Татьяна Перцева - Город уходит в тень

Тогда в Ташкенте галоши носили в основном мужчины и дети. Неизменно черные, неизменно с малиновой подкладкой. Малиновая подкладка сохранялась еще с дореволюции. Ничего не менялось. Правда, раньше в подкладку вставлялись еще и латунные инициалы владельца — вещь не лишняя. Если пришли гости и галош в прихожей стоит много, поди различи свои.

Были еще остроносые, надевавшиеся на узбекские сапоги-ичиги из тонкой кожи. Европейских сапог в нынешнем понимании не было вообще.

Я вам скажу, что и галоши, и ботики были истинным проклятьем. Приходя в школу, мы брали мешки и складывали туда галоши. Понятия сменки не было. Галоши клались в специальные отделения вешалки. Вешалки сначала стояли прямо в классах. Гардероб устроили, когда я была в классе четвертом. Причем при гардеробе была гардеробщица, хотя номерков не выдавалось. Краж не помню. Беда в том, что галоши снимались и надевались с величайшим трудом. Особенно надевались. Бедные мы, бедные. Как вспомню эти попытки вбить ботинки в галоши! (Кстати, ботинки были, что теперь называется, унисекс. Одинаковые для всех. На шнурках.)

Не знаю, как управлялись взрослые мужчины. Не помню. Но прекрасно помню, как мучились с ботиками женщины. Ботики застегивались на кнопки. Мне кажется, обувь раз и навсегда вбивалась (именно вбивалась) в ботики. Если туфли были на каблуке (шпилек тогда не было, каблуки были толстые, и для них в ботиках было место) — дело одно. Если без каблука — в пустой резиновый «каблук» вставлялась деревяшка. Высота ботиков была по щиколотку, но однажды я видела резиновые боты почти до колен. Не представляю, как в них вкладывалась обувь. Приходя домой, женщины снимали ботики прямо с обувью в прихожей и там же оставляли. Никто не заморачивался вытряхиваньем туфель. Ботики всегда и неизменно были черными, из тонкой резины. Без подкладки. Резина теперешних сапог куда толще. Но нужно сказать, что резиновые сапоги в Ташкенте никто не носил. Вообще. Я об их существовании узнала, только когда перебралась в Москву.

Я искренне сочувствую тем женщинам, которым выпало «счастье» носить боты, тем более что в Ташкенте иногда можно было спокойно ходить в них большую часть зимы.

Так продолжалось примерно до середины пятидесятых. Выпускал галоши и боты московский завод «Красный богатырь». Хватало на всю страну.

И тут произошел прорыв в обувной промышленности. Фабрики начали выпускать обувь на водонепроницаемой микропорке. Микропористой резине. И галошам в Ташкенте пришел конец! Кроме того, в город стали поступать ботинки на импортной микропорке, так называемой манной каше, как у стиляг. За прекрасные осенние туфли на рубчатой манке меня почти сожрали одноклассники (пятый класс). Несмотря на то, что такие же были у нашей учительницы ботаники Татьяны Владимировны. Она не стиляга, а я, видите ли, стиляга. Как же мне было обидно!

Но идеология оказалась сильнее…

А теперь, о парадоксы времени, я почти горжусь, что носила звание стиляги. Пусть даже в детстве.

Что только не хранится в закромах родины? Что только я не откопала?! Сколько всего отправилось в мусоропровод! Сколько отдано, роздано, раздарено, слава богу!

Сколько тем для новых очерков!

На этот раз — тема щекотливая.

Мужчины, отвернитесь!

Дамское белье.

Когда я была совсем маленькой и носила детские лифчики с резинками для чулок (колготки появились, когда я заканчивала университет, а детские — и того позже), а также полотняные рубашечки, сшитые мамой, и сверху лифчики, тоже мамины изделия, жизнь была совсем скудная. Что там — сороковые годы, послевоенные, не до белья было красивого. Говорят, в те времена жены побывавших в Германии офицеров надевали в театры и рестораны шикарные трофейные ночные сорочки и пеньюары, искренне считая их модными платьями. Только мне не смешно. И я далека от мысли смеяться над ними. Ну откуда им знать разницу? Революция, Гражданская, Мировая… Только сочувствие, только сострадание. Только самое искреннее понимание.

Так вот, та эпоха была очень суровой. Карточки отменили только в 1947 году, когда мне было два года. А в четыре я кое-что уже соображала. И знала, что мама и все соседки шьют бюстгальтеры у тети Клавы. Тетя Клава шила свои изделия на дому, вот не знаю, с патентом или без, если и без, окружающие были достаточно порядочны, чтобы не доносить на нее фининспектору. Была тогда такая должность. Фининспекторы ходили по домам и выискивали тех, кто занимается индивидуальной трудовой деятельностью без патента. Штрафы были большими. Короче, фининспектор — прообраз нынешних вампиров-налоговиков. Ранее сборщики налогов (мытари) тоже любовью народной не пользовались. Фининспекторов боялись все.

Кроме того, в магазинах лифчики если и продавались, то первого, второго, третьего размеров. Остальные, кому не так повезло, — пожалуйте в ателье или к частнику.

Тетя Клава жила в самом конце улицы Кренкеля, как раз за поворотом на Таджикскую. Та самая пресловутая, неимоверно воняющая помойка была как раз перед ее домом. То есть халупой. Я помню, как мы ходили к тете Клаве и я долго и терпеливо ждала во дворе — комната была одна.

Да, забыла сказать, лифчики шили из так называемого дамаста — плотной хлопчатобумажной ткани с выбитыми на ней узорами. Обычно она была розовой. И продержалась в магазинах довольно долго, до семидесятых примерно. Позже маме из него шили так называемые грации — своего рода корсеты, у мамы был больной позвоночник, и ей приходилось носить грации в ташкентскую жару… не представляю, как она это выносила.

Трусики, пардон, были исключительно сатиновыми. На пуговках. Это уже после войны, в пятидесятые, продавались вискозные и на резинке и, по-моему, фильдекосовые, шелковистые такие.

Рубашки, тогда называвшиеся комбинациями, в магазинах тоже продавались. Сначала полотняные (говорят, во время НЭПа было красивое белье; не застала), потом вискозные. Вискоза продержалась довольно долго. Фасоны были самыми простыми. Бретельки — рубашка. Без кружавчиков или с очень скромными кружавчиками. И вдруг… не ждали! В шестидесятые годы к нам хлынули товары из ГДР. Чистая синтетика. Кстати, не только белье. Я сама носила шикарные костюмы из ГДР, и пальто у меня было сверхмодное. Ценами тогда нас не особо обременяли. Пальто стоило 60 рублей, костюмы и того дешевле. А комбинашки — в пределах двадцати (20 — это уже гарнитур, с трусиками). А так — порядка 12—14 рублей. С умопомрачительными кружевами. У которых был один-единственный крупный недостаток (не у всех, но бывало). Кружева страшно кололись, и от них все чесалось. Но, повторяю, не все. Интересно, что никакого дефицита в те времена, как ни странно, не было. Все вышеперечисленное совершенно свободно продавалось в магазинах вместе с самыми разнообразными товарами из братских социалистических республик, а также из небратских капиталистических. (Ах, какие туфли! Сколько ни была за границей, сколько ни ходила по магазинам, такого не видела больше нигде! Так, всякая чепуха, в том числе и знаменитая «Саламандра», смотреть не на что!)