таял. Были, конечно, холодные зимы, как зима 1969-го, но в основном мы даже в туфельках ходили, когда сухо было, и уж конечно, валенок не носили. Правда, ответственные работники в сфере торговли и снабжения носили так называемые бурки. Но это тоже встречалось нечасто.

А дождики? В апреле — первой половине мая бывали настоящие бури-грозы. С сильным ветром и ливнями. Вот когда тополя валились… одно время их даже сажать запретили: очень стволы слабые. Речь, конечно, о пирамидальных тополях. Серебристые совсем другие.

Как-то увидела я на страничке продаж зонтик-трость черно-фиолетового цвета, у меня когда-то был точно такой же. Надпись гласила, что это пятидесятые годы. Зонтик дождевой.

Нет. В пятидесятых никаких тростей не было, а о цветных дождевых зонтиках не могло быть речи. Все дождевые зонтики того времени были черными. Только черными. Самыми обыкновенными. Они не складывались, но и очень длинными не были. Цветные зонтики были исключительно от солнца. И исключительно китайскими. Чистый шелк, спицы и ручка из бамбука, на шелке нарисован китайский пейзаж. Вот они были всех цветов, а в пару к китайскому зонтику полагался китайский же сандаловый веер из чистого шелка, расписной, в полосатом футлярчике со стеклянным верхом. Это была повальная мода. Не дефицит. Мода. Дамы на ташкентских улицах, а особенно на рынках томно обмахивались веерами, а над головами плыли шикарные модные шелковые купола.

Я точно знаю, когда появились зонты-трости. Году в шестьдесят третьем. Опять же мода. Не дефицит. В любом магазине, приходи и покупай. Они были цветными. Правда, очень неудобными. Длинными. Никуда не положишь. Таскай в руках. Чуть позже появились зонты-трости из прозрачного пластика. Купить их было нелегко, но никто особенно по этому поводу не страдал.

Японские узорчатые зонтики вошли в моду в конце шестидесятых. Вот они были дефицитом. Фирма «Три слона». Но при существовании ташкентской толкучки и это проблемой не было. Двадцать пять рублей — зонтик твой. Удобно. Были зонтики в два и три сложения. Кстати, я видела в Москве наши советские складные зонтики, но купить побоялась. И некрасивая расцветка была.

Непромокаемых тканей в пятидесятых не было. Были прорезиненные. Вроде той, что шла на китайские мужские плащи. В основном синие и коричневые. Их носил весь Ташкент. Китайцы же поставляли макинтоши из светло-серого габардина. К несчастью, лекала были плохие, и покрой реглан выходил весьма уродливым. Плечи вздувались пузырем. На женских макинтошах были завязочки у горла с пластмассовыми серыми наконечниками. Обычные женские плащи были в основном тоже серые, под пояс. Макинтоши — штука дорогая, и далеко не всем были по карману, что наши, что китайские. Но были и макинтоши из других, тоже прорезиненных тканей. Плащи были недорогими, как и почти все товары в СССР. В средней полосе было принято летом носить пыльники — летние плащи из легких тканей. Вещь в Ташкенте летом совершенно бесполезная. Другое дело — ранней весной, но и пыльники почти не носили.

В начале шестидесятых появились прозрачные мужские дождевики. Венгерские. Пластиковые. В комплекте с пластиковыми же конфедератками. Конфедератки, понятно, не носили, а за дождевиками гонялись. Четырнадцать рублей. Конечно, они довольно быстро рвались, их бережно подклеивали. Для женщин выпускались нейлоновые (не путать с болоньей). Они не были непромокаемыми, зато могли похвастаться яркими цветами. Стоили довольно дорого. Рублей пятьдесят. Но их почти не успели поносить. Потому что почти сразу же в моду вошли болоньевые плащи. Болонья была создана в итальянском городе Болонья, отсюда и название. И плащи-болонья сначала были итальянскими. Безумный дефицит. Очень дорогой. К тому времени как ткань начали производить у нас, болонья безнадежно вышла из моды. Плащи были в основном серые, черные и темно-синие.

В дождь надевали болоньевые косынки, а перед этим косынки и что-то вроде шляпок-менингиток, только из полиэтилена.

Кстати, о перчатках. Почти до конца пятидесятых перчатки были как-то… Вернее, они были, но зимой носили рукавички или шерстяные. А в шестидесятых начался бум. Появились импортные перчатки из тончайшей лайки. Перчатки с лайкой на ладони и капроном сверху. Советские перчатки шились из очень своеобразной ткани, плотной, с почти муаровыми разводами. И те и другие были короткие и длинные. Я, ясное дело, носила длинные. Кстати, последний писк конца пятидесятых — начала шестидесятых — короткие капроновые летние перчатки, чаще всего белые, носимые с кринолинами (см. «Покровские ворота»).

Ну и хит сороковых — пятидесятых — ботики. Резиновые ботики. Женские.